Джон Квирк - Победители без лавров
Этот вопрос застал Дэвида врасплох. Он ответил не сразу.
— У меня такое чувство, что я был стрекозой, а не муравьем.
— Это обычная беда футболистов. А ведь вам ничего не стоит использовать свою славу как мостик для перехода в деловой мир. Профессиональный футболист будущего станет наполовину дельцом. Сколько лет ты намерен еще играть?
— Стоит ли отвечать на этот вопрос?
— Стоит.
— Скорее всего, те два года, которые будут предусмотрены контрактом.
— Жаль. При желании ты мог бы играть еще пять-шесть лет.
— Как профессионал? Не думаю. Полузащитники так долго не держатся.
— У тебя бывали травмы, Дэви? Серьезные?
— Нет. В колледже на втором году я пропустил два матча — растянул связки, когда падал. И вообще я получал травмы, только когда играл в защите. В нападении — ни разу.
— У нас тебе не придется играть и так и эдак. Наша лига внедряет специализацию.
— Это хорошо. Мне нравится играть в обороне, но это очень изматывает. Нельзя все время быть на поле. От игрока будет больше пользы, если он отдохнет на скамье.
— Стало быть, ты можешь играть еще несколько лет.
— Нет, я уже решил. Я хочу бросить еще на вершине успеха. И заняться чем-нибудь другим, пока осталось время.
— Еще кофе, Келли? — предложила Мардж.
— Да, пожалуйста, сударыня.
— А вам, Дэвид?
— Нет, спасибо, мэм, — ответил Дэвид, прикрывая чашку ладонью.
— Сигару, Дэви? — спросил Уэйкмен. — Я забыл предложить тебе сразу.
— Нет, благодарю, сэр.
— Прекрасно! Хранишь свой образ.
Дэвид нахмурился.
— Нет, сэр.
Уэйкмен ничего не заметил и сказал:
— Я все-таки соблазню тебя, Дэви. Я тебя подкуплю.
— Чем же, мистер Уэйкмен?
— К этому я и веду. Начинай строить свое будущее сейчас, не дожидаясь, когда бросишь играть. В каких отошениях ты был с Куганом?
— В приличных. А что?
— Я хочу ввести тебя в ситуацию. Я знаю, что Кутан имел на тебя зуб. Но важно, как, собственно, обстояли дела между вами.
— Он не любил ни с кем делить славу. Но это не мешало ему играть. Пожалуй, ни у кого не было такой воли к победе, как у него. Коннор тоже хорош, но я жалею, что Куган ушел.
— Ты слышал, что он ушел из-за того, что мы не согласились взять его главным тренером?
— Да, мне говорили.
— Я считал его прекрасным вожаком на футбольном поле. Но он слишком нетерпелив, чтобы руководить игрой с тренерской скамьи. В нем до сих пор живет мальчишеский задор, а это качество полезно на поле, но не на тренерской скамье.
Дэвид улыбнулся.
— Трудно представить себе Кугана мальчишкой. Он словно всегда был ветераном-профессионалом.
Мардж Уэйкмен сказала:
— Мне нравится Куган. После Дэвида Бэттла он мой самый любимый игрок.
— И мой тоже, — сказала Келли. — После Дэвида Бэттла.
Уэйкмен сказал:
— Он не собирался уходить, но потом понял, что ему не остается ничего другого. Не думаю, чтобы он смог приспособиться к игре по системе «Т», а если бы мы сделали его полузащитником и назначили бы центральным другого, дело кончилось бы кровопролитием.
— Да, вы правы, — ответил Дэвид.
— А делец из Кугана выйдет прекрасный. Я в этом уверен. Ему нелегко будет изменить свой стиль, и все же я в этом уверен.
— Вы знаете, чем он думает заняться?
— Знаю. Он будет служить у меня. Тренером я не хотел его брать, а вот на заводе он мне очень пригодится.
— Не думал, что он останется в Детройте, — сказал Дэвид. — Я полагал, что он вернется в Санта-Барбару. Или станет без конца путешествовать по свету.
— У него нет на это денег.
— У его жены есть.
Уэйкмен покачал головой.
— У него нет жены. Разошлись.
— Я не знал этого. Как странно: ждала его, ждала и вдруг развелась.
— Не она с ним развелась, а он с ней. За нарушение супружеской верности. Не более и не менее!
Дэвид засмеялся.
— Он развелся с ней из-за ее неверности?
— Никто не знает, как он это устроил. И непонятно зачем. Ну да в таких делах смысла не жди. У него в Бирмингеме есть любовница. Наверно, она его и накрутила.
— Тоже разведенная?
— Не думаю. Ты, очевидно, говоришь о другой. А эта совсем молоденькая. Ей лет девятнадцать.
— Здесь замешаны деньги?
— Нет. Хотя, казалось бы, так оно и должно быть. Куган серьезно заинтересован в заработке. Ты знаешь Кинга Смита?
— Видел… Приятель Кугана. Коммивояжер.
— Представитель предпринимателей.
— А что это такое? — поинтересовалась Келли.
— Агент по продаже изделий нескольких компаний. Он предлагает свои услуги компаниям, у которых нет собственной службы сбыта.
— Это выгодно? — бесхитростно спросила Келли.
— Смотря для кого. Ведущие агенты иногда зарабатывают не меньше тех, кто производит товар. Это дело может оказаться очень выгодным, если подобрать солидную клиентуру.
— По-моему, тебе это подходит, Дэвид, — сказала Келли.
— Картер, зачем ты дразнишь Дэвида? — сказала Мардж Уэйкмен.
— Нарочно. Я же сказал Дэви, что хочу его подкупить. Дэви, а ты знаешь, что Куган — партнер Кинга Смита?
— Нет. Я слышал, что перед войной он помогал Смиту с рекламой. Например, ходил в ресторан со Смитом и его клиентами и разговаривал с ними о футболе, и прочее в том же роде.
— Ну, теперь они официальные партнеры. Благодаря мне. Я предоставил Кугану и Смиту право рекламировать «Металлические изделия Уэйкмена». При условии, что они станут партнерами. Хочешь знать, насколько выгодна эта сделка?
— Да, сэр.
— Возможно, тебе неизвестно, что мы главным образом выпускаем части различных бьгговых машин. Свою продукцию мы сбываем заводам стиральных машин, холодильников и так далее. Это приносит нам около семи миллионов в год. Меня не очень интересовало автомобильное дело, но все же я за него взялся, и не зря. Сбыт автомобильных частей я и поручил Кугану. В прошлом году мы их выпустили на миллион долларов. Пять процентов комиссионных составили пятьдесят тысяч.
— Неплохо, — сказал Дэвид.
— Я хотел помочь Кугану, но рассчитал, что и мне это будет выгодно. И дело пошло. В этом году они сбудут продукции почти на два миллиона. Со второго миллиона и выше я плачу им по три процента. Они получат восемьдесят тысяч, и я тоже в накладе не останусь. И это только начало. Вот увидишь, через несколько лет оборот достигнет восьми-десяти миллионов в год. Они молодцы. Кинг Смит толковый человек. И им потребуются помощники, Дэви. Догадываешься, о чем речь?
Дэвид молчал, выжидая.
— Я хочу, чтобы они взяли тебя в дело. А как, по-вашему, по-техасски, Келли? Мне техасцы нравятся. Ты думаешь, тебе удастся поладить с Куганом?
Дэвид сказал угрюмо:
— Когда так много ставится на карту, Малой Медведице придется ладить с Большой Медведицей.
Уэйкмен улыбнулся.
— Я не говорю, что тебя сразу возьмут партнером. Просто встанешь на первую ступеньку. А быть тебе партнером или нет, решится позднее — между тобой, Куганом и Смитом. Но начать ты можешь уже сейчас. Даже во время футбольного сезона можешь обедать с полезными людьми, как ты сейчас сам сказал. А после сезона будешь работать полное время. Тебе это подходит?
— Да, сэр. Сколько, по-вашему, они будут платить?
— Тысяч десять, — с улыбкой ответил Уэйкмен.
— Прилично.
— Дэви, мне нужно, чтобы ты играл в футбол. Этот клуб стоит мне немалых денег. И в ближайшие несколько лет мне будет важен каждый зритель. Ты мой главный козырь. Можешь дать мне слово, что поиграешь еще хотя бы четыре года?
Дэвид ответил быстро и решительно.
— Нет, сэр, не могу. Я решил бросить, пока я еще на вершине успеха. Обещаю играть два года, не больше.
Наступило длительное молчание.
— Ну, а как с контрактом? — спросил наконец Уэйкмен.
— По-моему, я не прошу слишком много.
Уэйкмен нахмурился. Потом сердито сказал:
— Когда я рискую потерять больше ста тысяч, стоит ли жалеть семь паошивых тысчонок на Дэвида Бэттла?
— И контракт на два года?
— Ладно, ладно, согласен. Только не проговорись никому в команде, иначе мы погибли.
— А ваше предложение остается в силе?
Картер Уэйкмен пристально посмотрел на Дэвида Бэттла, потом улыбнулся и глубоко вздохнул.
— Если ты так же будешь драться за мои интересы, как дерешься за свои, то мы все разбогатеем…
— Завтра же я буду в тренировочном лагере.
█
Это был настоящий детективный роман. Начался он с несчастий Трента Джонса— несчастий вполне заслуженных.
Отец Трента завершил свою блистательную карьеру в автомобильной промышленности на посту вице-президента — руководителя инженерно-конструкторского управления «Нейшнл моторс». Более уважаемого человека в Детройте и в Блумфилд-Хиллзе не было. Он работал только с лучшими людьми, состоял только в лучших клубах и вырастил омерзительного сына.
