Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек
- для сына. Закон, который управляет взаимными чувствами отца и сына,
матери и дочери - не закон любви: это закон борьбы, революции,
вытеснения старых и немощных молодыми и сильными. Первым актом
самоутверждения мужчины и женщины должна быть Декларация Независимости;
мужчина, который признает авторитет отца, - не мужчина; женщина,
которая признает авторитет матери, не способна рожать граждан
свободного народа. Энн (наблюдая за ним с безмятежным любопытством). Когда-нибудь вы, наверно,
всерьез займетесь политикой, Джек. Тэннер (падая с высоты). А? Что? Как?... (Кое-как собрав рассыпавшиеся
мысли.) При чем тут это? Энн. Вы так хорошо говорите. Тэннер. Говорите! Говорите! Для вас это только разговоры. Ну что ж,
возвращайтесь к своей матушке и помогайте ей отравлять воображение
Роды, как она уже отравила ваше. Ручные слоны всегда охотно участвуют в
ловле диких. Энн. Прогресс! Вчера я была боа-констриктор; сегодня я уже слон. Тэннер. Именно. Сворачивайте же свой хобот - и до свидания. Больше мне не о
чем с вами говорить. Энн. Какой вы все-таки сумасброд и упрямец, Джек. Ну что я могу сделать? Тэннер. Что? Разбейте оковы. Идите своим путем, подсказанным вашей совестью,
а не совестью вашей матери. Очистите и укрепите свой дух. Научитесь
находить удовольствие в быстрой автомобильной езде, а не смотреть на
нее только как на повод к пошлой интриге. Поедемте со мной в Марсель, в
Алжир, в Бискру со скоростью шестьдесят миль в час. Поедемте хоть до
самого мыса Доброй Надежды. Вот это будет настоящая Декларация
Независимости. Потом вы можете написать об этом книгу. Это доконает
вашу мать и сделает из вас женщину. Энн (задумчиво). Пожалуй, тут не будет ничего дурного, Джек. Вы мой опекун;
вы заменяете мне отца по его собственной воле. Никто нас не осудит,
если мы вместе отправимся путешествовать. Чудесно! Большое спасибо,
Джек! Я еду. Тэннер (потрясенный). Вы едете?!! Энн. Конечно. Тэннер. Но... (Осекся, растерявшись; потом продолжает в беспомощной попытке
протестовать.) Послушайте, Энн, если тут нет ничего дурного, это же
теряет всякий смысл! Энн. Какой вы чудак! Можно подумать, что вы хотите меня скомпрометировать. Тэннер. Да, хочу. В этом весь смысл моего предложения. Энн. Вы говорите совершенный вздор и сами это знаете. Вы никогда не сделаете
ничего мне во вред. Тэннер. Что ж, если не хотите быть скомпрометированной, оставайтесь дома. Энн (скромно и серьезно). Нет, раз вы этого хотите, Джек, я поеду. Вы мой
опекун; и, мне кажется, нам нужно почаще видеться и получше узнать друг
друга. (С признательностью.) Так мило, так заботливо с вашей стороны,
Джек, что вы предложили мне эту замечательную прогулку, особенно после
того, что я говорила насчет Роды. Право же, вы очень хороший, гораздо
лучше, чем вы сами думаете. Когда мы выезжаем? Тэннер. Но...
Разговор прерывается появлением миссис Уайтфилд. Рядом с
ней идет американский гость; сзади следуют Рэмсден и
Октавиус. Гектор Мэлоун - американец из восточных
штатов, но он нисколько не стыдится своей
национальности. Этим он снискал себе благосклонность
английского светского общества, где на него смотрят, как
на молодого человека, у которого хватает мужества
сознаваться в явно невыгодном для него обстоятельстве,
не пытаясь скрыть его или смягчить. Все решили, что он
не должен страдать за то, в чем он явно не виноват, и
считают своим долгом быть с ним особенно любезными. Его
рыцарское обращение с женщинами и высокоразвитое
нравственное чувство - черты необычные и необъяснимые
вызывают в них легкую досаду; и хотя, попривыкнув, они
стали находить забавным его непринужденный юмор (который
на первых порах немало их озадачивал), им все же
пришлось дать ему понять, что не следует рассказывать в
обществе анекдоты, если только они не носят характера
личной сплетни, а также, что красноречие принадлежит к
разряду достоинств, уместных на более низкой ступени
цивилизации, чем та, с которой он теперь соприкоснулся.
В этом Гектор пока не совсем убежден: он все еще
находит, что англичане склонны ставить себе в заслугу
нелепые предрассудки и выдавать различные свои природные
несовершенства за признаки хорошего воспитания.
Английский характер, на его взгляд, страдает отсутствием
облагораживающего пафоса (который он называет высокими
чувствами), английские нравы свидетельствуют о
недостатке уважения к женщине, английская речь допускает
вольности, которые порой переходят в непозволительную
грубость выражений, а светское времяпровождение не
мешало бы оживить играми, рассказами или иными
развлечениями. И он отнюдь не склонен перенимать чужие
слабости после того, как столько трудов положил на
овладение высотами изысканной культуры, прежде чем
отправиться за океан. Ему пришлось убедиться, что
англичане либо совершенно равнодушны к этой культуре
как и ко всякой культуре вообще, - либо вежливо обходят
ее. По сути же дела культура Гектора представляет не что
иное, как некий экстракт из нашего литературного
экспорта примерно тридцатилетней давности, который он
теперь реимпортировал к нам и готов при первом удобном
случае распаковать и обрушить на голову английской
литературы, науки и искусства. Смятение, в которое
подобные атаки повергают англичан, поддерживает его
уверенность в том, что он помогает культурному
воспитанию этой отсталой нации. Застав несколько человек
за мирной беседой об Анатоле Франсе и Ницше, он
сокрушает их Мэтью Арнольдом, "Автократом за обеденным
столом" и даже Маколеем; и будучи глубоко религиозным в
душе, он при споре о моральных проблемах сначала своей
шумливой нечестивостью заставляет опрометчивого
собеседника отказаться от аргументов популярного
богословия, а потом ошарашивает его неожиданным
вопросом: не ясно ли, что именно эти жизненные идеалы
имел в виду всемогущий творец, создавая честных мужчин и
целомудренных женщин? Оттого, что подкупающая свежесть
натуры сочетается в нем с невообразимой ветхостью
культурного багажа, очень трудно решить: стоит ли с ним
знаться, - общество его, без всякого сомнения, приятно,
но в разговоре с ним ничего нового не почерпнешь, тем
более что ко всему прочему он еще презирает политику и
тщательно избегает коммерческих тем - сферы, где он,
вероятно, значительно более сведущ, чем его друзья из
английских капиталистических кругов. Лучше всего он
уживается с романтически настроенными христианами секты
амористов: отсюда его дружба с Октавиусом. Что касается
наружности Гектора, то это статный молодой человек лет
двадцати четырех, с короткой, элегантно подстриженной
черной бородкой, большими ясными глазами и живым
выражением лица. Одет он с точки зрения моды
безукоризненно. Гуляя по парку с миссис Уайтфилд, он
усердно занимает ее разговорами, которые требуют
непосильного напряжения ее хрупкого ума. Англичанин
оставил бы ее в покое, примирившись со скукой, как с
общим для них обоих уделом, а она, бедняжка, охотно
согласилась бы поскучать, если уж нельзя разговаривать о
вещах, которые ее интересуют. Рэмсден останавливается,
заинтересовавшись автомобилем. Октавиус подходит к
Гектору.
Энн (радостно бросаясь к матери). Ах, мама, мама, подумайте! Джек берет меня
с собой на машине в Ниццу. Ну разве это не замечательно? Я самая
счастливая девушка в Лондоне! Тэннер (в отчаянии). Миссис Уайтфилд против. Она безусловно против. Ведь
правда, Рэмсден? Рэмсден. Я бы считал это вполне естественным с ее стороны. Энн. Вы не против этой поездки, мама? Миссис Уайтфилд. Я? Против? А почему? Я уверена, что тебе полезно будет
проехаться, Энн. (Семенит к Тэннеру.) Я только хотела вас попросить,
чтоб вы иногда брали с собой Роду: она слишком много сидит дома; но это
можно и потом, когда вы вернетесь. Тэннер. Из одной бездны коварства в другую! Энн (торопясь отвлечь внимание от его вспышки). Ах, я совсем забыла! Вы ведь
еще не знакомы с мистером Мэлоуном. Мистер Гектор Мэлоун - мистер
Тэннер, мой опекун. Гектор. Очень приятно, мистер Тэннер. Если позволите, я предложил бы
увеличить число участников прогулки в Ниццу. Энн. Конечно, конечно, мы все поедем. Решено, не так ли? Гектор. Я тоже скромный обладатель автомобиля. Если мисс Робинсон захочет
оказать мне честь, моя машина к ее услугам. Октавиус. Вайолет!
Общее смущение.
Энн (негромко). Идемте, мама. Пусть они тут обо всем сговорятся. Мне нужно
уложить вещи.
Миссис Уайтфилд явно сбита с толку; но Энн благоразумно
