Мари-Од Мюрай - Умник
— Меня стошнило!!!
Дико озираясь, Клебер сел в постели и стал нащупывать на столике очки.
— Что? Где?
— Стошнило! Меня! Там, где гости…
Клебер откинул одеяло и вскочил. Его пошатывало.
— Ты голый, — осуждающе сказал Умник.
Он знал, что выставлять свой ножик напоказ нехорошо. Клебер натянул штаны и поплелся в гостиную.
Так и есть… посреди комнаты… прямо на паласе…
— Нет-нет-нет… — простонал Клебер.
— Воняет, — справедливо заметил Умник.
Пришлось все отчищать, отмывать, проветривать и снова отчищать. Умник помогать не желал, и Клебер не помнил себя от ярости.
— Скотина! Дрянь ты этакая! Как же ты мне надоел! Вот заведу тебя в дремучий лес да и брошу!
Умник заткнул уши, но ему все равно было слышно и очень-очень страшно. Какая там «Спящая красавица» — тут уже «Мальчик-с-пальчик» пошел!
В то утро все были какие-то смурные. Эмманюэль сказал, что Умника необходимо поместить в специальное заведение для психически больных.
— К твоему сведению, он там уже был! — взорвался Клебер. — Отец решил избавиться от него, когда собрался снова жениться, и засунул в интернат. Да, он всегда был отсталым, но там, в Маликруа, они его в настоящего сумасшедшего превратили. Он стал как овощ, ни на что не реагировал. И я его оттуда забрал. А отцу сказал, что справлюсь сам. И никогда, никогда не отдам Умника назад в Маликруа! Если он вам не подходит, значит, не подхожу и я. Ну и прекрасно. Живите себе поживайте да учитесь на папины-мамины денежки. Всего наилучшего!
Он выскочил из кухни, где они все сидели, и пошел собирать чемодан. Умник последовал за братом, забился в угол и смотрел, как он складывает вещи:
— Ты заведешь меня в дремучий лес?
— Мы пойдем туда вдвоем, — ответил Клебер.
Умник повеселел и решил подбодрить брата:
— У меня же есть левольвер!
В дверь постучали. Заглянул Энцо.
— Что ты делаешь?
— Манатки собираю, что же еще!
Помявшись, Энцо выговорил:
— Я потолковал с нашими. Ну и… Эмманюэль немного поупрямился, но потом все согласились… чтобы ты… то есть вы… чтобы вы остались.
Клебер положил на стол охапку книг.
— Спасибо тебе. Но не стоило трудиться. День-два — и пойдет та же музыка.
— Не думаю. Я их пристыдил. Вернее, начал ты. А я добавил. Обозвал мажорами, эгоистами. Даже обывателями, прикинь!
У Клебера потеплело на сердце. Он хорошо понимал, на какие неудобства шли эти ребята ради него.
— И вообще, это я виноват. Я напоил твоего брата, вот ему и стало плохо.
Клебер колебался. Вправе ли он ни за что ни про что взваливать на всех, кто жил в квартире, такую обузу? Он ведь ничем не сможет отблагодарить их.
— Знаешь, Клебер, — прибавил Энцо. — Лично я очень рад, что вы тут поселились. В жизни не видел никого умнее, — и он ткнул пальцем в Умника.
Тот по-прежнему стоял, вжавшись в угол, и теребил месье Крокроля.
— Тыкать пальцем в людей неприлично, — проворчал Умник.
— А ты бы уж лучше помалкивал! — Энцо в притворном гневе подступил к нему, уперев руки в боки. — Нечего делать другим замечания, когда сам только и знаешь, что косяки пороть. Да-да, и никаких мне «ай-ай-ай, некрасивое слово»!
— Ну погоди, мой брат отведет тебя в лес и бросит! — насупившись, пригрозил Умник.
Энцо вздохнул:
— Вот поганец!
— Ай-ай-ай, нехорошее слово, — еле слышно прошептал Умник.
К обеду Умник не вышел, остался у себя в комнате. Месье Крокролю было все еще неважно. Он скулил «уй-уй-уй!», держался за живот и икал.
— Тебя тошнит? — спрашивал Умник.
— Нет, меня рыгагает.
У месье Крокроля все не как у людей.
— Надо вызвать врача, — сказал он. — У меня лихожарка.
Умник задумался. Чтобы вызвать врача, надо сказать: «Алло-алло, пришлите доктора, месье Крокроль заболел». Но…
— У меня нет тефелона…
И тут он хлопнул себя по лбу. Арья! Ведь Арья врач!
Арья в гостиной гладила рубашку Эмманюэля. Она с опаской покосилась на Умника — зря она, наверное, вчера с ним разнежничалась.
— Месье Крокроль заболел, — сказал он.
Арья в ответ только хмыкнула. Включаться в игру она не собиралась.
— Ты можешь ему дать сликарство?
— Послушай, мне не хочется…
Но тут она нахмурилась, поставила утюг и приложила ладонь ко лбу Умника. Он был горячий-прегорячий. И глаза блестели лихорадочным блеском.
— Да у тебя тридцать девять, не меньше.
Арья пощупала у него желёзки, заставила открыть рот и сказать «а-а!».
— Что болит? Живот?
— Да.
— И голова?
— Да.
— И горло.
— Да.
Она подозрительно посмотрела на пациента.
— И туфли?
— Да.
Она полушутя-полусердито шлепнула его по щеке.
— Пошли, я дам тебе анальгетик.
— Месье Крокроль тоже хочет налигетик.
Арья взяла его за плечи.
— Знаешь что? Ты всех уже достал своим Крокролем.
— Месье Крокролем…
— Но ты же понимаешь, что он игрушечный?
Умник моргал, не говоря ни слова.
— Он же ненастоящий? Ну! Отвечай!
Умник знал, чем ее уязвить:
— Когда нет крантика, это неприлично.
Арья позвала Клебера и сказала, что его брат, похоже, отравился. Она вошла в роль доктора и принесла лекарства. Но Умник выплюнул таблетки, и температура у него подскочила еще больше. К вечеру начался бред. Клебер не отходил от бедняги, сидел в его комнате и заполнял какие-то анкеты для лицея.
— Мы в дремучем лесу, — бормотал месье Крокроль. — Клебер — гад…
— Ай-ай-ай…
— Да-да, он гад. Бросил нас в лесу. Мы тут умрем. Вон злая колдунья!
— Клебер! — заголосил Умник.
Клебер оторвался от бумажек и подошел к брату:
— Что такое?
— Это колдунья, колдунья! Пошла вон! — верещал месье Крокроль.
— Пошла вон! — вторил ему Умник.
— У тебя жар… — вздохнул Клебер.
Он бросил в стакан с водой растворимую таблетку аспирина.
Но месье Крокроль был начеку.
— Караул! Колдунья хочет нам всучить отравленное яблоко!
— На! — Клебер протянул Умнику стакан. — На этот раз ты у меня всё выпьешь.
— Нет, это яд!
Умник ударил Клебера по руке, стакан полетел через всю комнату.
— Ты колдунья! Я тебя убью!
Прозрачные глаза Умника пылали жарким пламенем.
Вошла Арья:
— Ну, как у вас дела?
— Бредит. Принимает меня за колдунью.
— Возможно, он таким образом вербализирует свои страхи.
Арья как раз штудировала Фрейда.
— Я слышу голос принцессы, — воскликнул месье Крокроль. — Она нас спасет! Позови ее.
— Арья! — позвал Умник.
— Видишь, все не так плохо. Он меня узнает, — сказала Арья.
Она наклонилась к лежавшему с закрытыми глазами Умнику.
— Как ты, Умник? Слышишь меня?
Он открыл глаза и сказал:
— Я же принц. Поцелуй меня.
Из коридора послышался голос Эмманюэля:
— Арья, ты где?
— Принцесса должна поцеловать прекрасного принца, — настаивал Умник.
Арья очутилась между двух огней.
— Закрой скорее дверь, — шепнула она Клеберу.
Клебер закрыл дверь и вернулся к постели Умника.
— Понимаешь… я вчера с твоим братом… ужасная глупость! Только ты никому…
Брови Клебера поехали вверх, в глазах загорелся насмешливый огонек.
— Глупость?
— Да нет, не то, что ты подумал. Но все-таки… Я его поцеловала.
Умник сел в постели и завопил во все горло:
— Я хочу опять! Поцелуй!
— Заткнись! — цыкнул на него Клебер.
В дверь постучали.
— По-це…
Арья заткнула ему рот поцелуем. В комнату заглянул Эмманюэль.
— Прости, Клебер, я ищу… А, ты тут!
— Да-да, — Арья подскочила к нему. — Я забегала узнать, не упала ли температура.
И она выпихнула Эмманюэля в коридор.
А месье Крокроль прыгал от радости:
— Ура! Теперь ты здоров! Тебя поцеловала принцесса!
На другой день Клебер с трудом продрал глаза и побрел в лицей. Умник чувствовал себя прекрасно, а месье Крокроль — еще лучше. Оба явились на кухню, где Корантен искал свою зажигалку.
— Уму непостижимо! — фыркал он. — Куда я мог ее задевать?!
В конце концов он сдался и прикурил от спички.
— Сикаретки куришь! — с завистью сказал Умник. — И тебя не тошнит?
— Нет, — слегка удивившись, ответил Корантен.
— А меня да.
— Просто ты не привык. Но вообще это вредная привычка. Опасная для здоровья.
Умник очень внимательно слушал, и Корантен наставительным тоном продолжал:
— Курение вызывает серьезные болезни. Например, рак легких.
— Это смертельно?
— Да. Вот мой дядя умер от рака легких. Он выкуривал по две пачки сигарет в день и…
Корантен запнулся — его кольнула неприятная мысль. Он ведь тоже выкуривал по две пачки в день.
