Эдвард Бульвер-Литтон - Ришелье, или Заговор

Еще стакан за наше предприятье.

Нас могут услыхать!

Не бойтесь, граф!
Нам Марьон не может изменить…
Она мне предана душой и телом;
Здесь менее опасности, чем дома,
Где, кажется, стена имеет уши;
Где каждый луч, что освещает нас,
Нам кажется шпионом кардинала.
Не бойтесь, граф.

      Но все же у нас есть тайна,
А женщина и тайна так же дружны,
Как масло и вода.

      Ну, хорошо.
По-вашему пусть будет, милый друг;
Подойди взглянуть, как там идет игра.

Вот, господа, условья договора;
Лишь подписей на нем недостает;
При этом также копия с союза,
Что заключили мы с Оливаресом[1].
Когда Бульон[2] получит эту весть,
С испанцами соединится он.
И под Париж придет немедля с ними.
Лишь явится – мы короля низложим,
Регентом вас провозгласим, а мы
Войдем в состав верховного совета.

Надеяться нам трудно на успех!
Мне страшно! Ришелье – стоглазый Аргус[3], –
Того гляди, откроет заговор,
И мы тогда пропали безвозвратно.

Погибель с ним, победа без него,
Скорей разить – одно спасенье наше…
Когда гонец отправится к Бульону,
Вы Ришелье должны отправить к предкам.
Нам завтра здесь опять собраться надо
В последний раз; вы, герцог, в это время
Найдете нам надежного гонца,
А я берусь подговорить убийцу,
Которого рука не задрожит.

Я в полночь буду с вами; до свиданья!

Удвойте куш!

Идет.

      Мне, право, жаль
Вас разорять… Ваш кошелек в чахотке.

От полноты его вы излечили,
Других врачей на помощь звать не стоит.

Он снова проиграл?

Еще удар?

Благодарю, и этого довольно;
Я все, что мог, сегодня проиграл
И отдал все; фортуна изменила,
Лишь честь да меч не могут изменить.

Не в моде честь и длинные плащи,
Они мешают быстро продвигаться.
Зато уж меч всегда в почете будет;
Об этом черт старается.

      С мечом
Дела поправить можно: Ришелье
Всегда готов платить большие деньги
За сталь, когда она в руках отважных.

Ах, Ришелье!

      Как только это имя
Произнесут при нем, он весь дрожит,
И лик его бледнеет и мрачится.

Давно я сам заметил эту странность
И разгадать хочу ее причину.

Друзья, еще налейте мне вина;
Еще вина – и время и богатство
Я б осушить хотел, как этот кубок!

Игре конец, пойдемте на гулянье!

Пойдемте, Мопра.

      Нет, я останусь здесь!
Ведь мы опять увидимся до ночи.

Ну, до свиданья!

      Я останусь с ним…
Ты проиграл и вовсе не горюешь?

О чем же горевать? И жизнь и деньги
Имеют крылья. Ведь когда-нибудь
Им надо ж улететь. Открой им клетки
И пожелай им доброго пути.

Ты для меня престранная загадка…
В бою твое чело сияет счастьем,
А в отдых ты и мрачен и уныл.
Поверь, Мопра, – от друга скрыться трудно
Тебя грызет глубокая печаль.
Откройся мне; ты помнишь, наши дни
Текли одной рекой, все те же звезды
В своем теченье отражая: вместе
Воспитывались мы; одни мечты
Пленяли нас в давно былые годы,
И вместе, на волшебных грезах детства,
Воздушные мы воздвигали замки.
Обоих нас судьба не обманула:
Я знатен стал, любимец короля,
А ты прослыл во Франции героем
И рыцарем без страха и упрека…
Скажи мне, друг, о чем же тосковать?
Откройся мне, свою поведай тайну…

Да, у меня в душе гнездится тайна;
Она меня преследует, как демон,
И всюду мне грозит и сердце давит.
Ты верный друг – я все тебе открою.
Когда, пылая злобой к кардиналу,
Я к брату короля вступил на службу
И вместе с ним участвовал в восстанье, –
Попался в плен и посажен в Бастилью…

Мне помнится, что герцог Орлеанский
Тогда прощенье вымолил для всех
Сообщников своих.

      Но от меня
Он отказался; вот как было дело:
Я королевским городом Фавьо,
Идя к нему навстречу, завладел
С толпою удальцов; я был тогда
Почти ребенок. Герцог при допросах
Сказал, что он про то не знал, не ведал,
Что без его и воли и согласья
Я поступил. За это кардинал
Меня изъял из общего прощенья.

Однако он тебя освободил?..

Да, но велел меня к себе позвать
И так сказал: «Ты изменил отчизне,
Но палачу тебя я не отдам;
И молодость твою и славный род
Я пощадить хочу; теперь война –
Иди на бой; взамен позорной плахи
Найди себе солдатскую могилу.
От короля я скрыл твою измену;
Ты, погибая, можешь о себе
Оставить незапятнанную память».

Вот милосердие, вот щедрость! Вместо плахи
Он выбрать дал меж пулей и ядром!
Ну что ж?

Ты знаешь, я сражался храбро;
За смертью гнался я, как никогда
За Дафною не гнался светлый бог.[4]
Я звал ее, искал ее повсюду,
Чтобы стяжать себе венок лавровый,
Но умереть не мог.

Несчастный друг!

Вернулись мы, увенчаны победой…
Когда меня увидел кардинал,
Он на меня взглянул, нахмуря брови,
И прошептал: «Ты спасся от меча,
Но топора тебе не миновать».
С тех пор я смерти жду! Ты знаешь все!

И ты молчишь и действовать не хочешь,
Когда змея судьбой твоей владеет?
Очнись от сна: твои друзья готовы!
Тирану месть; все нам сулит успех!
Король его не любит и боится
И будет рад из-под опеки выйти.
Вступи в наш заговор, отдайся нам,
И Францию спасешь, себя спасая…

Нет! Ришелье заговорен от смерти;
Его враги всегда кончают плахой…

Но, если он останется в живых,
Тебя казнят.