Джон Пассос - 42-я параллель
Когда ему было пятнадцать
он отправился на рудники в округе Гумбольдт, Невада,
с ним была прозодежда, фуфайка, синяя блуза, рудничные сапоги, два одеяла, шахматы, перчатки для бокса и здоровенный ломоть сливового пирога, который мать припасла ему на дорогу.
Когда он женился, он отправился в Форт Мак-Дермитт, построенный некогда для защиты против индейцев, теперь покинутый, потому что нет больше границы;
там жена родила ему первого ребенка без доктора и без повитухи. Билл сам перерезал пуповину, сам зарыл послед;
ребенок выжил. Билл добывал деньги как мог, работая землемером, косцом в Райской долине, объезжая жеребят, колеся по дикой гористой местности.
Они лишились участка, все пошло прахом, жена хворала, надо было содержать детей. Он отправился работать шахтером на серебряные разработки Силвер-Сити.
В Силвер-Сити, Айдахо, он вступил в Западную федерацию горняков и занял там первую выборную должность; он был делегатом от шахтеров Силвер-Сити на съезд ЗФГ, созванный в Солт-Лейк-Сити в 98-м.
С той поры он был организатором, пропагандистом, защитником, нужды шахтеров были его собственными нуждами; он вынес на своих плечах борьбу в Кер-д'Ален, Теллюрайд, Криппл-Крик (*49),
вступил в Социалистическую партию, много писал и выступал по всему Айдахо, Юта, Монтана, Колорадо на собраниях шахтеров, бастовавших за восьмичасовой рабочий день, сносные жизненные условия, долю в богатстве, которое они добывали из толщи холмов.
В Чикаго в январе 1905-го созвана была конференция в том же зале, где двадцать лет назад анархисты устраивали свои митинги.
Уильям Д.Хейвуд был бессменным председателем. Именно на этой конференции составлен был манифест, который положил начало ИРМ.
Когда он вернулся в Денвер он был схвачен и доставлен в Айдахо и судим вместе с Мойером и Петтибоном за убийство овцевода Штойенберга, бывшего губернатора Айдахо, разорванного бомбой в собственном доме.
Когда их оправдали в Бойсе (и защитником был Дэрроу), Большой Билл Хейвуд уже был известен как вождь рабочих от побережья до побережья.
Теперь нужды всех рабочих были его нуждами, он был представителем Запада, пастухов и лесорубов, батраков и шахтеров.
(Паровой бурав оставил без работы тысячи шахтеров; паровой бурав запугал шахтеров Запада.)
ЗФГ становилась консервативной. Хэйвуд работал с ИРМ "строя новое общество в скорлупе старого", в 1908 году вел кампанию за кандидатуру Дебса в президенты. Он принимал участив во всех крупных стачках Востока, где нарастала революционная волна, в Лоренсе, Паттерсоне, в Миннесоте, когда там бастовали металлисты.
Американский экспедиционный корпус отплывал за море спасать займы Моргана, спасать Вильсонову демократию, и они стояли у гробницы Наполеона и грезили об империи, пили коктейли из шампанского в баре Риц и спали на Монмартре с русскими графинями и грезили об империи по всей стране, на всех постах Американского легиона и на всех банкетах бизнесменов; стоило немалых денег заставить орла клекотать;
линчевали пацифистов и германофилов и уоббли и красных и большевиков.
Билл Хейвуд был привлечен по делу Ста одного в Чикаго где судья Лендис царь бейсбола
без лишних формальностей неуместных в этом продажном суде
щедро оделял приговорами к двадцати годам заключения и к штрафу в тридцать тысяч долларов.
После двух лет в Ливенуорсе Большого Билла отпустили на поруки (ему было пятьдесят, грузный надломленный человек) Война кончилась но в Зеркальном зале Версаля они учились строить империю;
суд отказал в пересмотре дела.
Хейвуду предстояло или бежать, нарушив поруки, или возвращаться в тюрьму на двадцать лет.
Он был болен сахарной болезнью, он прожил трудную жизнь; тюрьма сломила его здоровье. В России рабочая республика; он поехал в Россию и несколько лет жил в Москве и умер там и большой остов надломленного грузного тела сожгли и пепел похоронили у Кремлевской стены.
КАМЕРА-ОБСКУРА (10)
Старый майор часто водил меня в Капитолий во время сессий сената и палаты представителей. Он был очень стар. Я никак не мог запомнить сколько ему лет он служил еще в интендантстве армии конфедератов и держал себя с большим достоинством.
Все служители кланялись старому майору кроме рассыльных но они были еще маленькие мальчики не многим старше брата он сам был когда-то рассыльным в сенате и случалось что какой-нибудь депутат или сенатор удостаивал его взглядом полуприщуренных глаз. А вдруг это кто-нибудь из стоящих... и поклонятся или радушно пожмут руку или хотя бы кивнут.
Старый майор всегда был одет в щегольскую визитку и носил баки котлетками тусклым солнечным утром мы медленно шли в Ботанический сад и смотрели на маленькие ярлычки на деревьях и кустарниках и видели как жирные воробьи и скворцы прыгают по тускло-зеленой траве и поднимались по ступеням лестницы и в тусклой полутьме галереи проходили мимо мертвых статуй разной величины и по залу сената тускло-красному и комнате президиума и палате тускло-зеленой и снова по комнатам президиума и по залу Верховного суда, я уже забыл теперь какого цвета Верховный суд и комнаты президиума, и шепот за дверями галереи посетителей и мертвый воздух и голос глухо отдается под стеклянным фонарем потолка и стук пюпитров и длинные коридоры где воздух мертвый и ноги у нас гудят от усталости и я вспоминаю о скворцах на тускло-зеленой траве и о длинных улицах где воздух мертвый и ноги у меня гудят от усталости и ломит переносицу и старики раскланиваются остро поглядывая полуприщуренными глазами.
А вдруг это кто-нибудь из стоящих... и большие сжатые недобрые рты и пыльные фетровые шляпы и запах гардероба и мертвый воздух и любопытно о чем думал старый майор
а я может быть думал о той большой картине в галерее Коркоран на которой много колонн и лестниц и заговорщиков и распростертый тусклый Цезарь в пурпуре ее называли Мертвый Цезарь.
МАК (*50)
Только что Мак слез с поезда в Голфилде, как к нему подошел верзила в хаки и обмотках армейского образца.
- А скажи-ка, браток, по какому ты сюда делу?
- Распространяю книги.
- А можно узнать, какие книги?
- Учебники и другие издания общества "Искатель истины и Кo", Чикаго.
Мак выпалил все это одним духом, и на того это, видимо, произвело впечатление.
- Ну значит, все в порядке, - сказал он. - Остановитесь в "Золотом орле"?
Мак кивнул головой.
- Ну так вас подвезет Плегг, вон он стоит у повозки... А мы, знаете, поджидаем проклятых агитаторов, тех, знаете: им работать мука (*51).
У дверей гостиницы "Золотой орел" стояло на посту еще два солдата, низкорослые, бандитоподобные, в надвинутых на глаза шляпах. Когда Мак вошел в бар, все у стойки обернулись и осмотрели его. Он буркнул им "Добрый вечер, господа", - и подошел к хозяину справиться о комнате. Предстояло разрешить трудную задачу: у кого, черт возьми, осмелится он спросить, где помещается редакция "Невада уоркмен".
- Да койка, пожалуй, найдется. Коммивояжер?
- Да, - ответил Мак, - по книгам.
У другого конца стойки стоял рослый мужчина с моржовыми подусниками и разглагольствовал пьяным хныкающим голосом:
- Дали бы мне волю, я б живо выкурил из города этих паршивцев, в рот им всем дышло. Слишком много путается в это дело проклятых законников. Вышвырнуть вон сукиных детей - и дело с концом. Будут упираться, пристрелить их - вот что я говорю начальнику, но тут сейчас же закопошится все это дерьмо собачье - сукины дети адвокаты и законники со своими судебными приказами, хабеас корпус (*52) и бесконечными доводами. Черта ли мне этот хабеас корпус.
- Ладно, ладно, Джо, ты так им и скажи, - успокаивал его хозяин.
Мак купил сигару и вышел на улицу с непринужденным видом. Не успел он прикрыть дверь, как пьяный снова заревел:
- Черта ли мне этот хабеас корпус.
Уже почти стемнело. Ледяной ветер гулял по ветхим фанерным постройкам. Ноги вязли в грязи глубоких промоин. Мак обошел несколько кварталов, поглядывая на неосвещенные окна. Он прошел по всему городу - нигде ни следа газетной редакции. Наконец, заметив, что третий раз проходит мимо той же китайской лавчонки, он убавил ходу и в нерешимости остановился на перекрестке.
В конце улицы над городом нависал большой холм, весь изрезанный глубокими складками. На другой стороне улицы какой-то молодой человек, с головой ушедший в поднятый воротник короткого просторного пальто, торчал у потушенной витрины скобяной лавки. Маку он показался надежным малым, и он перешел к нему на другой тротуар.
- Слушай, друг, не знаешь, где редакция газеты "Невада уоркмен"?
- А на кой те она?
Они поглядели друг другу в глаза.
- Хочу видеть Фреда Хоффа... Я из Сан-Франциско, помогать по печатной части.
- Красная карточка есть?
Мак вытащил членский билет ИРМ.
- Есть и профсоюзный, если надо.
- На кой... Ну это все ладно, но только как же это ты так? Будь я, как говорится, легавым, не миновать бы тебе закона.
