Вольтер - Философские письма
В качестве доказательства здесь не следует приводить белый цвет. Представляющий собой смесь всех лучей, он кажется сверкающим всему свету и в конце концов немного нас ослепляет, производя одно и то же воздействие на глаза всех людей; но допустимо сказать, что другие цвета, быть может, не воспринимаются одинаковым образом всеми глазами.
XLVIII
Все наши рассуждения сводятся к уступке чувству.
Наши рассуждения сводятся к уступке чувству в вопросах вкуса, но не знания.
XLIX
Те, кто судит о произведении на основе правил, относятся к другим людям, как те, кто имеет часы, к тем, кто их не имеет. Один говорит: "Мы здесь находимся уже два часа"; другой: "Мы здесь всего лишь три четверти часа". Я взглядываю на свои часы и говорю первому: "Вы скучаете", а второму: "Время летит для вас".
В произведениях изящных искусств - музыкальных, поэтических, живописных - часы заменяет вкус: тот, кто судит здесь лишь на основе правил, судит скверно.
L
Мне кажется, Цезарь был чересчур стар, чтобы, пуститься в такое развлечение, как завоевание мира. Подобная забава была хороша для Александра. Он был юношей, которого трудно было остановить, но Цезарь должен был быть более зрелым человеком.
Обычно воображают, будто Александр и Цезарь выступили походом из своих стран с целью завоевать всю Землю. На самом деле это совсем не так. Александр унаследовал от Филиппа звание верховного главнокомандующего Греции, и на него была возложена справедливая задача отомстить персидскому царю за оскорбления, нанесенные грекам. Он поверг их общего врага и продолжил свои завоевания вплоть до Индии, ибо до Индии простиралось царство Дария; подобно этому без маршала Виллара герцог Мальборо дошел бы до Лиона.
Что до Цезаря, то он был один из первых людей Республики. Он рассорился с Помпеем, как янсенисты рассорились с молинистами, и дело тогда было в том, кто кого истребит. Одна-единственная битва, в которой не досчитались десяти тысяч убитых, решила все.
Наконец, мысль г-на Паскаля, быть может, ложна во всех смыслах. Требовалась зрелость Цезаря, чтобы выпутаться из такой сети интриг, и поразительно, что Александр в свои годы отказался от удовольствий, с тем чтобы провести столь тягостную войну.
LI
Забавно наблюдать, как в мире существуют люди, которые, отвергнув все законы Бога и природы, создали себе свои законы, коим они неукоснительно следуют, как, например, это принято у воров и т.д.
Наблюдать это не столь забавно, сколько полезно: ведь такие наблюдения доказывают, что ни одно человеческое общество не может существовать ни единого дня без правил.
LII
Человек - не ангел и не зверь, и беда состоит в том, что люди, желающие создать [из него] ангела, творят зверя.
Ангела хочет создать тот, кто стремится уничтожить страсти, вместо того чтобы их упорядочивать.
LIII
Конь не стремится вызывать восхищение своего сотоварища. Между ними существует некий род соревнования во время бега, но они не делают из этого соревнования выводов. Ведь, когда лошадь находится в стойле, самая тяжеловесная и нескладная из них не уступает в силу этого свой овес другой. У людей дело обстоит иначе: добродетель их не довольствуется самой собой; они не успокаиваются до тех пор, пока не извлекут из нее преимущество над остальными.
Самый нескладный человек не уступает тем не менее свой хлеб другому, но самый сильный отнимает его у самого слабого. И у животных, и у людей большие пожирают малых.
LIV
Если человек станет себя изучать, он увидит, насколько он не способен выйти за пределы самого себя. Да и как может быть, чтобы часть познала целое? Быть может, он будет стремиться познать, по крайней мере, те части, с которыми у него есть некоторое соответствие. Однако части мира находятся между собой в таком соотношении и такой связи одна с другой, что я считаю невозможным познать одну без другой и без целого.
Никоим образом не следует отвлекать человека от исследования того, что ему полезно, при помощи соображения, гласящего, что ему не все дано познать.
Non possis [oculo] quantum contendere Linceus Non tamen idcirco contemnas lippus inungi*.
* "Ты многого не можешь достичь [взором], Линкей, однако не следует из-за этого тебе, у кого гноятся глаза, пренебрегать мазью" (лат.; Гораций. Послания, I, 1, ст. 28-29). - Примеч. переводчика.
Нам известны многие истины; мы сделали много полезных изобретений. Утешимся в том, что мы не знаем соотношений, могущих быть установленными между паутиной и кольцом Сатурна, и будем продолжать исследовать то, что нам доступно.
LV
Если молния ударяла бы в низменность, поэтам и всем тем, кто умеет рассуждать лишь о вещах подобного рода, недоставало бы доказательств.
Сравнение не является доказательством ни в поэзии, ни в прозе; в поэзии оно служит для украшения, в прозе - для уяснения и большей ощутимости предмета. Поэты, сравнивавшие несчастья великих людей с молнией, поражающей горы, сделали бы противоположное сравнение, если бы происходили противоположные явления.
LVI
Именно сочетание духа и тела сделало то, что почти все философы смешивали идеи вещей и приписывали телу то, что принадлежит только духу, а духу то, что может быть свойством одного только тела.
Если бы мы знали, что это такое - дух, мы могли бы сетовать на то, что философы приписали ему неподобающие свойства; но мы не знаем ни духа, ни тела; у нас нет никакого представления о первом и есть лишь весьма несовершенные идеи относительно второго. Таким образом, мы не можем знать, каковы их границы.
LVII
Говорят обычно "поэтическая красота", и следовало бы так же говорить "геометрическая красота", "красота медицинская". Однако так никогда не говорят. Причина этого заключена в том, что объект геометрии хорошо известен, точно так же как и объект медицины; в то же время мы совершенно не знаем, в чем состоит изящество, являющееся предметом поэзии. Нам неизвестно, что это за естественный образец, которому следует подражать, и за отсутствием этого знания было изобретено определенное количество причудливых определений: "золотой век", "чудо наших дней", "роковые лавры", "прекрасная звезда" и т.п., и этот жаргон именуют поэтической красотой. Но если бы кто-то вообразил себе женщину, одетую в соответствии с этой моделью, он увидел бы прелестную барышню, увешанную зеркалами и латунными цепочками.
Мысль эта в высшей степени ложна; вовсе не следует говорить "геометрическая красота" или "красота медицинская", ибо ни теорема, ни прием слабительного не вызывают приятного чувства, а имя "красивое" дается лишь тем вещам, что чаруют чувства, - музыке, живописи, красноречию, поэзии, правильной архитектуре и т.д.
Довод, приводимый г-ном Паскалем, также совершенно ложен; мы отлично знаем, в чем состоит предмет поэзии: он состоит в том, чтобы образы были сильными, точными, изящными и гармоничными; поэзия -это гармоническое красноречие. Видимо, у г-на Паскаля весьма мало вкуса, если он говорит, что "роковые лавры", "прекрасная звезда" и прочие подобные глупости - это поэтические красоты, а издатели настоящих "Мыслей" были, по всей вероятности, людьми весьма неопытными в области изящной литературы, раз они опубликовали размышление, столь недостойное своего знаменитого автора.
Я не посылаю вам других моих замечений на "Мысли" г-на Паскаля, ибо они повлекли бы за собой слишком длинные дискуссии. Достаточно, если я верно подметил некоторые погрешности, вызванные невниманием этого великого гения. Для ума, столь ограниченного, как мой, уверенность в том, что самым выдающимся людям столь же свойственно ошибаться, как и толпе, является утешительной.
Конец
Приложение
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАМЕЧАНИЙ ПАСКАЛЮ
LVIII
Мы появляемся на свет вовсе не для того, чтобы заявить о себе в стихах, если мы не приклеили себе ярлыка поэта, или чтобы проявить себя в области математики, в случае если мы не приклеили себе ярлыка математика; действительно порядочные люди не желают носить ярлыки.
С этой точки зрения иметь профессию, заметный талант и отличаться в какой-то области - плохо? Вергилий, Гомер, Корнель, Ньютон, маркиз Л'Опиталь приклеили себе ярлыки. Счастливы те, кто преуспел в искусстве и заявил о себе другим!
LIX
Народ обладает весьма здравыми мнениями: например, он предпочитает развлечения и охоту поэзии и т.п.
Можно подумать, что народу предлагают играть в шары или сочинять стихи. Отнюдь нет. Просто люди с более грубыми органами чувств ищут удовольствий, в которых душа не принимает участия; те же, кто обладает более утонченными ощущениями, стремятся к более изящным забавам: каждому человеку надо жить.
LX
Когда Вселенная сокрушает человека, последний оказывается более благородным, чем то, что его убивает, потому что он знает, что умирает, Вселенная же ничего не знает о своем преимуществе над ним.
Что должно означать это слово - благородный? Верно, что моя мысль - это нечто иное, чем солнечный шар; но разве четко доказано, будто живое существо, имея некоторые мысли, является более благородным, чем Солнце, вдыхающее жизнь во все известные нам в природе вещи? И человеку ли дано выносить об этом суждение? Ведь он - и судья, и заинтересованное лицо. Говорят, что одно творение превосходит другое, когда оно стоило своему творцу большей затраты труда и когда оно приносит большую пользу. Но меньшего ли труда стоило Творцу создать Солнце, чем вылепить существо ростом около пяти футов, умеющее хорошо ли худо ли рассуждать? Что более полезно для мира - это существо или звезда, освещающая столько шаровидных тел? И в какой мере можно предпочесть материальной вселенной несколько идей, воспринятых чьим-то мозгом?
