Лео Перуц - Шведский всадник
- Умер... Мой милый крестный умер! А я так надеялся на него... растерянно простонал Торнефельд. - Он был двоюродным братом моего отца и нашим лучшим другом. Но Господь взял к себе и того и другого. И кто же теперь владеет поместьем?
- Девчонка! - ответил бродяга и мрачно уставился в огонь. - Совсем еще ребенок. Юная, добрая, наивная. Красивая, как сошедший на землю херувим.
- Ах, так это мадемуазель Мария-Агнета, моя кузина! - воскликнул Торнефельд. - Я должен обязательно увидеть ее. Ты говорил с ней?
- Да, - солгал бродяга. - Только она уже давно не помнит тебя. Лишь когда я показал ей кольцо...
- Она же его знает! А значит, знает, кто тебя послал! - радостно закричал Торнефельд. - Ты сказал ей, что я здесь, на мельнице? И что мне позарез надо повозку, лошадей и хотя бы один плащ на меху?..
- Она отвергла тебя и отказала во всем, - беспощадно продолжал бродяга. - Она бедна как церковная мышь и сама не знает, как ей прокормиться, так она мне сказала. Она по уши в долгах, имущество заложено, и нет у нее ни денег, ни коней, ни повозки. Господин кузен должен сам сообразить, как добраться до шведской армии. Вот что она мне сказала!
- В доме нет денег! - плачущим голосом повторил Торнефельд. - А ведь были когда-то! Сколько себя помню, у входа всегда горел огонь, в доме толклись гости, на противнях жарились рыба и дичь... А уж денег-то у моего крестного всегда было много. Он даже построил за свой счет три церкви и двенадцать часовен!
- Те пропащие поля, что мы с тобой видели, брат, - печально ответил вор, - и есть теперь его имение. Когда вашего крестного не стало, подлые людишки распродали и разорили все, что только смогли. Молодая наследница осталась нищей и ничем не может помочь тебе. Более того, она еще и проклинает тебя за то, что ты ничем не помог ей в тяжелые времена!
Он замолчал и опустил голову на руки. Прошло какое-то время, и в комнате прозвучал хныкающий смех Торнефельда:
- Так она не хочет даже вспоминать обо мне, моя нареченная! Да, много лет прошло с тех пор, как мы с ней... Мы обещали друг другу вечную любовь и верность, но, как видно, время отменяет все клятвы и обещания.
Он вышел на середину комнаты и встал перед бродягой.
- Теперь я один на свете, и нет никого, кто пришел бы мне на помощь. И все-таки я должен попасть в шведскую армию. И пусть меня больше не связывают клятвы в любви и верности - теперь у меня остался только долг перед моим королем!
Он еще раз прошелся по комнате.
- Если я не доберусь до шведской армии, мне не стоит жить!
- Хочешь взлететь, как сокол, да крыльев не имеешь! - усмехнулся бродяга. - Твой король - великий воин, и ему не нужна твоя помощь.
- Замолчи! - гневно закричал на него Торнефельд. - Ты думаешь, что если у меня нет денег в кармане, то я буду праздновать труса? Я - швед и дворянин, и я должен быть рядом с моим королем!
Он огляделся по сторонам, словно ища свою шпагу, а потом подошел к окну.
- Ветер все еще носит снежные хлопья и свищет, как прошлой ночью, прошептал он. - Сегодняшняя ночь будет похожа на ад.
- Да уж, сегодня даже волки воют, как будто каются в своих грехах! оскалился бродяга. - А ты все-таки хочешь бежать? Ох, братец, недалеко ты уйдешь! Крестьяне отыщут весною твой труп на полях.
- Я буду двигаться короткими переходами и только днем, - задумчиво промолвил Торнефельд. - Вечерами буду проситься на огонек к крестьянам. Миску каши да кружку пива мне подадут и за ради Бога. Будь что будет, а только с рассветом я уйду отсюда.
- Я тебе еще не все рассказал, брат. В округе полно мушкетеров. Я чуть было не загубил свою шкуру, стараясь помочь тебе. Так что дверь к вечности поджидает тебя за ближайшим поворотом.
- Что ты говоришь? Какие мушкетеры? - всполошился Торнефельд. Капли пота выступили у него на лбу. - Какая дверь к вечности? Да что же ты молчишь? Ради Бога, скажи мне все, что знаешь!
- Обыкновенные королевские мушкетеры. Те самые, что приговорили тебя к смерти как дезертира. Так что иди, если хочешь потерять и честь, и жизнь!
- Да, я знаю, - прошептал Торнефельд, вытирая лоб. - Но ведь они стояли далеко отсюда!
- Нет, братец, теперь они совсем близко, - солгал вор. - Их рота стоит на квартирах в поместье вашего крестного. Ох, и злые эти императорские мушкетеры! Один их капитан чего стоит... О, Йезус Мария!
Он вздрогнул и опасливо уставился на скамью у печи: там опять сидел мертвый мельник в красном кафтане, а они опять не заметили, как он вошел. Мельник скалил зубы в кривой усмешке и колотил ногой об ногу, сбивая с башмаков остатки налипшего снега. Покончив с этим занятием, он запел хриплым низким голосом:
Кто бежит по полю Под вороний крик,
Выбрав себе в долю Пулю или штык?
Стонет на подводе,
Плачет на земле,
Пляшет в хороводе
Со смертью в декабре?
- Слушай, господинчик, это про тебя! - гнусно оскалившись, закончил старик.
- Перестань, я не могу это слышать! - крикнул Торнефельд, с ужасом посмотрев на мельника. Затем он обернулся к бродяге и спросил:
- Ты сказал мне правду? Ты точно видел мушкетеров?
Бродяга понимал, что Торнефельд не знает, куда деваться от страха, но у него больше не было жалости. Сердце его застыло как камень.
- Готов поручиться головой! - подтвердил он, косясь на мельника. - Я бежал со всех ног, чтобы предупредить тебя. Как только капитан услышал, что ты скрываешься на мельнице, он тут же поклялся тебя вздернуть. А два капрала у меня на глазах стали бросать кости, кому тащить тебя на виселицу.
Торнефельд заплакал, хрипло вскрикивая и дергая головой, словно пытаясь сбросить веревку со своей шеи. Со лба у него лился холодный пот.
- Мне нужно бежать! - выдохнул он. - Они не должны меня найти. Помоги мне, брат, и я тебе всю жизнь буду благодарен!
Вор пожал плечами, показывая, что ситуация безнадежна.
- Снег слишком глубокий, мороз слишком сильный, - сказал он. - Тебе далеко не уйти. Они все равно тебя схватят.
И тут, раньше, чем кто-либо из них успел открыть рот для очередной реплики, угрюмый мельник снова затянул свою песенку, похлопывая руками в такт:
...Пляшет в хороводе
Со смертью в декабре?
Пляшет как баран
Под смерти барабан
Последнюю свою тарантеллу!
- Да замолчи же, а то я не вынесу этого и убью тебя! - закричал Торнефельд и схватился за пояс, где у него когда-то висела шпага. Но уже в следующий миг его обуял такой ужас, что он заревел как ребенок и принялся называть бродягу своим сердечным братом и лучшим другом, умоляя его во имя Христа и Его страстей помочь ему спасти свою молодую жизнь.
Бродяга прикинулся, будто серьезно раздумывает над его словами.
- Жаль мне твою шею! - сказал он наконец. - Ладно уж, помогу тебе как брат брату. Ты хочешь в шведское войско, но не знаешь, что дворянину на этом свете расставлено много силков и ловушек, а вот простому мужику сквозь них проскользнуть легко. Знаешь что, отдай мне ту грамоту, что прячешь под курткой, и я пойду вместо тебя к шведам!
- Грамоту? Ни за что! - вскричал Торнефельд. - Я поклялся моему отцу на его смертном одре, что лично передам ее в руки Его Величеству королю!
- Не последуешь моему совету - последуешь за палачом! - решительно отрезал бродяга. - Впрочем, если хочешь, можешь умереть за своего короля на виселице. Через час здесь будет разъезд мушкетеров, вот и выкручивайся сам!
Торнефельд застонал, закрыв лицо ладонями.
- Брат, - молвил он тихо. - Я скажу тебе правду: у меня больше не осталось мужества. Я знаю, что все пропало, но хочу во что бы то ни стало сохранить свою жизнь. Я боюсь смерти и вечности... Бери мою грамоту!
Он вытащил грамоту из-под куртки. Ею оказалась небольшая печатная книга. Бродяга схватил ее обеими руками и крепко прижал к себе, словно боялся, что Торнефельд может снова отобрать ее.
- Это - Библия Густава-Адольфа. Он носил ее под панцирем в каждом сражении. Она была у него, когда он пал при Люцене, - негромко рассказывал Торнефельд. - Листы ее напоены благородной кровью короля. Мой отец получил ее от деда, который при Люцене был полковником синих драгун. Ты должен отдать эту книгу лично в руки королю. Я надеялся благодаря этой реликвии сыскать себе честь и удачу в шведской армии. Она наверняка открыла бы мне путь к успеху, но теперь... Что-то будет со мной теперь, брат?
Бродяга уже успел спрятать Библию у себя под курткой.
- Там, куда я тебя отведу, у тебя не будет нужды в куске хлеба! ответил он. - Мне обещали местечко на заводе господина епископа. Ты пойдешь туда вместо меня. Там тебя не тронут мушкетеры, потому что господин епископ - имперский князь и у него есть право на собственный суд. Ты останешься у него, пока твое дело не будет закрыто и забыто. Послужишь немного господину епископу, а потом он тебя отпустит.
- Этого я и хочу - честно послужить. Спасибо тебе, брат. Да наградят тебя на земле и на небесах! - ответил Торнефельд, поочередно указав рукою на пол и на потолок.
- Ну что, сделка состоялась? - спросил мельник. - Раз так, то следует выпить за нее пару стопок старого страсбургского коньячку.
