Элизабет Гаскелл - Жены и дочери
Паркс начала свое правление с того, что уложила Молли на софу и заявила:
– Если вы дадите мне свои ключи, мисс, я разберу ваши вещи, после чего сообщу вам, когда придет время укладывать ваши волосы, чтобы сойти вниз к ленчу.
Если леди Гарриет время от времени и прибегала к просторечным словечкам, то она, несомненно, научилась им не у Паркс, которая явно ставила себе в заслугу грамматически правильные обороты речи.
Сойдя вниз к ленчу, Молли обнаружила там кузена Чарльза в обществе своей тетки, леди Камнор. То был некий сэр Чарльз Мортон, сын единственной сестры леди Камнор. Невыразительной внешности, с волосами песочного цвета, лет тридцати пяти или около того, невероятно богатый, этот мужчина оказался чрезвычайно разумным и сдержанным, хотя и неуклюжим. Вот уже долгие годы он страдал от безответного чувства к своей кузине, леди Гарриет, которая и в грош его не ставила, хотя именно этого брака искренне желала ее мать. Леди Гарриет, впрочем, была с ним на дружеской ноге, помыкала им без зазрения совести и указывала ему, что делать, а что оставить в покое, нисколько не сомневаясь в том, что он повинуется ей без возражений. Она же подсказала ему, как вести себя с Молли.
– Итак, Чарльз, девушка желает, чтобы ее развлекали и забавляли безо всякого ее участия. Она слишком хрупка и нежна, чтобы проявлять ненужную активность тела или духа. Просто присматривайте за нею, когда дом окажется битком набитым гостями, и устройте ее там, откуда ей будет видно и слышно все, но без какой-либо суеты и ответственности.
Итак, сэр Чарльз начал свой день за ленчем с того, что взял Молли под свою ненавязчивую опеку. Он не досаждал ей многословными речами, но обращался к ней тоном дружеским и сочувственным, вследствие чего Молли начала, как и рассчитывали он и леди Гарриет, всецело и доверчиво полагаться на него. Вечером же, когда все остальное семейство приступило к ужину – после того, как Молли выпила чаю и часок отдохнула, – пришла Паркс и одела ее в новое платье, подготовленное для визита к Киркпатрикам. Она уложила ей волосы в новую красивую прическу, так что когда девушка взглянула в псише[151], то едва узнала себя в элегантном отражении. Леди Гарриет отвела ее вниз, в огромную роскошную гостиную, которая своими размерами преследовала Молли в кошмарах с самого детства. В дальнем конце ее сидела леди Камнор и вышивала гобелен; отблески огня в камине и свет свечи сосредоточились на том единственном кусочке большой залы, где леди Гарриет принялась готовить чай, лорд Камнор ненадолго прикорнул, а сэр Чарльз громко читал вслух пассажи из «Эдинбург ревью» трем дамам, занятым своими делами.
Укладываясь в постель, Молли вынуждена была признаться себе, что пребывание в Тауэрз в качестве гостьи оказалось скорее приятным, чем наоборот, поэтому она попыталась примирить прежние впечатления с новыми, пока не заснула. Следующий день прошел в относительном спокойствии перед тем, как вечером начали съезжаться гости. Леди Гарриет прокатила Молли в своем маленьком экипаже, запряженном пони, и впервые за много недель Молли ощутила восхитительное предвестие возвращающегося здоровья. А в свежем воздухе, очищенном и омытом давешним дождем, чувствовалось возрождение юности.
Глава 58. Возрождающиеся надежды и радужные перспективы
– Если ты не устала, дорогая, то будет лучше, если ты сойдешь сегодня к ужину. И тогда ты будешь встречать гостей одного за другим по мере их появления, вместо того чтобы столкнуться сразу с целой толпой. Холлингфорд тоже будет здесь. Я надеюсь, тебе понравится.
Итак, в тот день Молли появилась за ужином и познакомилась – по крайней мере в лицо – с некоторыми из наиболее почетных гостей поместья Тауэрз. На следующий день наступил четверг, день свадьбы Синтии; в деревне он выдался ясным и солнечным, хотя неизвестно, каким был в Лондоне. Когда Молли сошла вниз к позднему завтраку, ее ожидали несколько писем от домашних. С каждым днем и с каждым часом к ней возвращались силы, и она не желала продлевать свои привычки больной дольше, чем то было решительно необходимо. Она выглядела настолько лучше, что сэр Чарльз даже указал на это леди Гарриет, а несколько гостей в то утро назвали ее очень красивой и грациозной девушкой, настоящей леди. Это было в четверг, а в пятницу, как и говорила ей леди Гарриет, ожидались в гости соседи, которые должны были задержаться до воскресенья. Их имен она не назвала, и когда Молли вошла в гостиную перед ужином, то с ошеломлением заметила среди гостей Роджера Хэмли, который стоял в окружении нескольких джентльменов. Все они о чем-то оживленно разговаривали, и он, как ей показалось, был объектом их внимания. В разговоре тут же возникла заминка, он пропустил мимо ушей адресованный ему вопрос, поспешно ответил на него и направился к тому месту, где чуть позади леди Гарриет сидела Молли. Он слышал, что она гостит в Тауэрз, но не меньше Молли был удивлен этим неожиданным появлением, поскольку после своего возвращения из Африки видел ее всего один или два раза, когда она недомогала. И теперь, в чудесном вечернем платье, с очаровательной прической и нежным румянцем на щеках, с манерой поведения, выдававшей спокойную уверенность в себе, она показалась Роджеру совершенной незнакомкой, хотя он, несомненно, узнал ее. Он почувствовал то восхищенное преклонение, которое большинство молодых людей испытывают в разговоре с красивой девушкой: нечто вроде желания заслужить ее доброе мнение о себе, весьма отличное от прежнего фамильярного дружелюбия. Он был раздосадован, когда к ней подошел сэр Чарльз, под опекой которого она пребывала по-прежнему, и пригласил ее на ужин. Его привела в замешательство обоюдная улыбка, которой они обменялись, поскольку каждый из них помнил о плане леди Гарриет, заключавшемся в том, чтобы оградить Молли от ненужных разговоров, и действовал как в соответствии с ее пожеланиями, так и со своими собственными. Роджер вдруг обнаружил, что происходящее вызывает у него смутное раздражение, и за ужином время от времени поглядывал в их сторону. Немного погодя он вновь попытался подойти к ней, но обнаружил, что ее вниманием уже завладел один из молодых людей, остановившихся в доме, у коего было преимущество перед ним в виде двух дней взаимного интереса, равно как и знакомства с ежедневными событиями, шутками и тревогами семейного круга. Молли при всем своем желании не могла прервать эту пустую болтовню и освободить место для Роджера, хотя ей не терпелось расспросить его о том, что происходит в Холле, – на протяжении двух последних месяцев и даже больше он оставался для них чужаком и у нее не было возможности общения с ним. Однако, несмотря на то что больше всего на свете им хотелось поговорить друг с другом, казалось, весь мир ополчился против них. Лорд Холлингфорд увлек Роджера в компанию мужчин средних лет; им требовалось узнать его мнение по какому-то научному вопросу. Мистер Эрнульф Уотсон, тот самый молодой человек, о котором мы говорили выше, не отходил от Молли ни на шаг, полагая ее самой красивой девушкой в зале, и ошеломил ее бесконечным потоком ироничной светской болтовни. Она выглядела настолько утомленной и бледной, что леди Гарриет в конце концов послала сэра Чарльза ей на выручку, и после того, как Молли обменялась с ней несколькими словами, Роджер заметил, что она тихонько выскользнула из комнаты. До его слуха долетело несколько фраз, которыми леди Гарриет обменялась со своим кузеном, и он понял, что Молли удалилась к себе в спальню. Впрочем, эти реплики могли иметь и другое толкование, отличное от очевидного.
– Право слово, Чарльз, учитывая, что она ваша подопечная, полагаю, вы могли бы и раньше спасти ее от пустой болтовни мистера Уотсона. Я сама способна выносить его, только пребывая в отменном здравии.
С чего бы это Молли вдруг оказалась под опекой сэра Чарльза? Почему? И тут Роджер вспомнил множество мелких деталей, которые могли подтвердить фантазию, уже зародившуюся у него в голове. В итоге спать он отправился, снедаемый беспокойством и досадой. Эта помолвка, если она действительно была таковой, представлялась ему неуместной и поспешной. В субботу им повезло больше; у них состоялся долгий разговор наедине в самом публичном месте дома – на софе в холле, где Молли отдыхала по велению леди Гарриет, прежде чем подняться наверх после прогулки. Роджер проходил мимо, заметил ее и подошел. Остановившись перед нею, он сделал вид, будто забавляется золотой рыбкой в соседнем мраморном бассейне.
– Мне очень не повезло, – сообщил он. – Я хотел подойти к вам давеча вечером, но это оказалось решительно невозможно. Вы так увлеклись разговором с мистером Уотсоном, а потом к вам подошел сэр Чарльз и увел вас с собой, причем с таким властным видом собственника! Вы давно с ним знакомы?
Роджер совсем иначе собирался начать разговор с Молли о сэре Чарльзе, но эти слова вырвались у него, казалось, сами по себе.
