Юнас Гардель - Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно
Так выглядит их жизнь.
4.
Тяжелое серое небо нависло над Швецией.
Похожий на обувную коробку универмаг «Домус», похожий на обувную коробку универмаг «Оленс».
Торговый центр. Такие всегда называются «Рубин».
Или «Спираль», или «Лилия», или «Волна».
На открытии торгового центра за роялем был Роберт Уэллс. А однажды мимо проехала Кристин Касперсон на своей красной машине с логотипом Четвертого канала.
И это был праздник.
Это были Гавайи.
Тяжелое серое небо нависло над автобусной остановкой. Автобусы, следующие по маршрутам 1, 4 и 9, увозят людей домой и бог весть куда еще.
Сложно понять, кого куда. Сложно отличить один маршрут от другого.
В кафе продают маленькие круглые пирожки с ветчиной или сыром, которые разогревают в микроволновке. Совершенно одинаковые пирожки во всех кафе Швеции.
Кофе, неизвестно сколько простоявший на горячей плите, пластмассовая ваза с чайными пакетиками: «Эрл Грей», «Черная смородина», «Тропические фрукты», дождь стучит в витрины, медленно спускаются сумерки, пока мы ждем автобуса или смерти.
Сложно понять, кому куда. Сложно отличить один маршрут от другого…
Простите, я кое-что забыл.
Я забыл про салат. Мелко нарезанные листья горьковатого китайского салата. Салат подают с пирожком всем людям, ожидающим пришествия Христова под серым нависшим небом.
Это, стало быть, когда не праздник или не какой-нибудь торжественный случай.
Тогда китайский салат смешивают с кукурузой, мелко нарезанным перцем и мелко нарезанным ананасом.
Верный признак. Если добавили ананас — значит, праздник.
Значит, Гавайи.
Серое небо нависло над Швецией. Циклон перемещается с запада. Завтра — переменная облачность, а послезавтра снова ожидаются осадки.
Метеоролог с серьезным видом демонстрирует карты, подробно описывает малейшие изменения атмосферного фронта. Однако, каким бы ни был прогноз, погода все равно будет серая. Потому что здесь — Швеция, и здесь так всегда.
На этой неделе в супермаркете «Ика» действуют синие дисконтные купоны. На следующей неделе будут действовать желтые. Автобус отвезет нас домой или бог весть куда.
Магазины уже закрываются на ночь. Закрываются «Домус» и «Оленс», закрываются «Рубин» и «Виола», «Волна» и «Спираль».
Библиотека работает чуть дольше, потому что там сегодня творческий вечер писателя Эрнста Бруннера.
В прошлом году здесь устраивала чтения писательница Будиль Мальмстен, и это было восхитительно. Да-да, здесь была Будиль Мальмстен. И Роберт Уэллс. И даже Кристин Касперсон проехала как-то мимо на своей красной машине с логотипом Четвертого канала.
Кажется, не хватает только Иисуса Христа. Явись же скорее, Господи наш Иисусе Христе!
Пройдись по пешеходной улице между «Домусом» и «Оленсом», остановись у торгового центра «Рубин» и ниспошли нам, ниспошли Твоей милости! Если Ты явишься, Тебя угостят листьями китайского салата, с кусочками ананаса. Лучшее, что у нас есть.
Гавайи!
5.
Мало кто знает, кто такой Баз Олдрин.
Он был вторым человеком на Луне.
Вообще-то он должен был стать героем. Первым человеком на Луне, а не вторым. Но, волей случая, первым стал Нил Армстронг.
«Это маленький шаг для человека, но огромный шаг для человечества», — сказал Армстронг.
Если Баз Олдрин что-то и сказал, то этого никто не помнит. Бедолага ходил по Луне и кусал там локти.
В энциклопедии сказано, что Нил Армстронг был космонавтом.
Про слово «олдрин» там говорится, что это средство для борьбы с насекомыми из разряда хлоросодержащих, запрещенное в Швеции в 1970 году.
Именно так. Некоторым уготовано быть лузерами.
Хеннинг Лагерквист считает, что это несправедливо.
Он оставляет велосипед около киоска, закрытого на зиму, и поднимается пешком по тропинке к своему дому, бормоча что-то себе под нос. В пакете он несет свежие газеты.
Из-за минусовой температуры земля под ногами сухая и твердая, но снег, выпадая, сразу тает. Обычно снег выпадает между Рождеством и Новым годом. Не раньше. Потому что Бог любит приколы. Да, Бог не дурак приколоться.
Дом покрашен совсем недавно, прошлым летом. Хеннинг сам красил. Конечно сам, кто же еще? А чего здесь такого. Подумаешь.
Хеннинг Лагерквист не из тех, кто бьет себя кулаком в грудь и разглагольствует о своих достоинствах. Нет, он не такой. И фамилию свою Lagerkvist он пишет через «kv».
А те Лагерквисты, что пишут «Lagerquist» через «qu», — они больно много о себе воображают.
И этот самый Нил Армстронг, между прочим, явно писал бы себя через «qu», была бы его воля.
Выпендрежник!
В день, когда «Аполлон-15» совершил посадку на Луне, в августе 1969-го, Хеннинг собирался, как и остальные, смотреть прямую трансляцию по телевизору. Марта куда-то уехала с Хоканом, и Хеннинг был дома один. Наедине со стареньким телевизором, в котором то и дело что-то дребезжало. Разумеется, он задребезжал как раз в тот самый момент, когда космонавты высадились на Луне. Хеннинг несколько раз ударил по нему кулаком, но стало только хуже.
Что ему оставалось делать? Он выключил телевизор и вышел из дома. Если уж Бог задумал приколоться, сопротивляться бесполезно.
Хеннинг уселся на своем любимом камне и смотрел на море. Высоко в небе светила луна, как белая полупрозрачная пластинка. Хеннинг бормотал себе под нос, что не стоит расстраиваться, все это ерунда, не очень-то ему и хотелось.
Так вот и вышло, что Хеннинг не видел космонавтов на Луне.
Двадцать пять лет спустя, когда газеты пестрели статьями и заголовками на тему юбилея, Хеннинг вырезал только одну маленькую заметку про База Олдрина — того, второго, забытого. На все остальное ему было плевать.
Хеннингу кажется, что между ним и Базом Олдрином есть что-то общее. У обоих судьба сложилась бы иначе, если бы Бог не вздумал над ними приколоться. По сути, они ничем не хуже других, просто их не взяли в расчет. Потому что они ни у кого ничего не отнимали, никуда не лезли, расталкивая локтями. И были такими же, как все. Да, черт возьми, точно такими же.
Хеннинг достает из морозилки пачку блинчиков с креветками и разогревает их на сковороде. Если бы Олдрин был здесь, Хеннинг бы его сейчас угостил. А этому, другому, Армстронгу, хрен бы он чего предложил.
Когда блинчики съедены, посуда помыта, а стол вытерт, Хеннинг принимается за газеты. Он быстро просматривает заголовки новостей и останавливает внимание на рубрике «Письма в редакцию».
Хеннинг сам пишет письма в редакцию.
Несколько раз в неделю.
Яростные письма в редакцию, которые он сочиняет, сидя за кухонным столом, предварительно помыв посуду и убрав на кухне.
Хеннинг осуждает расизм, антисемитизм и порнографию. Ругает правительство, бюрократию, призывает отменить льготы бывшим депутатам.
Опубликованные письма Хеннинг аккуратно вырезает, убирает в файл и подшивает в папку. Файлы Хеннинг тщательно заклеивает, чтобы ничего не случилось.
Бумагу так легко замарать, посадив на нее жирное пятно. Например, если останется недомытым один-единственный миллиметр на столе. Или если жуешь бутерброд, листая бумаги. Любой мелочи может оказаться достаточно.
Письма Хеннинга публикуют довольно часто. Их теперь даже почти не правят. С годами он научился формулировать свои мысли лаконично.
У Хеннинга есть бесчисленные доказательства того, что люди его письма читают. Однажды кассир в банке спросил у него: «А это не вы, случайно, пишете в рубрику «Письма читателей»?»
Это просто как пример.
Хеннинг — не единственный, кто пишет в редакцию.
Он каждый день внимательно изучает письма читателей в рубриках обеих центральных газет и знает всех, кто пишет туда регулярно. Случалось, что между ним и другими авторами писем разгорались жаркие дискуссии почти на месяц. А с некоторыми из этих авторов он почти подружился.
Например, с Эриком Нильсоном.
Бывало, кто-нибудь напишет в рубрику нечто вопиющее, требующее немедленного возражения. Если Хеннинг не успевает ответить сам, он может быть спокоен: Эрик Нильсон обязательно выскажется и расставит своим острым пером все точки над «i».
Хеннинг в курсе, что Эрик Нильсон тоже его ценит.
Они чем-то похожи. Иногда кажется, что они — патриархи рубрики «Письма читателей». Именно они выбирают курс, указывают путь и устанавливают границы. Порой они даже ссылаются друг на друга: «Как точно подметил Эрик Нильсон…» или «Эрик Нильсон уже справедливо указывал…».
