Томас Олдрич - Воспоминания американского школьника
Джек Гаррис приколол на моей куртке белую картонную звезду с медвежьей мордой посередине. Все меня поздравляли и пожимали руку.
18
Целый месяц шли слаттерс-хиллские бои.
Три раза южане завоевывали крепость, но в следующее же сражение мы выбрасывали их вон.
И, наверное, война длилась бы до тех пор, пока наша крепость не потекла бы с горы ручьями. Но одно происшествие положило нашей войне конец.
Однажды в субботу мы чинили крепостной вал. У нас было перемирие после большого сражения, во время которого враги сильно повредили стены нашей крепости.
Обе армии отдыхали и готовились к новой битве.
Мы залепляли бреши, катали снежки и совсем не заметили, как к самой крепости подошел нотариус Джингль.
Он уперся в наш вал тростью с серебряным набалдашником и укоризненно покачивал головой. Из-под огромной меховой шапки торчали острый нос и острая бородка.
- Стыдно, - сказал нотариус Джингль.
Мы подняли головы.
- Стыдно, молодые люди. Вот на что вы тратите золотое время! А ведь я уверен, что ваши уроки остались неприготовленными, и вы, вместо того, чтобы радовать родителей своими успехами, огорчаете их двойками и единицами.
- Неправда, - пробурчал Фил Адамс. - Уроки у нас давно приготовлены.
- Допустим, что приготовлены, - вы наскоро решили пять задач, просмотрели страницу истории - думаете, что ваши обязанности прекрасно исполнены. Добросовестный и трудолюбивый ученик вместо трех задач решает десять, вместо двух заданных глаголов выучивает пятнадцать.
- Эдак просидишь за глаголами всю ночь, - огрызнулся Фред Лангдон. - Надо же нам отдохнуть.
- Я не говорю, что не надо отдыхать. Я не говорю, что не надо играть. Но как играть? Существуют игры тихие, приличные... А вы возитесь в снегу, как дикие звери, набиваете друг другу синяки, рвете башмаки и перчатки, словно они даром достаются вашим родителям. Вот ты, Перец Виткомб, у тебя из рукавицы торчит большой палец. А подумал ли ты, сколько часов твой отец просидел за переплетным станком, чтобы купить тебе эти рукавицы? Ты мальчик бедный! Вместо того чтобы без толку бегать, ты бы лучше приучался к ремеслу.
Наше терпение лопнуло.
- Оставьте нас в покое! - крикнул Джек Гаррис. - Нам и воскресные проповеди надоели хуже осеннего дождя.
- Надоели проповеди?! Проповеди благочестивого отца Гаукинса!.. Да знаете ли вы...
Джек Гаррис махнул рукой и отошел в глубину крепости.
- Том Белли, Чарлз, идите сюда! Слушайте, как нам избавиться от этого скрипуна?
- Если южане не подведут... - начал я и шепотом рассказал Джеку и Чарлзу свой план.
Через минуту Чарлз Марден, размахивая белым платком, летел к южному лагерю.
-... Проповеди отца Гаукинса, лучший урок благочестия и благонравия... - продолжал восклицать Джингль.
-... И самый лучший сонный порошок! - крикнул я.
- Как?! - И нотариус захлебнулся от возмущения. Он поднял к небу руки, и палка с собачьей головой взлетела в воздух, как жезл тех сердитых пророков, о которых по воскресеньям читала тетушка.
- Ура! - загремело неожиданно за спиной мистера Джингля. Он выронил палку и обернулся. Толпа южан со снежками наготове мчались на приступ.
Нотариус попятился к валу. Но с вала лавиной катилось войско северян.
- Пли! - закричали с обеих сторон, и белые пули со свистом понеслись справа налево и слева направо.
Бедный нотариус заметался.
Обе армии не жалели снарядов, но снаряды почему-то не долетали до врагов. Наши куртки оставались такими же черными, коричневыми и синими, как были до сражения, зато мистер Джингль превратился в настоящую снежную бабу.
- Прекратите это безобразие! - кричал он приседая и увертываясь от наших бомб.
Но снежки все летели и летели.
Тогда он подобрал длинные полы своего пальто, нырнул под локоть кого-то из южан и побежал что было мочи по скату Слаттерс-Хилл.
Снежки догоняли его и расплющивались на спине и на шапке.
Бой сразу прекратился. Северяне и южане трясли друг другу руки и хохотали до колик в животе.
- Ребята! Кто-то опять идет! - закричал Мат Амес.
Мы обернулись. Из-за поворота улицы к нам двигался целый отряд полицейских.
- Скотина Джингль! Он нажаловался. Скорее в крепость!
В одну секунду мы перемахнули через вал. Обе армии смешались: никто больше не разбирал, кто южанин, кто северянин.
- Друзья, - громким шепотом сказал Гаррис. - Погибать - так с честью! Тащите сюда снаряды. Лепите новые. Им дорого достанется Слаттерс-Хилл! Удирать всем разом через каменоломню.
Полицейские подходили к крепости. Их было шесть. Они выстроились по росту и шагали, как один человек. Крайний слева был круглый, как шар, Питер Снолли. Щеки у Питера дрожали на ходу.
- Расходитесь по домам! Да живее! - крикнул толстяк.
Вместо ответа целая стена снежных комьев поднялась и рассыпалась над полицейскими.
У двоих снаряды сбили шапки, а толстяку снежок залепил весь рот. Он рассвирепел, замахал короткими ручками и, как петух, наскочил на наш вал.
Но навстречу ему вылетел Фил Адамс и с разбегу боднул его головой прямо в живот.
Толстяк Снолли шлепнулся и, как мяч, покатился вниз.
Товарищи подняли толстяка и выбили из него снег, будто пыль из старого одеяла. Они ругались и грозили нам кулаками. Но снежки летели в них без передышки.
Тогда они надвинули шапки поглубже на уши, подняли воротники и, согнувшись пополам, решительно зашагали вверх по откосу.
Но, когда полицейские наконец взобрались на вал, крепость была пуста.
Защитники Слаттерс-Хилл улепетывали во всю прыть вниз по реке, а последняя кучка храбрецов, прикрывавших отступление, притаились за выступами каменоломни.
- Как ты думаешь, Гаррис, они не заметят нас? - шептал я на ухо Джеку.
- Тсс... Не заметят. Наша яма не видно из крепости.
Мы просидели в каменоломне целый час и своими глазами видели, как полицейские срыли и растоптали сапожищами нашу дорогую крепость Слаттерс-Хилл, свидетельницу стольких блестящих сражений и геройских подвигов.
19
- А дельфин у вас будет какой? Красный?
- Обязательно красный. С черным глазом. Дайте мне вон то ведерко с краской, молодцы.
Я, Чарлз Марден, Бенни Уоллес, Фил Адамс и Фред Лангдон стояли на набережной.
Лодочник Перкер, присев на корточки, красил свою лодку. Толстая кисть медленно ползла справа налево, расплющивалась на выпуклом боку и оставляла за собой широкие полосы блестящей краски.
Низ лодки был зеленый, верх белый.
На носу лодки углем был нарисован дельфин с круглым глазом и загнутым хвостом.
Мы, вытянув шеи, смотрели, как Перкер закрашивал дельфина.
Вся набережная пахла смолой, краской и морской солью. Стучали топоры и молотки.
Ривермутские моряки чинили, красили и смолили свои лодки.
Рукава у моряков были засучены, клеенчатые шляпы сдвинуты на затылок.
На солнце сушились мокрые сети, возле них на земле поблескивали серебристые точки рыбьей чешуи и валялись мелкие рыбешки: сегодня на рассвете два больших черных баркаса "Чайка" и "Ривермутский рыбак" вернулись с первой рыбной ловли.
Все свободное время мы толкались на набережной. Китти бранила меня за то, что смоляные пятна никак не счищаются с моей куртки, а тетушка Эбигэйль морщила нос и уверяла, что от меня пахнет, как от рыбной лоханки.
С лодочником Перкером у нас была большая дружба. Мы помогали ему красить лодку. Фил Адамс придумал ей название "Дельфин", а я посоветовал вместо надписи нарисовать настоящую рыбу.
По четвергам и субботам Перкер никому не сдавал "Дельфин". Он поджидал нас.
Я научился грести почти не хуже Фила Адамса, а он был лучший гребец. Но Фил Адамс умел еще отлично управлять парусами, а мне дедушка строгонастрого запретил даже близко подходить к лодке, пока у нее не снята мачта.
Ривермут стоял у самой дельты реки. По городу река текла широкой ровной полосой, но сейчас же за Ривермутом целая толпа островов разрезала ее на три рукава.
Последний остров, Зандпед, лежал уже наполовину в море. Фил Адамс уверял, что на морской стороне Зандпеда песок совсем желтый и мелкий, как мука, а в песке масса перламутровых ракушек.
Нам давно уже хотелось попасть на Занпед.
- Вся беда в том, - говорил Фил Адамс, - что на такую поездку нужен целый день. А мы даже по четвергам и субботам не можем выехать раньше часу.
- Давайте удерем с уроков, - предлагал Фред Лангдон.
- Влетит от старика Гримшау, он всех записывает.
- Представимся больными, - придумывал Фред.
- Ну и что? Тетушка меня сразу же в постель, - качал я головой.
Фил Адамс почесывал затылок.
- Скверно наше дело.
Но однажды нам повезло. Мистер Гримшау пришел в школу грустный, в черном сюртуке и черном галстуке. После уроков он задержал нас и сказал:
- Дети, завтра у вас не будет занятий. Я уезжаю в Бостон на похороны моего дяди.
Я подтолкнул Фила Адамса локтем.
