Дэвид Шиклер - Американский поцелуй
— Не, — решил Самсон, — научи нас чему-нибудь.
— Да, — глаза Полетт сверкнули.
— Научи нас чему-нибудь, — повторил Самсон, — или не получишь гночи.
Дуглас засмеялся. Остальные молчали.
Николь прокашлялась.
— Отец не шутит, мистер Керчек.
Дуглас перестал смеяться.
— Как это?
— Он полагает, — объяснила Николь, — что вы должны научить его и мою маму чему-нибудь, иначе вечер не продолжится.
Дуглас воззрился на студентку. Он понял, что она абсолютно серьезна, и быстро отвел глаза. Волосы Николь были забраны назад, и Дуглас опасался, что если будет слишком долго смотреть на контур ее висков, то ее отец, бывший моряк, заметит это.
— Хмм, чему бы вы хотели научиться?
— Черт возьми, тебе решать. — Самсон опять ударил Дугласа.
— Расскажите им о происхождении какого-нибудь слова, — предложила Николь, — только побыстрее. Я есть хочу.
Дуглас отодвинулся на другой конец дивана, подальше от кулака Самсона. Он перебирал в уме хорошо известные ему вещи. Книги.
— Я думаю, — начал он, — думаю, что расскажу свою гипотезу, почему Шекспир назвал своего героя Лиром.
Полетт была взволнована, будто Дуглас подвергался опасности.
— «Лир» по-немецки означает «пустой». А «Король Лир» — пьеса о жизни. Главный герой в конце сходит с ума, живет на природе, в лачуге, как Иов. Он опустошен, один наедине с правдой, — Дуглас поднял брови, — пустой человек.
— Браво, — выкрикнул Самсон. Он собрался хлопнуть Дугласа по плечу, но тот поспешно встал и налил себе еще коктейль.
— Пустой, пустой. — Полетт была очарована.
Николь прищурила глаза.
— Вы никогда нам этого не говорили.
— Что? — переспросил Дуглас.
— Мы читали «Короля Лира» в ноябре. Вы никогда не рассказывали о Германии. О названии.
Дуглас пожал плечами. Он поставил шейкер на стол.
— Ну, это только мое предположение. Прямых доказательств нет.
— Неважно, — произнес Самсон, указывая на Дугласа, — так оно и есть. Я понимаю, когда мне говорят, правда это или ложь.
— Хорошо, — согласился учитель.
— Это правда, и ты ее раскрыл. — Самсон показал Дугласу поднятый вверх большой палец. — Вечер продолжается.
Николь встала.
— Думаю, это очень эгоистично, вот что я думаю. — Она посмотрела на Дугласа.
— Что именно? — спросил он.
— Вы, — фыркнула Николь, — вы скрыли от студенток свою маленькую драгоценную теорию.
— Нет, подожди секунду, — возразил Дуглас.
— Нет. — Николь сложила руки на груди. Дуглас не мог этого не заметить. — Вы учитель, мистер Керчек. Предполагается, что вы должны выкладывать все свои мысли в интересах учениц.
— Звучит так, будто он сохранил свои мысли лично для себя, — подмигнул Самсон.
— Это только теория, — запротестовал Дуглас.
— Хм-м. — Николь подняла подбородок, теперь Дугласу стала видна ее шея, крохотная ямочка у ключицы. — Я разочарована, — холодно произнесла она, — я буду молчать, пока не подадут салат.
— Николь, — позвал Дуглас.
Но Николь пересела за стол.
Самсон потер руки.
— Давайте к столу, — проревел он.
За закусками Дуглас рассказал большую часть своей жизни Боннерам. Он нервничал из-за того, что Николь надулась и не произносила ни слова, в конце он поведал о своей стажировке в Японии, о приступе мононуклеоза и о неудаче на выпускном вечере с Хитер Ангелона.
— Сейчас-то с вами все в порядке? — поинтересовался Самсон.
Дуглас поднял глаза от тарелки.
— Сэр?
— Вы выздоровели? После мононуклеоза?
— О да. Это было тринадцать лет назад.
— Браво. — Самсон с жадностью отправил в рот ломтики огурца. — Послушай, больше никаких сэров. Я Самсон, черт возьми!
— Договорились. — Дуглас пытался поймать взгляд Николь. Она сидела напротив него, а Самсон и Полетт во главе стола. Николь не поднимала глаз от тарелки, поэтому взгляд Дугласа переместился на книжные полки позади нее.
— Самсон, — сказал Дуглас, — Полетт, у вас такое чудесное собрание книг. Вы прочли их все?
Самсон пристально посмотрел на Дугласа. Он выдержал десятисекундную паузу.
— Дуглас, — произнес Самсон, — я прочитал каждую из них от корки до корки.
— Правда? — Дуглас еще раз взглянул на полки. — Это невероятно.
Самсон нахмурился.
— Неужели, мистер Гарвард? Невероятно?
— Простите, — быстро извинился Дуглас.
— Вы вздорный молокосос, — заключил Самсон.
В животе у Дугласа похолодело, так с ним бывало в старших классах перед боксерским поединком.
— Самсон. Мистер Боннер. Я не хотел вас оскорбить.
— Ха, — закричал Самсон, — попался.
Дуглас посмотрел на женщин: они ухмылялись.
— Что? — не понял Дуглас.
Самсон ударил Дугласа по плечу.
— Я устроил тебе проверку, Дуг. Проверял твой темперамент.
— О. — Дуглас глотнул вина. — Ха-ха, — устало проговорил он.
— Теперь я присоединюсь к беседе, — вмешалась Николь.
— Черт возьми, — Самсон указал на книги, — я не прочел ни одной, Дуг. Это бесценная коллекция.
— Они фамильные, — сказала Полетт.
— Правильно, фамильные. — Самсон прожевал и проглотил кусок. — Николь их читает. Они принадлежали моему предку, Владимиру Боннеру. Он был принцем Карпатских гор или какой-то подобной дыры. — Самсон повелительно помахал рукой. — Дело в том, что он принц, а это его книги.
— Дело в том, что Боннеры принадлежат к королевскому роду, — пояснила Николь.
Самсон ударил по столу.
— Гночи! — проревел он. — Я сам их сделал. — Он огляделся, ожидая возражений.
Полетт подала главное блюдо, которое, Дуглас вынужден был признать, было великолепным. Он потягивал вино, беседа текла сама собой. Самсон обсуждал избитые темы: мэра, погоду, биржу ценных бумаг. Дуглас похвалил Самсона за гночи. Когда Самсон поинтересовался его детством, Дуглас рассказал, что был скаутом, но утаил, что убил бурундука. Полетт спросила о любимых фильмах Дугласа, и он удовлетворил ее любопытство. Каждый раз, когда Дуглас смотрел на Николь, она отводила взгляд. Постепенно Дуглас успокоился. Шардонне слегка ударило ему в голову, и он начал интересоваться случайными вещами: как сыграют «Янки» в этом сезоне, как холодно становится и как Николь не любит чистить фасоль. Незаметно тарелки опустели.
— Так, девочки, — распорядился Самсон, — давайте перейдем к охоте.
Полетт поставила перед каждым по глотку бренди.
— Кто жертва? — улыбнулся Дуглас. Он вытер рот салфеткой.
— Мы думаем, ты должен жениться на Николь, — произнес Самсон.
Дуглас чихнул несколько раз подряд. Все пожелали ему доброго здоровья.
— Что, простите? — переспросил Дуглас.
— Мы с Полетт хотим устроить вашу свадьбу. Николь — наш единственный ребенок.
Дуглас уставился на Боннеров. Они сидели на своих местах, вежливо улыбаясь. У Николь был такой же взгляд, как при оглашении результатов контрольных работ. Никто не смеялся.
— Вы, конечно, шутите, — сказал Дуглас.
— О нет. — Самсон Боннер потягивал свое бренди. — Я тебя не разыгрываю, Дуг.
— Он серьезно, мистер Керчек.
Дуглас опять ощутил холодок в желудке. В молодости он участвовал в соревнованиях под названием «Курильщики вечера пятницы», еженедельных боях в Джентльменском клубе. Джентльменами были трудяги Аллентауна, пившие виски и игравшие в карты по вечерам в пятницу на заброшенном мебельном складе. Каждые выходные они приводили компанию мальчишек из местных школ. За бифштекс на ужин мальчишки надевали перчатки и колотили друг друга на ринге в центре зала, а мужчины пили и веселились. Быть приглашенным на ринг среди аллентаунских подростков считалось особой честью, и Дугласа выбирали четырнадцать раз драться в его весовой категории. Двенадцать боев он выиграл, один раз нокаутом, а ему ни разу даже нос не сломали. Даже сейчас иногда, засыпая, Дуглас вспоминал свой бой с братом Хитер Ангелоны, Кармином. Кармин был на десять фунтов тяжелее Дугласа и вел по очкам до третьего раунда, в котором Дуглас свалил его апперкотом. Кармин потерял сознание. Мужчины в зале взвыли. Ударили в гонг. Дугласу запомнился запах сигар, привкус крови во рту. На лице Кармина, как ни странно, крови не было. Наблюдая, как мистер Ангелона приводит сына в чувство нашатырем, Дуглас захотел одновременно блевать и засунуть язык в рот Хитер.
Дуглас покачал головой, приходя в себя. Он поднялся.
— Николь, — сурово сказал он. — Что происходит? Это шутка, очередная нелепая семейная издевка?
— Нет, — Николь закинула ноги на стол, — мои родители вполне серьезно хотят нашей свадьбы. Я тоже.
— Пожалуйста, сядь, Дуглас, — сказала Полетт.
Впервые ее голос звучал серьезно. Дуглас сел.
— Это… это бред, — произнес он, — мы же просто ужинаем.
