Патрисия Данкер - Семь сказок о сексе и смерти
В “Подземелье” было полно девушек-беглянок. Некоторые не выдерживали и приползали назад в свои семьи. Другие записывались в Брачные Списки и в конце концов доставались мужчинам, которые не любят задавать вопросы.
Я иногда размышляю о том, каково это — быть замужем. И когда я осознаю, насколько удобнее и проще была бы жизнь, меня слегка мутит от неясного сожаления. В двадцать лет казалось, что это просто — выбрать жизнь шлюхи. Но со временем становится труднее. Возможно, быть женой тоже труднее с возрастом. В Дворцах Труда полно лишних или сбежавших жен. Шлюхам всегда есть что продать. Даже в старости. Мы реже голодаем. Это факт. Такая жизнь — не сахар, но если зарабатывать достаточно, можно выкупиться и дело с концом. Найти себе место под солнцем, где-нибудь подальше, в одной из пустынных стран вроде Испании. Нельзя оставаться жить на Севере. Во всяком случае, после истечения срока документов. Старые шлюхи никогда не умирают. Правда, они частенько исчезают. Никогда не была в Испании. Говорят, там здорово. Собственная вилла с террасой и бассейном, огромный апельсиновый сад и куча известных преступников по соседству.
Уолтерс все еще стоит рядом и ждет ответа.
— Сколько?
— Вдвое больше, чем ты получала в “Подземелье”.
— Договорились.
Выбора у меня не было, но это предложение слишком роскошное. Я немедленно почуяла неладное.
— Что я буду делать?
— То же самое. Иногда более конфиденциальное. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
— То есть мне надо будет замечать еще меньше, чем прежде?
— Не обязательно. Но рот надо будет закрывать крепче.
— А если нет — то я исчезну.
— Совершенно верно.
У шлюх нет совести. Но и у их работодателей тоже.
— Ну что же, яснее некуда.
— Могла бы привыкнуть. — Он внимательно осмотрел меня. — Но нам придется избавиться от этого кожаного наряда и купить тебе кое-какие новые шмотки.
Так я стала женщиной-ширмой, женщиной за компьютером, голосом в телефоне, безукоризненно одетой женщиной, женщиной с ухоженными ногтями. Я не была обычной женщиной. Я была первой женщиной, которую слышали в эфире или видели на экране. Таким образом, я стала первой женщиной, которая познакомилась с Шоу.
Я даже не поняла, что он появился. Он вошел без стука. Я, разумеется, сообщила охране. Мы обходились без показухи, даже без всякой гостевой кнопки. Всего лишь прикосновение к клавиатуре, как будто вызываешь заставку для экрана. Собственно, при этом действительно загружается заставка, и она под паролем, так что работа с каталогом остается в тайне, пока ты разбираешься с экстренной ситуацией.
— Вам назначена встреча?
Он помотал головой и сел. Камера зашевелилась, регистрируя все его движения. Которых, впрочем, не было. Он сел ко мне лицом, положил руки на колени и перестал двигаться. Это очень страшно — быть рядом с человеком, который абсолютно неподвижен. Его лицо ничего не выражало. Если бы мне нужно было описать, как он выглядит, я бы наверняка ошиблась. Он похож на горностая: очень сосредоточен, очень спокоен, потом раз — и одно быстрое движение. Больше ему не нужно. В тот первый раз я уставилась на него, а он — на меня, совершенно непроницаемый.
Потом он сказал:
— Незачем было звать охрану. Я ваш новый коллега. Меня зовут Шоу.
С течением лет Шоу вызывал у меня все больше уважения. Он не такой, как Уолтерс. Они оба тихие, но Уолтерс всегда занят, деятелен, активен. Шоу никуда не торопится. Он похож на профессионального гробовщика. Говорю всегда я. Некоторые клиенты зовут меня “Пизда с языком”, но обычно не жалуются. У нашей работы было две стороны. На первый взгляд мы были обычным сексуальным агентством, как многие, со своим профилем, для состоятельных клиентов, для людей из правительства или высокопоставленных бюрократов — но была и темная сторона, Особые Задания. Они случались нерегулярно, и у нас всегда было очень мало времени на подготовку. Иногда они подавались как обычная работа. И только в последний момент мне говорили, что это особка. Как в первый раз. Я думаю, первый раз всегда запоминается.
Это был заказ на традиционное доминирование в полном наряде. На работу я по-прежнему ходила в коже, причем — с удовольствием. Я отхлестала его до крови, изрыгая свои обычные вычурные непристойности, от которых он моментально кончил. Такие задания мне очень нравились, потому что клиенту нельзя тебя трогать. Это испортит эффект. Мы несколько часов провели наедине. Ничего необычного не происходило. Потом я услышала, что Уолтерс тихо подзывает меня из-за двери. Я приказала клиенту ждать и не рыпаться, а то плохо будет, и в замешательстве вышла наружу. Уолтерс никогда не вмешивается. Он дает проводить сеансы как мне заблагорассудится. Он знает, что я профессионал. Но в этот раз Уолтерс вел себя очень странно. Он был напряжен до крайности, но ничего не говорил. Он вывел меня в сад. Я стояла голая, только в маске и в высоких черных сапогах. По телу медленно поползли мурашки беспокойства.
Потом вдруг я увидела, что Шоу задергивает занавески в гостиной, где я работала. Я ринулась в дом.
Клиент был мертв — ему перерезали горло от уха до уха. На полу подсыхала жалкая тусклая лужица спермы. Но перерезанным горлом дело не ограничилось. Труп выглядел отвратительно. Из рассеченного жирного живота вываливались внутренности, и член, до сих пор непостижимо твердый, утыкался в чавкающую груду кишок. На ковер текла кровь. Меня затошнило от злости. Это был мой первый раз, но я уже хотела гордиться своей работой и выполнять ее как следует — тщательно, не оставляя следов. Эта вспухшая отвратительная груда была отвратительна во всех смыслах. Как будто здесь работали любители. Очень неубедительно.
Шоу стоял у окна и спокойно чистил оружие, не снимая черных кожаных перчаток. Все свои жидкости и тряпочки он аккуратно сложил и убрал в кофр, который тут же захлопнул. Я не находила слов от шока и ярости. Попыталась содрать с себя кожаную маску. Ее как будто приколотили гвоздями.
— Ну черт тебя дери, прибери же за собой! — крикнула я.
Уолтерс уже вытащил наш карманный компьютер и ждал разрешения отступать. Раздалась серия приглушенных сигналов.
— У тебя есть полчаса, — спокойно сказал мне Уолтерс, как будто мы собирались в ресторан. — Иди наверх и помойся.
Клиент до меня даже не дотронулся, но мне казалось, что мои руки и бедра заляпаны его кровью. В комнате стоял тяжелый запах недавнего секса и насильственной смерти.
— Это все, на что мы способны? — Я почти кричала. Уолтерс внимательно на меня посмотрел, потом зажег сигарету.
— Нас попросили, чтобы это выглядело как ритуальное убийство. Для прессы, София. Твой девиз — ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не спрашиваю. Я организую особые задания. Я веду переговоры с клиентом. Я беру на себя ответственность, я занимаюсь подготовкой. Тебе, видимо, кажется, что работа выполнена небрежно. На самом деле все сделано в полном соответствии с указаниями. Я искренне поздравляю тебя и Шоу. А теперь, будь любезна, делай как я скажу и не задавай больше вопросов. Я прощаю тебе эту случайную вспышку только потому, что это твое первое дело.
Больше он не сделает мне послабления. Это я сразу поняла. Я потащилась наверх и оказалась в спальне. На стеклянном трюмо стояла фотография хорошенькой жены с тремя детьми. Где они сейчас? Клиент был женат. Они, как правило, все женаты. В ванной я содрогнулась от собственного лица в маске, потом меня вырвало в раковину. Раньше такого не случалось. Когда я содрала маску, меня била дрожь, но не от жалости к осиротевшей семье и не от ужаса, что оказалась соучастницей жестокого убийства. Клиент был политиком. Наверняка он многих послал на смерть не задумавшись. Нет, меня трясло от мысли, что мы — не то, чем кажемся. Я считала, что мы — независимое агентство экзотического секса, а мы, как выяснилось, — наемные убийцы. Клиент был ненастоящий. Уолтерс объяснил, что это мое первое дело. Значит, будут другие. И все так просто. Он сам нас вызвал. Я помню, как посылала ему каталог, переписывалась по электронной почте, подогревала его аппетит, повышала цену. За его убийство нам уже заплатили вдвое.
Теперь в каждом клиенте я буду подозревать возможную жертву. И истинная природа сделки откроется мне только когда Шоу вдруг вступит в игру. Теперь у меня другая профессия. Я без труда сделаю это снова.
В ту ночь, когда наш черный лимузин скользил по холмам обратно к городу и на пропускных пунктах его никто не останавливал, я чувствовала, что напряжение между нами ослабло. Уолтерс пустил Шоу за руль, чего обычно не случалось. Обычно он сам ведет, а мы с Шоу сидим сзади в полной тишине. Уолтерс ничего не сказал, но взял меня за руку и держал ее всю обратную дорогу, пока мы ехали по крутым склонам и пересекали каньоны, которые отделяют Нагорье от города. Выбора у меня не было. Он знал, что выбора у меня нет. Будущее только с ними — или вообще нигде. И все равно я с радостью принимала то, что не могла изменить. И в этом были таинственные преимущества. Мы не были обычными людьми — мы были ангелотворцы, предлагающие людям секс и смерть как изысканное блюдо. Уолтерс и Шоу стали мне еще ближе. Нас больше не было трое. Мы становились одним существом.
