Луи Куперус - Тайная сила
– Но, Ева… – заговорил Элдерсма с испугом, боясь, что Ева и правда уедет, оставит его одного в тогда уже совсем безрадостном Лабуванги, – иногда же ты радуешься здешней природе, своему дому, жизни на широкую ногу…
– В материальном смысле…
– И ценишь здешние возможности, я хочу сказать, ты ценишь, что тебе здесь удается столь многое сделать.
– И что же мне удается? Устраивать праздники? Устраивать благотворительные базары?
– На самом деле настоящая резидентша здесь ты, – сказала Ида с восхищением.
– Вот разговор и вернулся, слава богу, к мефрау ван Аудейк, – пошутила мефрау Дорн ван Брёйн.
– И к главной служебной тайне, – сказал доктор Рантцов.
– Нет, – вздохнула Ева. – Надо придумать что-нибудь новенькое. Балы, праздники, пикники, подъем в горы… все возможности уже исчерпаны. Ничего больше не придумать. На меня нашло колониальное отупение. Сегодня чувствую себя подавленной. Коричневые лица слуг, окружающие меня, вдруг начали меня пугать. Иногда мне становится здесь не по себе. А вы этого не чувствуете? Смутный страх, какая-то тайна в воздухе, какая-то угроза… Не знаю что. Вечера иногда бывают такими таинственными, да и в характере у местного населения – которое от нас так далеко и так непохоже на нас – есть что-то мистическое…
– Это говорит художница, – поддразнил ее ван Хелдерен. – Нет, я ничего подобного не чувствую. Нидерландская Индия – это моя страна.
– Ну-ну! – в свою очередь поддразнила его Ева. – И как же ты стал таким, каким стал? Европейцем, но весьма своеобразным; голландцем я бы тебя не назвала.
– Моя мать была француженкой.
– А сам ты все равно что полукровка: здесь родился, здесь вырос… и в тебе есть что-то от полукровки. Я безумно рада, что познакомилась с тобой, я люблю тебя, потому что ты вносишь разнообразие… Так помоги же мне. Придумай что-нибудь новенькое. Не бал и не поход в горы. Мне нужно что-то новое. А то я умру от ностальгии по папиным картинам и маминому пению, по нашему дому в Гааге, который дышит искусством. Без чего-нибудь новенького я умру. Я не такая, как твоя жена, ван Хелдерен, вечно в кого-то влюбленная.
– Ева! – воскликнула Ида с мольбой в голосе.
– Вечно трагически влюбленная, с красивыми грустными глазами. Сначала в своего мужа, потом в другого. А я не влюблена. Даже в собственного мужа. А он меня все еще любит. А я вот не создана для любви. Здесь, на Яве, многие предаются любви, не правда ли, доктор? Так что… не бал, не поход в горы, не любовь. Боже мой, тогда что же, что же…
– Я кое-что придумала, – сказала мефрау Дорн де Брёйн, и на ее спокойном унылом лице внезапно появилось выражение страха. Она бросила косой взгляд в сторону фрау Рантцов, и немка поняла ее взгляд…
– Что? Что? – спросили все, переполняемые любопытством.
– Спиритический сеанс, – прошептали обе дамы.
Все рассмеялись.
– Ах, – вздохнула Ева, разочарованная. – Это фокус, забава, игра на один вечер. Нет, мне нужно что-то, что заполнит мою жизнь по крайней мере на месяц.
– Спиритический сеанс, – повторила фрау Рантцов.
– Позвольте вам рассказать, – сказала мафрау Дорн де Брёйн. – Недавно мы ради забавы пытались заставить поплясать наш стол. Пообещали друг другу не обманывать и не подыгрывать. И стол… правда пришел в движение и стал отстукивать слова… отстукивать буквы согласно алфавиту.
– Но неужели все было честно? – спросили доктор, Элдерсма, ван Хелдерен.
– Можете нам верить, – защищались обе женщины.
– Отлично, – сказала Ева. – Ужинать мы закончили. Теперь давайте покрутим стол!
– Мы должны дать слово не обманывать друг друга… – сказала фрау Рантцов. – Я вижу, что мой муж не имеет склонности к спиритизму. А Ида – прекрасный медиум.
Они встали.
– Свет выключить? – спросила Ева.
– Нет, – ответила мефрау Дорн де Брёйн.
– Нужен обыкновенный круглый столик на трех ножках?
– Обыкновенный, деревянный.
– Сядем за него все ввосьмером?
– Нет, давайте выберем, например Ева, Ида, ван Хелдерен и фрау Рантцов. Доктор для спиритического сеанса не годится, Элдерсма тоже. А мы с де Брёйном будем вас подменять.
– Тогда за дело! – сказала Ева. – Новые возможности в светской жизни Лабуванги. Только чур все честно…
– Как добрые друзья, мы даем друг другу слово чести не жульничать.
– Отлично, – сказали все в один голос.
Доктор ухмыльнулся. Элдерсма пожал плечами. Слуга принес столик. Они сели вокруг него и соединили пальцы, едва прикасаясь к поверхности стола, глядя друг на друга с любопытством и недоверием – фрау Рантцов торжественно, Ева весело, Ида мрачно, ван Хелдерен безразлично улыбаясь. Вдруг по хорошенькому личику Иды пробежало напряжение. Стол дрогнул…
Все переглянулись с испугом, доктор ухмыльнулся.
Затем медленно у стола поднялась одна из трех ножек и медленно опустилась опять.
– Кто-нибудь пошевельнулся? – спросила Ева.
Все замотали головами. Ида побледнела.
– Я чувствую дрожь в пальцах, – пробормотала она.
У стола снова поднялась ножка, он со скрипом сделал на мраморном полу четверть оборота вокруг своей оси и со стуком поставил ножку обратно. Все с удивлением посмотрели друг на друга.
Ида сидела, в прострации глядя перед собой, растопырив пальцы, словно в экстазе.
И ножка стола приподнялась в третий раз.
IV
Это было определенно странно.
Ева заподозрила было, что стол двигает фрау Рантцов, но в ответ на ее вопросительный взгляд жена доктора покачала головой, и Ева поняла, что обмана не было. Все еще раз пообещали быть честными… И когда в очередной раз уверились, что друг другу можно доверять, столик, как ни странно, принялся с сердитым скрипом выписывать полукруги, а ножка то и дело поднималась и со стуком опускалась на мраморный пол.
– Это явился дух? – спросила фрау Рантцов, глядя на ножку.
Стол стукнул один раз: «да».
Но когда дух попытался назвать по буквам свое имя, отстукивая порядковый номер буквы в алфавите, получилось что-то непонятное:
– Я, э, р, с, а.
Но вдруг стол начал быстро-быстро отстукивать что-то другое, как будто его кто-то подгонял. Участники сеанса считали удары ножки о пол, и у них получилось:
– Ле… они… Ау… дейк…
– Что случилось с мефрау ван Аудейк?
В ответ столик отстучал грубое слово.
Дамы испугались – все, кроме Иды, сидевшей точно в трансе.
– Столик говорит? И что же он сказал? Как он назвал мефрау ван Аудейк? – закричали все разом.
– Невероятно! – пробормотала Ева. – Точно никто из нас не жульничает?
Все поклялись в очередной раз.
– Давайте будем честнее честного, а то неинтересно… Я хочу быть полностью уверенной…
Другие хотели того же: фрау Рантцов, Ида, ван Хелдерен. Остальные смотрели на них с любопытством, веря происходящему, и только доктор ухмылялся: он не верил.
Но столик снова сердито заскрипел и отстукал то же бранное слово.
– Почему? – спросила фрау Рантцов.
Столик принялся стучать.
– Запиши, что он говорит, Онно! – попросила Ева своего мужа.
Элдерсма взял карандаш, лист бумаги и стал писать.
Последовало три имени: члена Совета Нидерландской Индии, директора и одного молодого человека из торговой палаты.
– Если в Лабуванги не злословят люди, то это делают за них столы! – сказала Ева.
– Духи, – пробормотала Ида.
– Обычно являются насмешливые духи! – пояснила фрау Рантцов.
Но стол продолжал стучать.
– Записывай, Онно! – просила Ева.
Элдерсма продолжал писать.
– А-д-д-и! – выстукивала ножка.
– Нет! – закричали все голоса хором, опровергая сказанное. – Теперь столик ошибается! Уж его-то, молодого де Люса, никогда в этом не подозревали!
– Т-е-о! – исправился столик.
– Ее пасынок! Какой ужас! Вот это другое дело! Всем давно известно! – закричало множество голосов.
– Но мы это и так знаем! – сказала фрау Рантцов, глядя на ножку стола. – Пожалуйста, сообщи что-нибудь, чего мы не знаем! Пожалуйста, столик! Пожалуйста, дух!
Она обращалась к ножке любезно и убедительно. Все засмеялись. Стол заскрипел.
– Сохраняйте серьезность! – предупредила мефрау Дорн де Брёйн.
Стол упал Иде на колени.
– Аду![33] – закричала хорошенькая полукровка, словно очнувшись от транса. – Он ударил меня в живот!
Все смеялись, все смеялись. Стол сердито вращался, они встали со своих стульев, не отрывая рук от стола и танцуя вместе со столом этот сердитый вальс.
– В… будущем… году… – отстукивал стол.
Элдерсма записывал.
– Ужасная… война…
– Между кем и кем?
– Европа… и… Китай…
– Это звучит как сказка! – по-прежнему ухмылялся доктор Рантцов.
– Ла… бу…ванги… – отстукивал столик.
– Что? – спросили они.
– Это… дыра…
– Скажи, пожалуйста, что-нибудь серьезное, столик, – упрашивала фрау Рантцов своим нежным голосом матроны-немки.
– Опас… ность… – стучал стол.
