KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Разное » Дэвид Шиклер - Американский поцелуй

Дэвид Шиклер - Американский поцелуй

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дэвид Шиклер, "Американский поцелуй" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Родители Джеймса жили в старом особняке, раньше принадлежавшем богатому промышленнику из Чикаго. К тому времени, когда Джеймс унаследовал дом, он уже был в почти непригодном состоянии, со скрипящими полами и старой изоляцией. Но отец Джеймса обожал особняк, и, когда он ставил на окна рождественские свечи, дом приобретал величавый, гордый вид. Что до Джеймса, то он не любил Рождество и другие праздники. Что ему нравилось, так это старая, но все еще действующая вентиляционная труба, тянущаяся от чердака до подвала с выходами в нескольких комнатах, в том числе и в комнате Джеймса. Достаточно большая, чтобы выдержать вес взрослого человека, и управляемая изнутри, вентиляционная труба играла в детстве Джеймса роль форта, там можно было вздремнуть и спрятать запрещенные книги. В юношестве, когда из-за заикания Джеймс отдалился от своих приятелей, он прятался в трубе, как в монастырской келье. Джеймс брал с собой фонарь, забирался на чердак и просиживал там часами. При свете фонаря он просматривал книги по дифференциальному исчислению, ощущая любовь к цифрам, на которые, в отличие от людей или языка, можно было положиться и которые не склонны к издевательству. Иногда Джеймс прикрывал глаза и медленно раскачивался, вдыхая запах дерева, идущий из вентиляционной трубы, и чувствовал себя счастливым.

Начиная с четырнадцати лет, Джеймс был обязан три вечера в неделю проводить с молодой женщиной по имени Анамария. Она была логопедом, ее пригласили родители Джеймса за умение работать с замкнутыми людьми и строгий внешний вид. Мистер и миссис Бранч надеялись одним ударом излечить непослушный язык сына, от его нежелания общаться с девочками и пристрастия к расшатанной трубе.

Со временем план семьи Бранч сработал. Несмотря на венесуэльское происхождение, Анамария говорила на прекрасном, безупречном английском. В отличие от мужчин-репетиторов, которые занимались с Джеймсом за кухонным столом или в гостиной, Анамария заходила в комнату Джеймса и запирала дверь. Она по-турецки усаживалась на пол, а Джеймс занимал место на вентиляционной трубе. Когда Анамария выговаривала слова, Джеймс догадывался о ее детстве, о том, как трудно ей давался английский. Со временем Джеймс научился доверять звукам, произносимым ее губами. Он слез с трубы, сел на пол напротив нее, так что их колени соприкоснулись. Он сосредотачивался, дышал, как она его учила, и научился подражать ее английскому так хорошо, что даже копировал ее недостатки: испанский акцент, ударение на первые слоги.

Не удивительно, что Джеймс влюбился в Анамарию. Она носила белые блузки с открытым воротником, на шее у нее висело распятие, а когда она наклонялась вперед, то Джеймс ощущал тонкий, нежный аромат ее черных волос. Когда ему удавалось слово, Анамария улыбалась и гладила его по щеке, приговаривая: «Да, сеньор Джеймс, правильно».

К досаде родителей, Джеймс не стал более разговорчивым. На самом деле он стал еще более замкнутым, учителям в ответ он только кивал, бормотал какие-то слова нескольким родственникам. В старших классах — на третий год общения с Анамарией — он поборол заикание, но никто об этом не знал. Джеймс замечал сочувственные взгляды взрослых, но его это не заботило. Его речь была секретом, тайным искусством, чем-то интимным, чем он делился только с Анамарией. Джеймс был хорош собой, и некоторые девочки были бы не против составить ему компанию. Но это были обычные девчонки, по мнению Джеймса, девчонки с нервными смешками, акцентом Среднего Запада и постоянной заботой о лишнем весе. Анамария была другой. Она была женщиной. У нее были потрясающие полные губы, она не заботилась о своем теле, и глубокое, почтительное выражение было в ее взгляде и речах, которые заставляли Джеймса мечтать о путешествиях по далеким городам, где у них с Анамарией начнется бурный, умопомрачительный роман.

Ночью, оставшись в комнате в одиночестве, через много часов после ухода Анамарии, Джеймс забирался в трубу, закрывал дверь и сидел где-то между этажами. Скрестив ноги, он обхватывал себя руками и мерно раскачивался, представляя сидящую перед собой Анамарию. Он складно, правильным языком, чего никто от него не мог ожидать, делился с Анамарией своими мечтами. Он шутил, пересказывал школьные сплетни и благодарил ее за исцеление. Правда, чаще всего Джеймс рассказывал своей воображаемой возлюбленной о том, как она дорога ему, или о том, что звук ее голоса и изгиб плеча заставит прыгнуть со скалы или нырнуть в раскаленную лаву.

— Я могу найти работу, — шептал Джеймс, — я хорошо разбираюсь в математике. Я заработаю много денег и куплю тебе все, что пожелаешь. У тебя будут фланелевые ночные рубашки и чашки из тончайшего фарфора, драгоценности или, если захочешь, пиво и марихуана.

В конце этой исповеди Джеймс объяснял Анамарии, как хочет обнять ее обнаженное тело, и пройтись по вершинам Гималаев, которые учитель географии мистер Фенвик называл крышей мира, как хочет наполнить ее собой и самому заполниться ею, и тогда слова будут излишни.

За неделю до восемнадцатилетия Джеймса случилась трагедия. Анамария объявила, что возвращается в Венесуэлу. Ее бывший кавалер Рамон вновь объявился и предложил ей руку и сердце, и Анамария уезжала к нему. Она любила этого Рамона. В порыве восторга Анамария рассказала Джеймсу о своей радости — что она стала невестой. Она говорила о любви, страсти, духовном родстве и о том, что когда что-то рождается между тобой и другим человеком, то надо следовать за этим чувством и повиноваться ему. Вдохновленный ее словами, в отчаянии, что он больше не увидит ее в Моррисе, Джеймс признался Анамарии в своей любви. Правильно дыша и борясь с заиканием, он рассказал о Гималаях и о том, что творилось в его душе. Лицо Анамарии вытянулось. Она погладила его по щеке, поцеловала в лоб.

— О, сеньор Джеймс! — произнесла она. — Однажды с вами это тоже случится.

После того дня Джеймс замкнулся в себе на семь лет. Он уехал из Миннесоты, поступил в бизнес-школу Пратт в Манхэттене, окончил факультет бухгалтерского учета и международной экономики. Он поступил на работу в «Харроу Ист» сразу после окончания учебы, и там ему платили огромные суммы, чтобы он сохранял их деньги от Дядюшки Сэма. В двадцать пять Джеймс стал отшельником, который только в Нью-Йорке может найти свое место в жизни. Утром он выпивал чашку кофе и съедал оладьи в кофейне рядом с офисом «Харроу Ист». Целый день он работал один в своем кабинете, пропуская ланч. Каждый вечер он на такси добирался до «Флэт Майклз», спартанского ресторана в Ист-Виллидж.

Домой в Примптон Джеймс добирался на метро. За окном проносились незнакомые места, темные бетонные корпуса и ворота, ведущие в никуда. Что касается пассажиров, то Джеймс заметил, что может ощущать их силу и чувства, лишь легко соприкоснувшись с ними руками. Что Джеймсу больше всего нравилось, так это безразличие этих людей, их замкнутость. Мужчины в вагоне возвращались домой после свершения великих дел, на них были оливковые рубашки, а лица мрачны. Единственным, кто прерывал их задумчивое молчание, был Благопристойный Джон, худощавый, темноглазый субъект, ездивший тем же маршрутом, что и Джеймс, и зарабатывавший пением. По крайней мере раз в неделю Джеймс давал Благопристойному Джону пятидолларовую бумажку.

Женщины в вагоне круглый год ходили в черных плащах, цветных шарфах и ботинках. Это литературные редакторы, думал Джеймс, женщины, которые следят за характерами персонажей. Джеймс любил смотреть на женщин и представлять в их ушах пару чудных опаловых сережек, которые он носил в кармане, как некоторые носят четки. Странный ювелир однажды подарил эти серьги Джеймсу, и, когда он сжимал их в ладони, Джеймс вспоминал туфельки Золушки или короля Артура, вынимающего Экскалибур из скалы. Другими словами, Джеймс знал, что только одной женщине подойдут эти сережки, и ждал ее всем своим скромным, тихим сердцем.

В Примптоне Джеймс жил в одной квартире с Патриком Риггом, рисковым трейдером в «Харроу Ист». Они познакомились на вечеринке, организованной компанией, и так получилось, что оба искали квартиру. Джеймс согласился на соседа, чтобы сэкономить деньги — Примптон был старым, известным и дорогим зданием — и с условием, что Патрик, помешанный на женщинах, оставит Джеймса в покое. Именно из-за Патрика Ригга Джеймс впервые стал разговаривать с лифтом.

Произошло это так. Джеймс уже заканчивал Пратт, у него появилась собственная комната в общежитии, когда к нему вернулась старая ночная привычка просыпаться, садиться на пол и раскачиваться взад-вперед. Возможно, сказался стресс во время экзаменов, но Джеймс понял, что нуждается в утешении. Он хотел ощутить надежность своего старого ритуала. Изменилось только то, что, когда Джеймсу требовалось излить душу, Анамария уже не появлялась, хотя, может, он и не позволял ей появиться, и рассказывать стало некому. Джеймс пытался общаться с богом, но чувствовал смущение и неловкость. В конце концов он стал бормотать себе под нос, не найдя подходящих воображаемых слушателей.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*