Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров
- Если ты думаешь, я собираюсь кататься с сэром У. Бассетом на лодке и купать его в озере, немедленно выкини этот бред из головы. Начнём с того, что старикашка ни за какие коврижки не поедет со мной кататься.
- Верно. К тому же у нас нет озера. И Гарольд сказал, я могу даже не мечтать о деревенском пруде, потому что вода в это время года слишком холодная, чтобы лезть в неё ради спасения утопающих. Мой Гарольд такой забавный!
- Могу только поаплодировать его здравому смыслу.
- Затем отличную мысль подсказал мне другой рассказ. Там говорилось о молодом влюблённом, который попросил своего друга переодеться бродягой и напасть на отца девушки. Само собой, юноша спас отца и заслужил его вечную признательность.
Я ласково потрепал её по руке.
- Вся беда в том, Стефи, - сказал я, - что во всех твоих рассказах у героя имеется друг-придурок, готовый ради него попасть в любое идиотское положение. Но у Свинки такого друга нет. Я прекрасно к нему отношусь, считай, люблю его как брата, но существует определенный предел тому, что я готов для него сделать.
- Говори, что хочешь, всё равно Гарольд не одобрил моей идеи. Насколько я поняла, приходскому священнику может не понравиться, если история получит огласку. Зато от моего нового плана Гарольд пришёл в восторг.
- О, так у тебя появился ещё один план?
- Да, причем первоклассный. И, самое главное, Гарольда не в чем будет упрекнуть. Тысяча приходских священников не смогут к нему придраться. До сих пор вся загвоздка заключалась в том, что ему было не обойтись без напарника, и пока я не узнала, что ты приезжаешь, мы как раз ломали головы, кого бы нам подыскать. Но теперь ты здесь, так что всё в порядке.
- Неужели? Я проинформировал вас в самом начале и информирую непосредственно сейчас, юная леди, что ни за какие коврижки не соглашусь участвовать в ваших мерзопакостных планах.
- Но, Берти, ты должен нам помочь! Мы так на тебя надеялись! И тебе почти ничего не придётся делать. Украдёшь серебряную корову у дяди Уаткина, и можешь быть свободен.
Не знаю, как вы поступили бы на моём месте, если б девица в пёстром шерстяном наряде попыталась подложить вам свинью, которую восемью часами раньше с успехом подложила вам ваша багроволицая тётя. Возможно, вы вскричали бы от негодования. По крайней мере, большинство парней точно вскричали бы, уж я-то знаю. Хотите верьте, хотите нет, лично я скорее развеселился, чем пришёл в ужас. По правде говоря, если мне не изменяет память, я даже расхохотался. И если она действительно мне не изменяет, хорошо, что я посмеялся от души, так как в дальнейшем у меня уже не было поводов для веселья.
- Да ну? - сказал я. - Расскажи-ка поподробнее, - сказал я, заранее предвкушая удовольствие от того, что сейчас поразвлекаюсь на славу. - Украсть корову и больше ничего?
- Да. Это такой кувшинчик для сливок, который дядя Уаткин привёз из Лондона для своей коллекции. Он сделан в форме коровы с идиотским выражением на морде. Дядя Уаткин прямо трясётся над своим приобретением. Вчера за обедом он поставил корову перед собой на стол и болтал о ней без умолку. Тогда-то мне и пришла в голову гениальная мысль. Если Гарольд стащит корову, а затем её вернёт, дядя Уаткин будет так ему признателен, что осыплет его приходами с головы до ног. Но потом я нашла в своём плане один изъян.
- Неужели?
- Представь себе. Разве ты не понимаешь? Откуда, скажи на милость, у Гарольда вдруг появилась бы корова? Если ценный предмет исчезает из коллекции, а на следующий день викарий как ни в чем не бывало возвращает его владельцу, этому викарию придётся как следует попотеть, объясняя, где и каким образом он его раздобыл. Ежу ясно, нам был нужен вор со стороны.
- Вот теперь я понял. Ты хочешь, чтобы я надел чёрную маску, проник через окно в комнату, стянул objet d`art и передал его Свинке? Ну-ну.
Я говорил с горькой иронией, которую нельзя было спутать ни с чем, кроме горькой иронии, но Стефи посмотрела на меня с восхищением и одобрением.
- Умничка, Берти. В самую точку. Но маску надевать не обязательно.
- Тебе не кажется, чёрная маска поможет мне войти в роль? - спросил я всё с той же гор. ир.
- Ну, как хочешь. Тебе виднее. Самое главное - это залезть в окно. Не забудь про перчатки, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
- А как же.
- Гарольд будет ждать тебя в саду. Отдай ему корову как можно скорее.
- Чтобы пораньше сесть в Дартмур?
- Не говори глупостей. Естественно, в схватке тебе удастся бежать.
- В какой схватке?
- После чего Гарольд, весь в крови, вбегает в дом:
- В чьей крови?
- Я сказала, в твоей, но Гарольд сначала не согласился. Понимаешь, нам нужны следы борьбы, чтобы зрелище было более захватывающим, и я предложила, чтобы он разбил тебе нос. Но Гарольд утверждает, будет куда правдоподобнее, если оба вы будете забрызганы кровью. В результате мы договорились, что вы разобьёте носы один другому. А затем Гарольд перебудит весь дом, покажет дяде Уаткину серебряную корову и объяснит, как было дело. Дальше всё пойдёт как по маслу. Я имею в виду, не сможет же дядя Уаткин просто сказать «спасибо» и пойти спать. Если в нём есть хоть капля порядочности, он должен будет тут же раскошелиться на приход. Правда ведь прекрасный план, Берти?
Я встал со скамейки. Лицо у меня было холодным и каменным, если вы меня понимаете.
- Бесподобный. К сожалению:
- Я тебе всё разжевала и в рот положила. Сам видишь, дело плёвое и займёт не больше десяти минут твоего драгоценного времени. Надеюсь, у тебя не хватит наглости заявить, что ты отказываешься выполнить мою просьбу?
- Не бойся, хватит. Естественно, отказываюсь. Даже не надейся.
- Берти, ты большая свинья.
- Если я и свинья, то практичная и рассудительная. К серебряной корове я не подойду на пушечный выстрел. Говорю тебе, я знаю Свинку. Не могу точно сказать, где он даст маху, но, можешь не сомневаться, ему удастся найти способ засыпаться самому и посадить всех нас в хорошую лужу. А теперь гони мне книжку.
- Какую книжку? А, ты имеешь в виду записную книжку Гусика.
- Да.
- Зачем она тебе?
- Затем, - мрачно ответил я, - что растяпа-Гусик не подходит на роль её владельца. Он способен снова её потерять, а в этом случае она может попасть в руки твоего дяди, а в этом случае он наверняка взбеленится и наложит вето на свадебные торжества, а в этом случае я влипну по самые уши.
- Ты?
- Собственной персоной.
- Ты-то здесь при чём?
- Сейчас расскажу.
И в нескольких словах я обрисовал ей события, происшедшие в Бринкли-корте, ситуацию, сложившуюся в результате этих событий, и ужасную участь, которая ждала меня, если Гусику дадут от ворот поворот.
- Пойми меня правильно, - продолжал я, - когда я говорю, что готов скорее повеситься, чем связать себя брачными узами с твоей кузиной, Медлин, я не хочу сказать о ней ничего плохого. Для неё тут нет ничего обидного. Точно так же я отнёсся бы к мысли о женитьбе на многих, самых прекрасных женщинах мира. Есть определённый тип особ слабого пола, которых можно уважать, боготворить, восхищаться ими, но только издали. При малейшей попытке с их стороны подойти поближе надо брать в руки резиновую дубинку. Именно к данному типу особ принадлежит твоя кузина, Медлин. Очаровательная девушка, идеальная пара Огастесу Финк-Ноттлю, но муравей в штанах для Бертрама.
Она буквально впитывала каждое моё слово.
- Да уж, нашу Медлин иначе как «Прости меня, господи!» не назовешь.
- Я бы никогда не назвал её «Прости меня, господи!» Слишком сильно сказано, а я человек воспитанный. Но раз уж ты сама употребила это выражение, считай, я под ним подписался.
- Я даже не подозревала, что у вас такие сложные отношения. Неудивительно, что тебе позарез нужна записная книжка Гусика.
- Вот именно.
- Подожди, дай подумать.
На её ангельском личике вновь появилось невинное, мечтательное выражение. Приподняв ногу, она нежно помассировала туфлей спину Бартоломью.
- Кончай валять дурака, - сказал я, раздосадованный задержкой. - Гони книжку.
- Минутку. Сначала я должна разобраться в своих чувствах. Знаешь, Берти, мне ведь придётся отдать записки Гусика дяде Уаткину.
- Что?!
- Так велит мне моя совесть. В конце концов, я всем ему обязана. Долгие годы он был мне вторым отцом. Разве мне не следует поставить его в известность о том, как относится к нему будущий зять? Я имею в виду, старикану не сладко придётся, когда он потом выяснит, что пригрел на своей груди не безвредного тритонопомешанного, а гадюку, злобно шипящую каждый раз, когда он хлюпает супом. Впрочем, ты так любезно согласился украсть для нас с Гарольдом серебряную корову, что ради тебя я готова утихомирить свою совесть.
Мы, Вустеры, отличаемся небывалой сообразительностью. Не прошло и пяти минут, как мне стало ясно, на что она намекала. А разобравшись в её черных мыслях, я задрожал с головы до ног.
Как говорится в детективных романах, она запросила свою цену за документы, другими словами, после того, как за завтраком меня шантажировала тётушка, её сестра по духу взялась шантажировать меня перед обедом. Даже в наш послевоенный век распущенных нравов это, знаете ли, было слишком.
