Игорь Гриньков - Периферия, или Провинциальный русско-калмыцкий роман
Передали новую записку:
— Олег Николаевич! Вы считаете, что наркоманию в нашей стране сознательно культивируют и поощряют?
Подумав немного, Зеленский ответил:
— По крайней мере, борьба, которая с ней, якобы, ведется — декларативная и очень странная. Это очень похоже на объявление беспощадной войны коррупции. Как, Система, построенная на коррупционных отношениях, может серьезно бороться с этим явлением? Можно ожидать показательных эпизодических судебных процессов по делишкам некоторых неугодных персоналий, чтобы народ видел: власть свое слово держит и руль находится в крепких, надежных руках.
— А существуют ли страны, где борьба с наркотиками ведется реально? — вопрос задал прыщеватый юноша в очках.
— Есть, и немало. В Китае, например, сбытчиков и потребителей наркотиков публично пачками вешают на площадях. В Таиланде, вы, наверное, помните фильм „Отель „Бангкок“, даже иностранцев, замешанных в продаже зелья, по приговору суда расстреливают из пулеметов в тюремных дворах. Жестоко? Согласен, здесь перебор с чисто азиатским, в худшем смысле этого слова, да простит меня Азия, уклоном! Ведь распространители и потребители — не одно и тоже; одни кровососы, другие — жертвы.
В Японии законы очень суровы к торговцам и распространителям наркотиков. Я припоминаю случай, когда всемирно известный Пол Маккартни, один из знаменитых „The Beatles“, в 1980 году собрался на разрекламированные гастроли в Страну Восходящего Солнца, где его с нетерпением ждали фанаты. Не было секретом, да и сам Маккартни этого не скрывал, что частенько вечерами после трудового дня он с женой Линдой садились на стульчики у дома и выкуривали для отдохновения души по сигаретке с марихуаной.
Знала об этом и вдова другого „экс-битла“, Джона Леннона, Йоко Оно, японка по происхождению, крайне неприязненно относившаяся в ту пору к Полу Маккартни. Злая молва приписывает, что именно она позвонила из Нью-Йорка в Токио своему родичу, занимавшему высокий пост в японской таможне. Ведь личный багаж таких VIP-персон, каким, безусловно, являлся прославленный Маккартни, практически не досматривался. И каково же было негодование и ярость японских таможенников, когда в первом же открытом чемодане без утайки, на самом верху они обнаружили несколько пакетиков с коноплей. Пола тут же облачили в наручники и препроводили в тюрьму. По японскому законодательству рок-звезде светило до десяти лет отсидки. Единственной поблажкой, на которую пошло тюремное начальство, было разрешение держать в камере акустическую гитару, так что два японских сокамерника Пола Маккарти имели удовольствие слушать в течение недели „Yesterday“ в исполнении самого автора.
Назревал международный скандал. К спасению Пола подключились чиновники с Даунинг-стрит и Форрин-офис, со всего света в Токио летели телеграммы от известных и влиятельных людей с просьбой пощадить бывшего „битла“, поговаривают даже, что английская королева имела конфиденциальный телефонный разговор с президентом Японии. Не желая портить отношения с дружественной Британией, и учитывая, что „легкого“ наркотика — марихуаны было, как кот наплакал, для личного употребления, Пола выслали из страны без права посещать Японию до конца своих дней. Заодно ему пришлось выплатить колоссальную неустойку за сорванные гастроли. Вот так обстоят дела в некоторых других странах, друзья мои!
Постепенно диалог писателя с читателями вышел за пределы темы обсуждаемой книги и стал касаться самых разнообразных вопросов.
— К какой литературе Вы себя относите?
Заданный вопрос заставил Олега слегка задуматься:
— Наверное, правильно будет сказать, что я русский по национальности писатель, работающий в рамках калмыцкой литературы на русском языке. Ведь, практически все, о чем я пишу, касается Калмыкии и ее специфических проблем. Да и живу я с рождения на этой земле. Поэтому для меня крайне важно, как, прежде всего, воспринимают мои книги земляки.
— Что заставило Вас оставить журналистику?
Действительно, Зеленский спустя некоторое время после выхода в Москве „Двух крокодилов“, оставил поденную работу в редакции, от которой его уже мутило изрядно.
— Из газеты я ушел, после того, как почувствовал, что в состоянии зарабатывать на жизнь литературой. Моим журналистским жанром была преимущественно публицистика, хотя приходилось заниматься и другим. Поначалу я был влюблен в свою профессию, но затем наступил период жестокого разочарования. Публицистика сиюминутна, хотя внешне привлекательна своей кажущейся злободневностью, социально и политически сильно ангажирована, то есть работает на определенный заказ. А с началом перестроечного времени она стала откровенно продажной и в полном соответствии с установками „Комитета 300“ начала активно заниматься промыванием мозгов, то есть, манипулированием человеческим сознанием. Своей лживостью она превзошла министерство пропаганды доктора Геббельса. „Нужного“ мерзавца и негодяя, вора и мздоимца в одну — две недели она способна превратить в национального героя. И наоборот, неудобного властям политика или общественного деятеля — так облить черной краской, что не отмоешься до смерти; это называется черный пиар. Она стала отвратительной, хотя газетная журналистика в силу объективных причин не в состоянии переплюнуть телевидение. Чтобы успешно заниматься в наше время журналистикой, надо забыть о совести. Чего скрывать, мне самому по роду профессии приходилось частенько подличать на полосах газет.
Художественная литература, разумеется, тоже субъективна. Но так и должно быть, ведь создается она конкретным человеком со своими пристрастиями, взглядами на жизнь, со своим мироощущением. В лучших своих образцах она честно исследует человеческие отношения, отношения между человеком и окружающим его обществом, и поэтому более долговечна. Гомер, Шекспир, Данте, Чехов — долговечные литераторы, потому что талантливо писали об общечеловеческих ценностях, простите, что это словосочетание изрядно замусолил Михаил Горбачев, великий лингвист и филолог, один из создателей новояза.
Хорошему писателю, как мне кажется, не желательно, и даже вредно, принимать позу некоего непогрешимого оракула-предсказателя или советчика. Он лишь своеобразный барометр человеческих нравов, царящих в обществе, и должен мыслить художественными образами. А давать напрямую рекомендации по улучшению этого общества — не его компетенция.
Вспомним печальный пример Александра Солженицына, крупного, значительного литератора, когда, вернувшись из эмиграции, он написал брошюру „Как нам обустроить Россию“. Вступив не на свою стезю, он сразу поблек, утратил актуальность и способность отражать окружающую его действительность художественными средствами.
Правда, при нынешней идеологии художественная литература рискует превратиться в блескучий масскульт. Но ведь и в прошлые времена было немало писателей, творивших на потребу публике, имена которых канули в лету. Ну, кто бы, скажите, помнил плодовитого и очень популярного в свое время сочинителя господина Загоскина, если бы не гоголевский „Ревизор?“.
Я оставил журналистику, чтобы полноценно заниматься любимым делом, потому что совмещать одно с другим крайне сложно. Да, и доволен я, что, наконец, вылез из бочки с испражнениями!
— А как Вы относитесь к межрасовым бракам? — вопрос задала девица, видимо, слышавшая что-то о привязанностях писателя Зеленского.
— Очень даже положительно отношусь, — серьезно ответил Олег. — Был, правда, один человек по имени Адольф Гитлер, который имел противоположную точку зрения на эту тему, но вы все прекрасно знаете, чем это кончилось.
Не буду повторять мнение знатока вопроса Льва Николаевича Гумилева, считавшего, что только при смешении крови этнос, то есть, народ имеет возможность для своего развития. „Чистота крови“ — бред как с этногенетической, так и чисто медицинской позиций. Но дело даже не в этом; если мужчина и женщина, принадлежащие к разным расам или национальностям, полюбили друг друга, кто имеет право запретить им быть вместе?
При этом Олег метнул мимолетный взгляд на Герлю; пылающие щеки ожидал увидеть, что ли? Но та лишь деликатно и сдержанно улыбнулась в ответ.
Поступила еще одна записка, написанная крупным мужским почерком:
— Олег Николаевич! Что Вы думаете об участившихся столкновениях между калмыцкой и русской молодежью?
Зеленский дал ответ без промедления:
— Ничего, кроме чувства тревоги и сожаления такие факты у меня не вызывают. Но затронутая в вопросе тема гораздо сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Для этого мне хотелось бы немного поворошить историю. 400-летнее пребывание калмыков в составе Российского государства было непростым. Им была выделена громадная территория, северная часть которой доходила до Саратова, а южные рубежи занимали нынешние Кавказские Минеральные воды. Ханству были даны довольно широкие полномочия; русские наместники во внутрикалмыцкие дела не вмешивались, а лишь регулировали отношения между калмыками и местными казаками, которые проживали на этой территории. Как оборонный щит южных границ России, калмыки проявили себя с лучшей стороны; набеги ногайцев, и вылазки горских племен пресекались на корню.
