Данте Алигьери - Божественная комедия. Рай

1. Уж я молчал, внимание и взоры
В лицо моей владычице вперя
И о всем прочем позабывши скоро.

4. Она не улыбалась говоря:
Когда-б я улыбнулась, как Семелу
Улыбкой в прах тебя сожгла бы я.[354]

7. И красоту, – что, как чрез путь свой целый
Ты наблюдал в обители сей вечной,
Росла сильней, чем выше я взлетела, —

10. Когда-б я не умерила, конечно,
Разбит ты был бы, словно дуб столетний,
В золу сожженный молньей быстротечной.

13. К седьмой мы сфере поднялись планетной,
Чей свет к вам чрез созвездье Льва струится
Своих лучей семьею искрометной.[355]

16. Но духом тщись, как взором, возноситься,
Да в духе отразишь ты, как в зерцале,
Все то, что в сем зерцале отразится.[356] —

19. В ее глазах, что ярко мне блистали,
Своим я стал искать приют прелестный
Для отдыха, чтоб вновь напречь их вмале, —

22. И радости для смертных неизвестной,
Вкусить, в повиновении впивая
Усилию восторг противовесный.[357]

25. В кристалле, что объемлет мир, без края,
Царю тезоименном, в чьем правленьи[358]
И именем исчезла воля злая,

28. Я лествицы узрел изображенье[359]
Из золота, проникнутой лучами,
В высь простирающейся дальше зренья,

31. Усыпанной столь многими огнями,
Что, мнилося, со всей округи дальней
Излили небеса свое все пламя.

34. Как вследствие привычки натуральной
Вороны скачут стаею крылатой,
Чтобы согреться тем в час дня начальный,

37. А после – те умчатся без возврата,
Те возвратятся к месту отправленья,
А те на месте топчутся стократы;

40. В сияньях сих я видел то ж движенье,
Что вместе с тучей двигались сначала,
Пока не встал всяк над своей ступенью.[360]

43. И то из них, что ближе прочих стало,
Зарделось так, что обратив вниманье:
Вот как любовь тебя, я мнил, объяла!

46. Но та, чьей воли к речи иль молчанью
Я жду, была недвижима, и благо,
Что я молчал, хоть вопреки желанью.

49. Зане она, зря в Том, пред Кем все наго,
Страдание неведенья недугом
Побудила к решительному шагу.

52. И начал я: Не по моим заслугам,
Но ради той, которая несытый
Мой дух на круг возводит вслед за кругом,

53. Блаженный дух, в своем блаженстве скрытый,
Открой, прошу, чем ты ко мне так тесно
Приближен; и, молю, еще скажи ты,

58. Почто сей круг безмолвен и прелестной,
Святой мелодии лишен, – которой,
Проникнут сладостно весь край небесный? —

61. – Твой слух, – он молвил, – смертен как и взоры,
Затем то и улыбки свет рассеян,
Затем то и не слышны песен хоры;

64. И я к тебе спуститься вниз содеян, —
Чтобы тебе доставить праздник словом
И светом ярким, коим я одеян, —

67. Не большею любовью готовым:
Огонь любви сильнее там над твердью,
Как по лучам узнать возможно то вам.

70. Нет! вышнее (сам зришь ты) милосердье,
Что воле, миром правящей, угодно,
Служить всему вселяет в нас усердье.[361] —

73. – Я вижу, свет святой, любви свободной
Довольно, – я ответил, – в сей палате,
Чтоб быть слугою цели верховодной.

76. Но вот что свыше всех моих понятий:
Зачем тебя, а не кого другого,
Коснулося избранье благодати? —

79. Едва лишь я успел окончить слово,
Свет сделал центр изо своей средины,
Кружась быстрее жернова любого.

82. – В меня внедряется любви пучина, —
Любви внутренне действие вещало —
Пройдя сквозь ризу света ив едино

85. С моим прозреньем слившись, эта сила
Меня собой настолько возвышает,
Что зрю я сущность, что ее родила.

88. Отсель та радость, что во мне сияет,
И ясность та, с какой все мною зримо,
Во мне сиянья ясностью сияет.

91. Твои ж едва ль вопросы разрешимы
Хотя-бы зреньем в вышине надзвездной
Парящего всех выше серафима.

94. Зане они столь углубились в бездну
Решений вечных, что их доискаться
Очам созданий всяких бесполезно.

97. А час придет в мир бренный возвращаться, —
Там объясни, да к столь непостижимым
И страшным целям люди не стремятся.

100. Дух, здесь светящий, там явится дымом;
Что-ж может сделать смертный с бездной темной
И недоступной даже херувимам? —

103. На то пришел я в ужас столь огромный,
Что я с вопросом распростился прежним
И кто он? духа вопросил я скромно.

106. – Меж тем и этим краем прибережным
Твоей отчизны выси есть такие,[362]
Что молньям не подняться быстробежным.

109. Меж них есть холм, прозванием Катрия;[363]
У ног его есть скит святой, где строго
Уставы соблюдаются святые. —

112. Так он сказал и помолчав немного
Добавил третью речь скудно речивый
Огонь; Там я окреп в служеньи Богу.

115. И там, питаясь лишь плодом оливы,
Я жил, терпел и хлад и жар несносный,
Одним лишь созерцанием счастливый.

118. Тот скит, для нашей сферы плодоносный,
Теперь стал столь бесплоден, что я стану
Еще грозить измене сей поносной.

121. Я в мире прозван был Петр Дамиано,[364]
(А Петр Пеккатор жил у Приснодевы
В обители Равеннской) и не рано

124. Приял я плащ, направо и налево
Разданный меж столь недостойным людом
Во исполнение Господня гнева!

127. Апостол Петр на проповедь с Сосудом
Избранья бедный шел и босоногий,
И нет конца лишеньям их и худам!

130. Теперь от паствы просит пастырь строгий
Весть под руки его, подперши сзади
(Так он тяжел!), переставляя ноги.

133. Коня попоной кроют, в наряде
Суконном щеголяют два животных! —
О, долго-ль Божьей ждать еще пощаде!

136. Потом я видел сонм духов бесплотных,
Бежавший вниз ступень вслед за ступенью
Горя ясней в движеньях поворотных;

139. Став рядом с ведшим это рассужденье,
Все подняли при том крик столь смятенный,
Что для него нет на земле сравненья,

142. И я его не понял, оглушенный.

1. Объявшее мой разум удивленье
Меня к моей Вожатой обратило,
Как к матери дитя бежит в смущенье.

4. Она ж ко мне, подобно маме милой,
Слезами лечащей испуг дитяти
И голосом ему дающей силы,

7. Рекла: Иль ты не в царстве благодати?
Здесь все, что деется из доброй воли,
Все к доброй цели деется и кстати.

10. И почему ты не смутился боле
Отсутствием улыбки с гимном ныне,
Когда ты криком сим смущен дотоле?

13. Но знай ты крика этого причины,[365]
Ты видел бы приготовленья к карам,
Какие узришь до твоей кончины.

16. Не поспешает и не медлит даром
Меч Божий, чьи возмездия нависли
На всех, дрожащих под его ударом.

19. Но на другое тщись направить мысли
И, взор свой обратив сюда охотней,
Духов сих славных множество исчисли». —

22. Я взоры обратил, узревт: несчетней,
Чем искры в мраке рассыпает пламя,
Друг друга крася, сфер блистали сотни.

25. Но, любознательности уязвлен шипами,
Боялся я сказать, излишне смело
Мое желанье выразив словами.

28. Тогда из этих перлов самый белый,[366]
Приблизившись ко мне, полет оперил
Желанья, что во мне так пламенело.

31. – Когда-б любовь, нас жгущую измерил,
Из ясности промолвил голос звездный,
Ты мне свое желание б доверил,
34. Да не придешь ты к цели слишком поздно
Так долго ждав – отвечу я заране
Столь бережно таимой жажде слезной.

37. Гора – оплот Кассины оснований[367] —
До дней моих скужителям порока
Обманутым служила для собраний.

40. Впервые я Того явил их оку,
Кто истину нам дал, богообразно
Подъемлющую здесь нас столь высоко,

43. И благодать мне помогла от грязной
Исторгнуть нечисти весь край окрестный,
Для гибели служивший и соблазна.

46. Все эти светочи зажег небесный
Тот пламень, что, во век не угасая,
И цвет растит, и плод дает прелестный.

49. Здесь Ромуальд, Макарий и святая[368]
Семья отвергших мир ваш, добровольной
Темницей кельи сердце укрепляя. —

52. – Любовь, – я рек, – сквозящая невольно
В твоих словах, (а как узнал теперь я,
Ее и в этих всех духах довольно),

55. Столь многое внушила мне доверье,
Каким раскроет солнце в розе дикой[369]
Все лепестки и все листочков перья,

58. Но взор мой твоего сподобив лика,
Меня вволочь сообщником соделай,
Коль милости я стою столь великой. —

61. – Коль так высоко жаждешь ты и смело, —
Твое желанье всякое безмолвно
В последнем круге замолчит всецело.[370]

64. Там совершенно, цельно все и полно,[371]
Все части слиты в вечном постоянстве,
Всех – и моих – желаний стихнут волны;

67. Зане тот круг великий – вне пространства,
Но наша лествица к нему стремится,[372]
И внятны нам красы его убранства.

70. Вотще она могла когда-то сниться Иакову!
Вотще он зрел со страхом
На ней духов блаженных вереницы!

73. Никто теперь поднять ноги над прахом
Уже не хочет, и мои законы[373]
В писаньи упражнением монахам

76. Давно не служат, – нет! Давно в притоны
Соборы обратились и карманом
С мукою затхлой стали капюшоны.

79. Иуда с сердцем от стяжанья пьяным,
Для Бога не явился б столь порочным,
Как инок мой в стяжаньи постоянном!

82. Предписано законом церкви точным:
Именье церкви нищим отдается, —
Не братьям и не сыновьям побочным!

85. Но плоть слаба, и редко удается
То семя, что от добрых сил зачато,
Покуда в дуб сей желудь разовьется.[374]

88. Петр начал дело без сребра и злата;
Молитва, как и пост, – мое начало,
Смирение одно – Франциска брата.

91. А если посмотреть, уже не мало
Начал прекрасных возросло на горе,
И белое вначале – черным стало!

94. Но Чермное делящееся море[375]
Есть чудо большее пред тем, которым
Исправлены они б могли быть вскоре*'. —

97. Так дух изрек и вновь с блаженным хором
Соединился, и весь хор с исподу
К вершине вдруг взметнулся вихрем скорым.

100. Мадонна воззвала меня к восходу,
Восторжествуя над моей влекомой
Ее призывом низменной природой.

103. Здесь, где падение быстрей подъема,
Едва ль, читатель, было-бы понятно
Столь страстное влеченье к Божью дому;[376]

106. И – пусть, коль лгу, я не вернусь обратно
На это празднество, о коем страстно
Лью слезы я и каюсь многократно,

109. Но тщился-б ты сравнять со мной напрасно,[377]
Обжегшись, от огня перста отъятье, —
Как над Тельцом достиг я сферы ясной.

109. О знак святой, отколе мог приять я
Все – много или мало их скопилось —
Мой ум и силы все – все без изъятья!

115. Средь вас взошла, средь вас же закатилась
Жизнь земнородного всего творенья,[378]
Когда впервой дыханье в грудь мне лилось.

118. Когда превознесен я в те селенья,[379]
Верховной благодатью вознесенный, —
Тому причиной – к вам мое стремленье.

121. Пребудьте ж и отныне благосклонны,
К дальнейшему пути мне влив отвагу,
К чему влеком я всей душей смущенно!

124. – К последнему настолько близясь благу, —
Тогда мне Беатриче говорила, —
Готовь твой взор к столь дерзостному шагу;

127. И прежде, чем твоя нога вступила,
Взгляни сперва, как много сфер пройденных
У твоего подножия почило,

130. Чтоб радостней предстать меж просветленных,
Столь радостно несущихся в круженье
Под сводом сих небес превознесенных.

133. Я вниз взглянул и увидал вращенье
Земли в столь жалком виде и ничтожном,
Что даже улыбнулся от презренья,

136. И одобряю всех, красотам ложным
Презренье шлющих, ум всегда вперяя
Сюда, в обитель истин непреложных!

139. Без пятен, на которыя взирая,[380]
Я прежде заблуждался, дочь Латоны,
И всю в сияньи видел здесь тебя я.

142. Тебя я видел, сын Гипериона,[381]
И не поникнул взором; за тобою
Вращались дети Майи и Дионы.[382]

145. Юпитер мне в точнейшем мерном строе[383]
Предстал, отца умеривши и сына —
Здесь ясно их движенье круговое;

148. И все семь сфер, широты их и длины,
Их отдаленья, ход их непреложный
И равномерности его причины —

151. Все видел я, – с той точкою ничтожной,
Чей вид от вечных Близнецов явился
С горами, с бездною морей тревожной,[384]

154. И вновь к прекрасным взорам обратился.