Артур Дойл - Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)

Я говорил, что пациенты чувствуют себя здесь как дома. К нам приходят даже те, кто, что называется, выпил лишнего. Признаюсь, я поначалу даже не разобрался, что к чему. Когда через пару дней после моего приезда ко мне подошел один из членов клуба с бутылкой под мышкой и спросил, не я ли работаю у доктора, я послал его к кучеру на конюшню. Но скоро начинаешь к этому привыкать. Если к тебе обращается такой человек, в этом нет ничего обидного, да и на что тут обижаться? Все они хорошие, добрые люди и, может быть, не питают уважения к твоей профессии, что, конечно же, не очень приятно, но, если тебе удастся расположить их к себе лично, то они вполне дружелюбны и даже преданны. Мне нравится крепкое пожатие их пропитанных угольной пылью темных рук.

Еще одной особенностью этого района является то, что многие владельцы заводов и шахт в прошлом сами были рабочими и до сих пор (по крайней мере, некоторые из них) сохранили свои старые привычки и даже одежду. На днях у миссис Вайт, тещи Хортона, был сильнейший приступ мигрени, и, поскольку все мы любим эту милую старушку, весь день мы старались вести себя как можно тише. Но вдруг кто-то три раза громко постучал дверным молоточком. Через секунду раздалась еще одна серия оглушительных ударов, не таких звонких, как будто привязанный осел хотел вышибить дверную панель. В царившей тишине слышать это было невыносимо. Я бросился к двери, распахнул ее и увидел довольно потрепанного вида мужчину, который как раз занес руку для очередного удара.

– Вы что, с ума сошли? Что случилось? – спросил я, но не ручаюсь, что я не был более экспрессивен в выражениях.

– Боль в челюсти, – пожаловался он.

– Зачем же так шуметь? – сказал я. – Кроме вас ведь здесь и другие больные есть.

– Если я плачу деньги, парень, я имею право шуметь так, как мне хочется, – и с этими словами он опять принялся изо всех сил колотить в дверь.

Он мог бы так барабанить все утро, если бы я его не выдворил и не вывел за калитку сада. Через час в доме захлопали двери, и в приемную ворвался Хортон.

– Манро, как это понимать? – накинулся он на меня. – Мистер Ашер говорит, что ты очень грубо с ним обошелся.

– Приходил тут один из клуба и барабанил в дверь, как сумасшедший, – объяснил я. – Я боялся, что он побеспокоит миссис Вайт, ну, и утихомирил его.

Глаза Хортона непонятно заблестели.

– Друг мой, – сказал он, этот «один из клуба», как ты его называешь, самый богатый человек в Мертоне. Он приносит мне сто фунтов в год.

Я не сомневаюсь, что ему удалось успокоить его заверением, что я буду строжайшим образом наказан или оштрафован или что-нибудь в этом роде, но больше этот случай не вспоминали.

Жизнь здесь, Берти, идет мне на пользу. У меня появилась возможность познакомиться с простыми трудягами из рабочего класса и понять, какие это хорошие люди. Ведь обычно по одному пьянчуге, который в субботу вечером горланит на всю улицу песни, мы судим о девяноста девяти достойных уважения людях, которые в это время спокойно сидят дома у камина. Больше я такой ошибки не совершу. Когда я вижу, с какой душевностью бедные люди относятся друг к другу, мне становится стыдно за самого себя. А их необычайная терпеливость! Теперь-то я понимаю, что, если где-то происходят народные восстания, причины, заставившие их пойти на это, должны быть действительно очень серьезными. Мне кажется, что крайности, до которых доходила толпа во время Французской революции, сами по себе ужасны, но их можно объяснить тем, что веками простой люд жил в нищете и страданиях, накапливая злобу, пока наконец этот вулкан не взорвался. Еще меня восхищает мудрость этих людей. Иногда просто диву даешься, когда читаешь статьи какого-нибудь бойкого газетного писаки о невежестве масс. Они не знают, в каком году была подписана Великая хартия вольностей или на ком женился Джон Гант{130}, но попроси их решить какой-нибудь современный насущный вопрос, и они без промедления выдадут совершенно верный ответ. Разве не они провели билль о реформе парламентского представительства{131}, преодолев противостояние так называемого образованного среднего класса? Разве не они поддержали северян в борьбе с южанами, когда почти все наши лидеры хотели обратного?{132} Когда произойдет всемирное судилище и будет сокращена торговля спиртными напитками, неужели кто-то сомневается, что случится это под давлением этих скромных людей? Их взгляд на жизнь намного проще и честнее. Мне кажется, нужно принять как аксиому, что, чем больше простых людей будет иметь право голоса, тем более мудрым будет управление страной.

Я часто думаю, Берти, существует ли вообще такое понятие, как зло. Если бы мы смогли искренне убедить себя, что его не существует, это очень помогло бы нам сформировать рациональную религию. Но нельзя искажать истину даже ради такой цели. Я признаю, что есть такие формы зла, как, например, жестокость, которым почти невозможно дать объяснение. Разве что можно предположить, что это некий рудиментарный остаток{133} той воинственной свирепости, которая некогда была необходима для защиты сообщества. Нет, буду откровенен, жестокость не вписывается в рамки выстроенной мною системы. Но, когда понимаешь, что другие виды зла, на первый взгляд не менее ужасные, в общечеловеческом измерении в конечном счете оказываются благодеянием, то возникает надежда на то, что и те его виды, которые ставят нас в тупик сегодня, тоже каким-то пока не доступным для нашего понимания образом имеют целью нести добро.

Мне думается, что врач, изучающий жизнь, понимает моральные принципы добра и зла как никто другой. Но, присмотревшись поближе, понимаешь, что вопрос на самом деле заключается в том, может ли то, что общество на данном этапе развития считает злом, оказаться благом для наших потомков. Звучит это, конечно, довольно туманно, но я попробую облечь свою мысль в более простую форму: по-моему, и добро, и зло являются инструментами в тех великих руках, которые управляют развитием мироздания; и первое, и второе нужны для благих целей, только результат первого становится видимым немедленно, а второго – со временем. Мы в оценке добра и зла слишком много думаем о том, насколько это выгодно для общества в настоящее время, и почти не уделяем внимания конечному результату, который может проявиться в отдаленном будущем.

У меня есть свое мнение об устройстве законов природы, хотя я и понимаю, что похож на жука, судящего о Млечном Пути. Однако взгляды мои имеют то преимущество, что они способны облегчить жизнь, поскольку, если бы мы могли откровенно признать, что грех служит определенной цели, и, более того, цели доброй, жизнь казалась бы нам намного более светлой. Я нахожу, что Природа, которая все еще продолжает эволюцию, для укрепления человеческой расы пользуется двумя методами. Во-первых, это развитие тех, кто силен духовно, что достигается увеличением объема знаний, расширением религиозных взглядов. Во-вторых, что не менее важно, это истребление тех, кто духовно слаб. Этой цели служат алкоголь и распущенность. Это две важнейшие силы, работающие на конечное улучшение качества расы. Я представляю их себе руками огромного невидимого садовника, который ухаживает за садом жизни и избавляет его от сорняков. Сейчас нам кажется, что они сеют деградацию и страдания. Но что произойдет через три поколения? Род пьяницы или дебошира, деградировавший как физически, так и морально, либо прекратит свое существование, либо будет близок к этому. Опухоль желез{134}, туберкулезные бугорки{135}, нервная болезнь – все это способствует тому, чтобы отсечь эту загнивающую ветвь, тем самым улучшить общий показатель здоровья расы. Судя по тому, что я успел повидать за свою еще не долгую жизнь, существует некий закон природы, по которому большинство пьяниц либо вообще не производит потомства, либо, если это проклятие передается по наследству, линия их обрывается уже на втором поколении.

Не пойми меня превратно и не говори потом, будто я утверждаю, что чем больше вокруг пьяниц, тем лучше. Ничего подобного. Я хочу сказать, что, если существуют духовно и морально слабые люди, хорошо, что находятся способы избавиться от этих нежизнеспособных отростков. Природа, как великий садовник, имеет свои орудия для борьбы с ними, и пьянство – одно из них. Когда не останется ни одного пьяницы и ни одного распутника, это будет означать, что наша раса вполне усовершенствовалась и больше не требует столь сурового обращения. Тогда вселенский Инженер пустит нас на какой-то новый путь развития.

В последнее время я много думал над смыслом зла и над тем, каким мощным орудием оно является в руках Создателя. Вчера вечером мои раздумья неожиданно выкристаллизовались в небольшую серию четверостиший. Если они покажутся тебе неинтересными, просто пропусти их.

1.

2.

Похожие книги на "Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)", Артур Дойл читать полностью, без сокращений.

Джеймс Джойс - Джакомо Джойс

Джек Вэнс - Глаза другого

Джeк Вэнс - Глаза верхнего

Джеймс Джойс - Дублинцы

Джеймс Джойс - Сестры