Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров
- Да, не повезло бедолаге. Тем не менее, все мы смертны, что?
- Совершенно справедливо, сэр.
Я задумчиво закурил сигарету, и благо мне было не до Архимеда, переключился на свои неприятности, в которые втянула меня бессовестная Стефи.
- Знаешь, Дживз, - после непродолжительного молчания произнёс я, - если разобраться, это уму непостижимо, почему особы противоположного пола всё время из кожи вон лезут, чтобы как-нибудь мне напакостить. Помнишь Роберту Уикхэм и палку со штопальной иглой на конце?
- Да, сэр.
- А Глэйдис-как-там-дальше, которая засунула своего дружка со сломанной ногой в мою постель?
- Да, сэр.
- А Полину Стоунер, проникшую ко мне ночью в купальном костюме?
- Да, сэр.
- Ну и пол! Ну и пол, Дживз! Но ни одна из его смертоносных представительниц даже рядом не лежала со Стефи. Как звали того типа, «Берегитесь!», - чьё имя вело всех остальных? У него ещё вроде бы был ангел.
- Абу бен Адем, сэр.
- Вылитый Стефи. У меня слов не хватает, чтобы сказать, кто она такая. Да, Дживз?
- Я лишь хотел спросить вас, сэр, во время вашей беседы с мисс Бинг, когда она пригрозила отдать записную книжку мистера Финк-Ноттля сэру Уаткину, не увидели ли вы случайно озорного огонька в её глазах?
- Ты имеешь в виду, жульнического, чтобы показать, она вроде как меня стращает? Даже не мечтай, Дживз. Уверяю тебя, я перевидал кучу глаз, в которых не горели огоньки, но такого отсутствия огоньков, как в глазах Стефи, мне ещё наблюдать не приходилось. Она не шутила. Она говорила, что думала. Более того, она прекрасно понимала, что совершает поступок, непозволительный даже для женщины, но ей было на это глубоко наплевать. К несчастью, эмансипация закончилась тем, что особы слабого пола задирают теперь перед всеми носы и делают гадости, глазом не моргнув, и не опасаясь никаких последствий. Во времена королевы Виктории этот номер у них не прошёл бы. Принц-консорт наверняка сказал бы пару ласковых такой девице, как Стефи, что?
- Я вполне допускаю, Его королевское высочество не одобрил бы поведения мисс Бинг.
- Он перегнул бы её через колено и отхлестал бы домашним тапочком, прежде чем она рот успела бы открыть. Кстати, я бы не удивился, если бы он точно так же поступил с тётей Делией. И, раз уж мы заговорили о тёте Делии, наверное, мне пора навестить старушку.
- Судя по нетерпению, проявленному миссис Траверс, сэр, она срочно хотела с вами поговорить.
- Тут наши желания не совпали. По правде говоря, Дживз, я отнюдь не жажду попасть на этот seanse.
- Нет, сэр?
- Нет, Дживз. Видишь ли, прямо перед чаепитием я послал ей телеграмму, где указал, что не собираюсь умыкать никаких коров, а тётя Делия наверняка уехала из Лондона задолго до того, как получила моё сообщение. Короче говоря, она уверена, что её племянник вкалывает как бобр на запруде, стараясь ей угодить, и теперь мне придётся как-нибудь помягче сообщить, что наша сделка расторгнута. Тёте Делии это не понравится, Дживз, и не стану от тебя скрывать, чем больше я думаю о предстоящем мне разговоре, тем быстрее душа у меня уходит в пятки.
- Если позволите предложить вам, сэр: разумеется, это всего лишь полумера, но по имеющимся наблюдениям вечерний туалет, строго соответствующий этикету, в трудные минуты сильно поднимает дух.
- Считаешь, мне надо надеть белый галстук? Споуд говорил, черный.
- Я думаю, крайняя необходимость оправдывает некоторое отклонение от правил дома, сэр.
- Может, ты прав.
И, естественно, Дживз оказался прав. В тонкостях психологии он плавает как рыба в воде и никогда не ошибается. Не успел я облачиться, так сказать, в парадную форму, как мгновенно почувствовал уверенность в себе. Моя душа вернулась из пяток куда ей полагалось, в моих глазах появился стальной блеск, а сердце радостно забилось в груди, словно его подкачали велосипедным насосом. Я смотрел в зеркало, любуясь происшедшими во мне переменами, нежно поглаживая узел галстука и размышляя, как я цыкну на тётю Делию, если она вздумает буянить, когда дверь отворилась и в комнату вошёл Гусик.
* * *Как только я увидел этого очкарика лапчатого, меня захлестнула волна сострадания, потому что он, совершенно очевидно, не был в курсе последних событий. Поведение придурка яснее ясного говорило, что Стефи не сочла нужным посвятить его в свои планы. Короче говоря, он был бодр и весел, и мы с Дживзом многозначительно переглянулись. «Ничего-то он не знает», - сказал мой взгляд, и взгляд Дживза сказал то же самое.
- Салют! - радостно воскликнул Гусик. - Салют! Привет, Дживз!
- Добрый вечер, сэр.
- Ну, Берти, что новенького? Видел Стефи?
Волна состр. нахлынула на меня с новой силой. В глубине своей души я тяжело вздохнул. Сами понимаете, мне предстояло отправить старого друга в нокаут, и эта прискорбная обязанность смущала меня, дальше некуда.
Тем не менее, неприятности надо встречать мужественно, лицом к лицу. Я имею в виду, иногда бывает не обойтись без хирургического вмешательства.
- Да, - сказал я. - Да, видел. Дживз, у нас имеется бренди?
- Нет, сэр.
- Ты не смог бы где-нибудь раздобыть рюмку-другую?
- Вне всяких сомнений, сэр.
- Ну, тогда тащи сюда полный бокал.
- Слушаюсь, сэр.
Он растаял в воздухе, а Гусик уставился на меня с неподдельным изумлением.
- С ума сошёл? Неужели ты собираешься пить бренди перед обедом?
- Естественно, нет. Я заказал бренди для тебя, о мой страдающий друг и великомученик перед распятием на кресте.
- Я не пью спиртного.
- Могу поспорить, что выпьешь и попросишь добавки. Присядь, Гусик, и давай поболтаем о том, о сём.
И, поместив его в удобное кресло, я принялся рассуждать о погоде и урожаях. Мне не хотелось его ошарашивать, пока восстанавливающая силы жидкость не окажется у меня под рукой. Я молол всякую чушь, одновременно пытаясь своей болтовнёй подготовить его к самому худшему, и вскоре обратил внимание, что он как-то странно на меня смотрит.
- Берти, по-моему, ты в стельку пьян.
- Ничего подобного.
- Тогда зачем ты несёшь околесицу?
- Просто тяну время и жду Дживза. Ах, вот и он. Спасибо, Дживз.
Я взял из рук Дживза бокал, наполненный до краёв, и нежно вложил его в пальцы Гусика.
- Мне кажется, Дживз, тебе следует сходить к тёте Делии и объяснить ей, что по независящим от меня обстоятельствам я не смогу к ней присоединиться. Некоторое время я буду занят.
- Слушаюсь, сэр.
Я повернулся к Гусику, который стал похож на изумлённого палтуса.
- Гусик, - сказал я, - пей бренди и слушай. Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Я имею в виду записную книжку.
- Записную книжку?
- Да.
- Ты имеешь в виду, у Стефи её нет?
- В том-то всё и дело. Твоя книжка у Стефи, но она собирается вручить её папаше Бассету.
Я не сомневался, что от моего сообщения Гусик подпрыгнет до потолка, но не учёл, что в руках у него всё ещё был полный бокал. Когда он взлетел с кресла, бодрящая жидкость брызнула во все стороны, и в комнате запахло как в пивном баре субботним вечером.
- Что?!
- Увы! Ничего не попишешь.
- Но: Боже великий!
- Да.
- Послушай, а ты не шутишь?
- Нет.
- Но почему?
- У неё есть на то свои причины.
- Она просто не понимает, что произойдет.
- Не бойся, она прекрасно всё понимает.
- Мне конец!
- Само собой.
- О, господи!
Недаром говорят, что когда Вустеров припирают к стенке, они действуют решительно и хладнокровно. Я ощутил в себе ледяное спокойствие и потрепал бедолагу по плечу.
- Мужайся, Гусик! Вспомни Архимеда.
- Зачем?
- Он погиб от руки простого солдата.
- Что с того?
- Ну, вряд ли ему это было приятно, и тем не менее он, несомненно, умер с улыбкой на устах.
Моё бесстрашное поведение оказало на него самое благоприятное действие, и он немного успокоился, хотя, не скрою, оба мы в тот момент слегка напоминали двух французских аристократов, ожидающих свидания с гильотиной.
- Когда она тебе об этом сказала?
- Совсем недавно, на аллее.
- И она говорила вполне серьёзно?
- Да.
- Скажи, ты случайно не заметил:
- Озорного огонька в её глазах? Нет. Никаких огоньков.
- Неужели ей никак нельзя помешать?
Я, конечно, предвидел, что рано или поздно он задаст этот вопрос, но всё равно расстроился. По правде говоря, мне вовсе не хотелось тратить время на бессмысленные споры.
- Можно. Она говорит, что откажется от своего ужасного замысла, если я украду у старикашки Бассета серебряный кувшинчик для сливок.
- Ты имеешь в виду серебряную корову, которой он хвастался нам вчера за обедом?
- Её самую.
- Но зачем?
Я объяснил ему положение дел. Он слушал меня внимательно, и с каждой минутой его лицо светлело всё больше.
- Теперь понял. Совсем другое дело! А я-то ломал себе голову, зачем ей это понадобилось. Её поведение казалось мне необъяснимым. Слава богу, всё стало на свои места. Полный порядок.
Мне жутко не хотелось развеивать его мечты, но выхода меня не было.
