Юнас Гардель - Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно
Вчера она сходила в универмаг «Оленс» и сдала аппарат для приготовления мороженого, который ей Хокан подарил на Рождество, — у нее же был чек. Вместо этого она купила себе нижнее белье из лайкры. Чтобы Хокану тоже понравилось.
Ради них.
Сексуально, но не пошло. Лифчик «Анжелика». Черные узенькие трусики стринги. Легкая изящная ночная фея. Она будет дразнящей и соблазнительной, когда Хокан вернется. Не такой, как всегда.
Последнее время они совсем редко целуются. Просто быстро чмокают друг друга. Не открывая рта: чмок-чмок. А когда занимаются сексом, сразу переходят к делу. Вся прелюдия сводится к тому, чтобы понять, хочется другому секса или нет.
А еще у Анны появилась дурная привычка. Каждый раз после секса она вздыхает и говорит «Ну вот!»
«Вот», будто «ну вот и отлично!».
«Вот», будто «ну вот и готово!».
После этого Анна идет в ванную и принимает душ. Может быть, она пытается смыть с себя Хокана?
Как бы возвращает себе чистоту?
В каком-то смысле это действительно такой протест, но все же вряд ли он направлен против Хокана. Анна думает, что это скорее против бытия в целом.
И дело не в том, что Анна не находит мужа привлекательным. Напротив. Она порой сама себе удивляется, что до сих пор считает Хокана самым красивым мужчиной из всех, кого встречала, и когда его нет поблизости, она о нем постоянно мечтает. Но мысль о сексе с Хоканом возбуждает ее гораздо больше, чем собственно секс. Почему-то настоящего экстаза у них никогда не получается. Нет, Хокан не виноват. Конечно не виноват. Господи, ну просто не получается — и все. В конце концов, когда вы прожили вместе десять лет, былого вожделения не остается, только и всего.
К тому же, не дай бог, дети проснутся.
Когда они познакомились, все было совсем по-другому. Обоим было по двадцать три. Хокан был одет в блестящий зеленый костюм на кнопках. На Анне было розовое кружевное платье, которое при каждом движении сползало с плеч.
Волосы у обоих были сильно намазаны гелем.
Сейчас, когда они смотрят на фотографии с той вечеринки десятилетней давности, им кажется, что выглядели они по-идиотски. Но в то время все так одевались.
А тогда они просто старались не отставать от своего времени. Не хотели плестись где-то в хвосте.
Их посадили рядом за столом на свадьбе. Так они и познакомились. Хокан работал вместе с женихом, а Анна была подругой детства невесты.
За праздничным ужином они выяснили, что целых три года проучились в одной гимназии, но за все это время друг друга совершенно не замечали.
— Значит, нам суждено было познакомиться только сейчас! — воскликнул Хокан, и глаза его при этом блеснули.
— Н-да, — пробормотала Анна и улыбнулась сомкнутыми губами, чтобы не обнажать свои ужасные зубы.
Они просидели рядом целый вечер. Хокан все время старался ее рассмешить, и Анна все время смеялась.
Смеялась беспомощно. Она все время прикрывала рот рукой, но это было бесполезно. Хокан все больше и больше ее веселил, а она смеялась и смеялась, и щеки ее горели, а проклятые зубы торчали изо рта как лопасти вентилятора. Она то и дело восклицала «Прости!», «О господи!» и «Ой, как стыдно!».
И смеялась дальше.
Она невольно улыбается, вспоминая об этом сейчас, десять лет спустя, когда она стоит в их общем доме в Эллагорде 31 декабря и красит губы к возвращению Хокана.
Это невозможное счастье, которое легло ей прямо в руки. Разве она его заслужила?
От старого года осталось три часа.
Все зеленые светодиодные экраны в доме показывают 21:00.
Анна открывает бутылку красного вина, усаживается на диване в гостиной и принимается ждать Хокана с детьми.
Все готово, все в лучшем виде. Креветки оттаивают, шампанское охлаждается, авокадо и лимон очищены. Дом убран, все в полном порядке.
Анна сидит на диване с прямой спиной, сложив руки, и ждет. Поправляет подушку, складывает руки на коленях, кашляет, прикрывая рот рукой, снова складывает руки на коленях. Вот-вот появится Хокан с детьми.
Это очень похоже на Анну: поверить, что дверь откроется ровно в девять, раз Хокан так сказал.
Чтобы как-то убить время, она решает включить на несколько минут видеомагнитофон и смотрит эротический фильм. На случай, если кассета попадется кому-нибудь на глаза, на ней написано «Документальный фильм про королеву Сильвию».
Два ужасных мужика уселись верхом на длинноногую девушку с взъерошенными волосами. Все трое выглядят очень уверенными в себе. Кажется, будто они просто деловито выполняют задание. В общем-то так оно и есть, думает Анна.
От соседей доносится музыка: «Last Christmas, I gave you my heart, the very next day, you gave it away»[22]. Соседи всегда шумно празднуют Новый год, запускают фейерверки и веселятся. Хокан считает, что это очень практично. Так ему можно не покупать собственных хлопушек.
В углу сохнет елка. Анна забыла ее полить. Иголки почти все осыпались. Все украшения висят на верхних ветках, чтобы Никлас не мог до них дотянуться, а сама елка крепко привязана к стене, чтобы ее не свалил кот, когда ему захочется подергать за мишуру.
Порнуха отражается в окне балконной двери. Боже, что они там вытворяют! Анна уставилась в экран.
Она никогда не могла понять одну вещь. Почему женщины в порнофильмах всегда носят высокие каблуки? Почему они не разуваются?
Хотя вообще-то все понятно. Это ведь только в Швеции и Японии принято разуваться сразу при входе в дом.
И почему девушки всегда хотят, чтобы им забрызгали спермой все лицо? Анна наливает себе еще вина. Бред какой-то. Столько времени потрачено на макияж, а потом его портят таким количеством спермы. Это что, тайная мечта всех мужчин? И Хокан тоже мечтает об этом? Может, ей стоит предложить ему сегодня кончить на ее лицо, чтобы продемонстрировать добрую волю?
Много чего вообще непонятно.
В 2000 году Анне будет 37 лет. В далеком-далеком будущем.
В эту новогоднюю ночь она сидит одна на диване в гостиной перед телевизором, смотрит порнуху, потягивает красное вино, и до 2000 года рукой подать.
Так ли она мечтала, чтобы сложилась ее жизнь? Чертов Новый год.
Анна наливает себе еще вина. Ничего, сегодня можно. Праздник все-таки. От соседей доносится музыка: «It must have been love, but it’s over now!»[23]
«Обалдеть, — думает Анна, — за десять лет они не удосужились купить новой пластинки. Вот лузеры!»
Вот сама она, например, купила новый альбом Дэвида Боуи и даже раза два его послушала.
Она делает несколько больших глотков. От вина Анна становится более красивой. Она закрывает глаза и откидывается на диване. Немного кружится голова. Ей тридцать три года. Столько же, сколько было Христу, когда его распяли. Впереди еще целых полжизни, а то и больше. Жизни с лифчиком «Анжелика», чулками на резинке Stay-up и трусиками стринги. У нее двое детей, ради которых стоит жить. «Как прекрасно иметь что-то более важное, чем ты сам». Так она обычно думает.
Анне холодно, но она всегда мерзнет.
Она ждет возвращения своих любимых.
Голова тяжелеет. Это вино. Планета вращается вокруг своей оси. Земля вертится вокруг солнца. Анна сидит на диване и ждет. Вот так сложилась ее жизнь, этим она ограничивается и на том заканчивается.
Жизнь в постоянном ожидании.
Анна откинулась назад. На мгновение ей померещилась пара светло-зеленых глаз. Они испытующе взглянули на нее, поманили в другую жизнь. Но Земля продолжила свое движение по кругу, и глаза исчезли.
На всякий случай Анна включает музыку, чтобы не утратить хорошее настроение. Звучит «Баккара», песня «Yes sir, I can boogie»[24] со сборника хитов диско, который Хокан заказал в телемагазине.
Анна увеличивает громкость, танцует перед телевизором и подпевает: But I need a certain song. Затем наполняет бокал и чокается сама с собой. If you stay you can’t go wrong[25].
Креветки на кухне уже оттаяли, шампанское продолжает охлаждаться. Анна решает, что, когда Хокан наконец приедет, они займутся сексом прямо на полу в гостиной и она наденет высокие каблуки.
Анна смеется, танцует и поет: Yes sir, I can knulla all night loooooooooong![26]
В двадцать минут одиннадцатого раздается звонок. Это Хокан звонит с мобильного. Началась метель, и он едет гораздо медленнее, чем собирался. Просто хотел предупредить. Чтоб она не волновалась. Они только что проехали Эребру. Потихоньку доедут. Ладно? Главное ведь добраться благополучно. Ведь правда?
— Конечно! Главное, чтобы ничего не случилось! — кричит Анна.
Очень плохая связь. Голос то и дело пропадает.
— Алло! — кричит Хокан. — Алло! Алло!
— Я тебя слышу! — кричит Анна.
— Алло? — отвечает Хокан.
Анна выключает музыку, чтобы Хокан лучше ее слышал.
— Говорю, главное, чтобы ничего не случилось! Езжайте потихоньку!
