Гейвин Лайелл - Темная сторона неба
Кен пошел обратно к "Пьяджо". Выйдя из-под света прожекторов, я передвинул "беретту" на поясе назад, после чего мой пиджак стал выглядеть вполне невинно. Возле диспетчерской вышки проехал автомобиль, и его фары на момент осветили аэродромные дали.
Один двигатель "Пьяджо" взвыл, крутанулся и заработал, вспыхивая огоньками. Зажегся свет в пилотской кабине и на кончиках крыльев. Второй двигатель провернулся, зажигание сработало и он затарахтел, винт превратился в почти невидимый диск позади крыла.
Кен вернулся с таможенником.
- Пусть прогреется. А пока смотаемся в вышку, надо, чтобы паспорта благословили.
Мы снова сели в "крайслер" и поехали в сторону ангаров. Кен опять расстелил на коленях карту.
Меня осенила новая мысль. Я спросил:
- "Пьяджо" оборудован системой автоматической навигации?
Кен замотал головой.
- Не было необходимости.
Возможно, действительно не было необходимости. По крайней мере, в Пакистане, где аэродромы не имеют соответствующих установок. Здесь-то, в Средиземноморье, мы имели возможность пользоваться радарами и прочими штуками в этом роде. Это значило, что нам придется лететь только по пеленгам, которые мы получим на радиокомпасе. Мы не могли рисковать и запрашивать координаты. Чтобы так сделать, надо называть себя и куда мы идем. Я надеялся, что непогода, где бы она ни разыгралась, не сильно испортит радиоприем.
"Крайслер" подкатил к вышке, и мы вышли из машины. Таможенник шел впереди. Он постучал в дверь, кивнул кому-то головой и ушел. Мы вошли в помещение.
Возле маленького камина напротив двери сидел Юсуф.
Я вывернулся, как штопор, чтобы выхватить "беретту", и только тут увидел, что в комнате ещё два человека, а Юсуф ничем мне не угрожает, кроме как своей крысиной улыбочкой.
К счастью, Кен загораживал меня, и другие люди не обратили внимания на мои ковбойские выверты. Я оставил "беретту" в покое и выпрямился.
Двое других представляли иммиграционный контроль и аэродромные власти. Мы положили паспорта на стол и иммиграционный чиновник начал их изучать. Юсуф продолжал смотреть на меня все с той же крысиной улыбочкой, держа руку в голубой ковбойской куртке.
Кен не обращал на него внимания - видимо, не знал, кто это.
Иммиграционный чиновник проштемпелевал мой паспорт и посмотрел на Кена. Увидев, что Кен - пакистанец, он спросил, не имеет ли Кен отношения к пакистанскому джентльмену, который улетел пару часов назад.
Кен вежливо объяснил, что джентльмен - его босс и что Кен должен был лететь с ним, но слишком увлекся прелестями такого прекрасного города и опоздал. Теперь они встретятся в Риме.
Иммиграционный чиновник понимающе посмотрел на Кена и захотел узнать о прелестях города, но представитель аэродромной власти не горел желанием слышать об этом: огни на полосе зря тратят горючее, а он зря отнимает у себя время ото сна, и пусть чиновник спасает горючее и сон и ставит скорее печать.
Тот шлепнул печать, мы могли идти.
Как только мы вышли за дверь, я схватил Кена за руку.
- Давай в машине на самолет, выруби свет внутри, - быстро сказал я ему. - Этот парень, араб, что-то замышляет.
Кен все понял. Он влетел в "крайслер", захлопнул дверцу, и машина помчалась, как напуганный кот. К этому времени я стоял за углом, прижавшись к стене, держа в руках "беретту". Оглядевшись вокруг, я увидел развалюху-"фиат", которого не было, когда мы приехали. Я услышал хлопок дверью в вышке и приближающиеся торопливые шаги.
Человек вплотную обогнул угол, чуть не задев меня. Он или увидел или почувствовал меня в момент, когда ему навстречу пошла моя рука. Удар пистолетом пришелся ему в левую часть лица. Он по инерции сделал шаг и рухнул плашмя на бетон. И затих.
Я секунду-другую смотрел на него, больше мне ничего не оставалось. Я подумал, что если найдут тут его бесчувственное тело, то в этом случае будет лучше, если меня рядом не будет. Я обогнул вышку с тыла и бросился к ангарам.
Яркие задние огни "крайслера" ещё находились в движении, удаляясь в сторону дальнего конца ангаров, когда я бежал к самолету. Я аккуратно обогнул левый винт позади крыла и забрался в открытую дверь рядом с креслом второго пилота.
- О'кей? - громко спросил Кен.
- Уложил, - крикнул я в ответ.
Он кивнул и крикнул:
- Подожди минутку. Уберешь тормозные колодки. А я пощелкаю выключателями.
Сейчас не время и не место было опробовывать магнето и прочее, но Кен поставил на максимум ручку управления двигателем и перекричать два "Лайкоминга", работающие на полных оборотах, было выше моих сил.
Он пощелкал выключателями, потом убавил обороты и кивнул мне. Я подбежал к левому колесу, убрал колодку, потом обежал самолет с носа и убрал колодку из-под правого колеса, швырнул обе за спинку кресла второго пилота и залез в кабину сам.
Из-за ангара появились две близко посаженные фары и стали быстро приближаться к нам.
- Господи, - произнес Кен и взялся за газ. Самолет дернулся вперед, повернул влево, к ангарам. Автомобиль повернул круче, чтобы перерезать нам дорогу. Кен убрал газ почти до стопа, двигатели взвыли, мы развернулись на заторможенном левом колесе. Но дороги нам не было. Мы развернулись на четверть оборота и упирались в ангар. Кен нажал на тормоза, самолет дернулся и встал.
Автомобиль зашел сзади и замедлил ход.
Я ногой распахнул дверцу и вывалился наружу с пистолетом в руке, чуть не разбив голову о бетон. Но в следующий момент я был уже на ногах. Возле хвоста "Пьяджо" ко мне двигалась худощавая фигура.
На уровне её пояса я увидел яркую вспышку, и сквозь шум двигателей послышался треск выстрела. Я инстинктивно дернулся в сторону, но потом придержал себя.
Что ж, хорошо, детка, ты ведь обещал, что постараешься прихлопнуть меня. Но теперь у меня есть оружие: за этим я его и купил.
Между нами вращался винт правого двигателя, и стальной пулей можно было погнуть лопасть.
Он снова выстрелил - как раз в тот момент, когда за мной на землю спрыгнул Кен. Я выстрелил в ответ, под винтом, чтобы у Юсуфа рука дрогнула, а затем отбежал, чтобы выстрелить мимо винта.
Юсуф подумал, что я убегаю, и бросился под крыло за мной. Прямо в винт.
Это был тот ещё удар. Тело взлетело в воздух, и его отбросило за кончики крыла, ярдов на двадцать.
Двигатель крутился как ни в чем не бывало. Я медленно распрямился. Этот глухой удар стоял у меня в ушах. Через мгновение я осторожно двинулся. Но я знал, что моя осторожность излишня.
Рядом с ним блестел маленький пистолет. Я поднял его: тот же самый, серебристый, с рукояткой из слоновой кости, двадцать второго калибра. Я сунул пистолет в карман рубашки и пошел обратно.
Кен прислонился, согнувшись, к открытой двери, сжимая правой рукой левую. Его "вальтер" валялся на земле. Когда я подошел, он выпрямился.
- Рука, - спокойно произнес он.
На рукаве я увидел маленькое отверстие. Я расстегнул и стащил с него пиджак. Рубашка повыше локтя была чуть порвана, и на ней расплылось темное пятно. Я просунул палец в дырку и разорвал рукав книзу, открыв рану.
Отверстий в руке было два, так что пулю не надо будет вынимать. И то слава Богу.
- Как рука? - спросил я.
Он приподнял руку, отведя её в сторону и пошевелил пальцами.
- О'кей, все нор... - Но тут накатилась боль, и лицо его внезапно напряглось.
- Аптечка на борту есть?
Он кивнул.
- В буфете, в шкафчике.
Я залез в самолет, нашел аптечку, затянул бинтом руку. Там была ампула морфия, готовый к использованию одноразовый шприц, какими снабжают экипажи бомбардировщиков. Я взял его в руки.
- Морфий сделать?
Он честно попытался улыбнуться.
- Лучше виски. В салоне там есть.
- Что, Кен, ты хочешь лететь?
- Черт, конечно. Только поведешь ты.
- Понятно. Значит, точно летим?
Он кивнул. Я забрался в кабину и все повыключал. Двигатели взвыли и замерли. Ночь снова стала казаться спокойной-спокойной. Кен спросил:
- А это зачем?
Я кивнул в сторону того, что было Юсуфом.
- Надо сообщить об этом. Долго нас не задержат: можно будет выдать это за насчастный случай - если ты не будешь светиться со своей рукой. Пуль в нем нет.
- А как насчет пулевой отметины на голове - от твоей пули?
- На какой там голове, Кен?
28
Время это отняло, но не много. Кен одел мой пиджак, а его, с пулевыми отверстиями, мы спрятали в самолете. Потом я взял фонарь и спустился на землю. Мы оба стреляли, и надо было убрать свидетельства перестрелки и собрать гильзы. Я нашел все три. Нашел я также выбоину от свой пули, я её "состарил", намазав маслом. После этих мероприятий я готов был всячески помочь расследованию.
Побегав вокруг самолета и друг за другом, аэродромная власть раскопала наконец полицейского - того самого, что чинил мне допрос после моего возвращения из Мехари, но я все равно не помнил, как его зовут. Мы рассказали фабулу трижды: раз для полицейского, чтобы он уяснил общую идею, другой раз - для него же, уже на месте, и ещё раз - для занесения на бумагу. Каждый раз все было одно и то же, а именно то, что случилось на самом деле, но без упоминания выстрелов. Он не особенно в это поверил, он чувствовал, что чего-то здесь не хватает, чего-то такого, что объясняло бы действия Юсуфа. Но руки Кена он не заметил.
