Хелла Хассе - Сидр для бедняков
В веломагазине сидела молодая бабенка в очках. Магазин явно перешел к негодяю-сыну, подумал Блекер. Этот подлец протыкал шины по всей улице, чтобы расширить отцу клиентуру. Перед Новым годом воровал елки, но никто с ним не связывался, так как у него в заднем кармане всегда лежал кусок велосипедной цепи. Его дразнили «жабой» за лень и вечно сопливый нос. И вот теперь он посадил эту цыпочку в очках в своем магазине среди велосипедов, мотоциклов и запчастей.
В доме на углу жил Герри. С чувством узнавания Блекер вошел в темный подъезд. «Фонтейн». Значит, они по-прежнему живут здесь. Он дернул за медный звонок.
— Кто там? — спросила мать Герри.
— Здравствуйте, госпожа Фонтейн, — сказал он и почувствовал, что краснеет. — Вы меня, наверное, не помните.
Она наморщила лоб.
— Я Вилли. Жил недалеко отсюда.
— Теперь припоминаю, — сказала она и с улыбкой посмотрела на него. — Как жизнь?
— Хорошо. Отлично! — слегка запнувшись, ответил Блекер. — Э-э… я хотел бы… Герри тоже живет здесь?
— Нет. У него антикварный магазин. Он торгует часами. На Герард-Дауплейнтье. Да заходи же! — Она отступила на шаг и хотела было снять фартук.
Он отрицательно покачал головой и замахал рукой. Из кухни к двери кралась кошка.
— Кошка, — сказал он и показал в прихожую.
— Марш в комнату, негодница, — прикрикнула она и повернулась к Блекеру. — Ее нельзя выпускать, еще под машину попадет. Ты действительно не хочешь зайти? — Она понимающе кивнула. — Мой голубятник тоже дома, сидит без работы, получает пособие.
— Я зайду в другой раз, — сказал он и протянул ей руку. — Передайте ему привет.
Блекер посмотрел на часы. Он стоит тут уже пять минут.
— Алло! — крикнул он снова.
Может, вышел ненадолго, подумал он. Подожду в комнате. Он быстро отодвинул старую плюшевую портьеру и удивленно заморгал глазами, увидев, что очутился перед баром. Стукнул кулаком по стойке. Вот это в стиле Герри.
— Гера нет, — раздался девичий голос с раскатистым «р».
Вздрогнув от неожиданности, Блекер поднял голову и увидел сидевшую на кровати негритянку. Почему же она не отозвалась, когда он кричал? Разве ей не положено следить за магазином? Он вошел в комнату и сел в продавленное кресло. Пружины почти коснулись пола.
— А когда он придет? — спросил Блекер.
— Он играет в автоматы, — ответила она, поставила на колени сумочку и начала рыться в ней. — Придет минут через пять или десять, — засмеялась она. — А может быть, и через пятнадцать.
— Тогда я подожду.
— Жди.
Она положила руку на подоконник и стала сосредоточенно водить пилкой по покрытым оранжевым лаком ногтям. В легком смущении Блекер разглядывал ее голые черные ноги. Из-под юбки виднелись трусики. Уж не специально ли для меня она их выставила? — подумал он.
— Что-то я тебя не знаю, — сказала негритянка, переложив пилку в другую руку, бросила на него быстрый взгляд и отвернулась к окну.
Конечно, для меня, решил он, так как поза осталась прежней. Раньше он ничего подобного не видел. Адри всегда спешила одернуть юбку, чтобы прикрыть трусики. И ноги всегда держала если не скрещенными, то плотно сжатыми. Девушки из конторы тоже носили короткие юбки, но их вместе с ногами и всем остальным скрывали письменные столы. Зимой они иногда присаживались на батареи, но тогда Блекер не решался смотреть в их сторону. Крёйер, тот глазел на запретные плоды, принимая леденцы за сливочный шоколад. Но их нисколько не волновало внимание такого урода.
— Эй, парень, я к тебе обращаюсь, — прервала негритянка размышления Блекера.
— Герри мой старый друг, — ответил он, откашлявшись.
— Я так и подумала. Раньше я тебя никогда не видела. Небось хочешь купить часы?
— Нет, — сказал он. — Я решил сделать ему сюрприз.
— Ну и шутник, — захохотала она, ковыряя кончиком пилки под ногтями пальцев ног.
Блекер огляделся вокруг. Пол в комнате был кривой. Среди антикварной и старомодной мебели валялись часы, газеты, пивные бутылки, окурки и коробки от сигар. Отсюда можно позвонить, подумал он, увидев телефон на камине. «Здравствуй, Адри. Звоню, чтобы ты не волновалась», — скажет он. И если она ехидно не рассмеется ему в ухо и не бросит в трубку: «Не беспокойся, все идет отлично», то он скажет, что у него лопнуло терпение, что он не собирается всю жизнь прозябать в конторе и умереть на Галилейстраат.
А вдруг она спросит, где же он в таком случае желает умереть? Поинтересуется, на что им жить в будущем? Ведь он, как отец, должен в конце концов и об этом подумать. Адри со своим гаагским гонором сочла бы унизительным просить пособие. Да, не мешало бы прицыкнуть на нее, чтобы пикнуть не смела. Но это было маловероятно. Когда он был дома, она постоянно ныла. Пусть продолжает так и после его ухода.
Негритянка угостила его сигаретой. Потом подползла на коленях по кровати с горящей спичкой в руке.
— Уж не жар ли у тебя, парень? — спросила она. — Вон даже уши красные.
Тебе бы такой жар, подумал он уязвленно. Мужчине в его возрасте краснеть не к лицу.
От первых же затяжек у него закружилась голова. Как во сне, он услышал звук открывающейся двери, а затем приближающиеся шаги. И вот Блекер увидел его, своего дружка, Герри Фонтейна. Голый до пояса, в джинсах, живот свесился над ремнем, в зубах толстая сигара. Он с неподдельным удивлением вытаращил глаза, вынул изо рта сигару и заорал:
— Вот это да!
— Ну и сюрприз! — съязвила негритянка.
Герри тряс Блекера, радостно дубася его по плечам. Они, смеясь, рассматривали друг друга. Оба заметили, что годы не прошли для них бесследно, но сочли за благо промолчать об этом. Единственно, что позволил себе Блекер, — это ткнуть пальцем в «пивное брюхо» Герри, когда тот наконец отпустил его. В ответ Герри только подтянул джинсы и похвастался, что это «от хорошей жизни».
— Я слыхал, ты играешь в автоматы, — сказал Блекер.
— Посмотрел бы ты на него там, — засмеялась негритянка. — Стоит у ящика, жмет на кнопки, чтобы не упустить шарик.
— Ерунда, — сказал Герри. — Еще не было случая, чтобы я проиграл. Сегодня четыре свободных игры и одна по лотерее.
Блекер воздержался от расспросов, так как ничего не понял в этой тарабарщине.
— Я хочу еще поиграть, — сказал Герри. — Пошли со мной. Там поставили новехонький ящик.
Блекер кивнул в знак согласия.
— Только у меня нет ни цента, — поспешил предупредить он.
Герри небрежно отмахнулся и хохотнул.
Все-то он понимает, подумал Блекер. По лицу видно, что Герри догадался, почему я здесь. И он благодарно засмеялся в ответ.
— Ишь, — заворчала негритянка, — развеселились.
— Джойс, заткни-ка рот, — одернул ее Герри. — Веди себя прилично.
Она только фыркнула и картинно повернулась на бок.
Герри взял свою сигару.
— Погасла, — сказал он и с брезгливой миной кинул ее в ведро за печкой. Из большой яркой коробки достал новую.
— Хочешь? — торжественно предложил он, протягивая коробку Блекеру.
— От такой не откажусь, Фонтейн, — благодарно произнес Блекер.
Он бодро зашагал вслед за Герри по улице. Баба пусть валяется в постели, а нам пора в путь. Блекер выпрямился и запыхтел сигарой. Над светловолосой головой Герри клубился такой же густой дым. Так и надо жить, с удовлетворением подумал Блекер, забыв о своих огорчениях.
Со вздохом они расстегнули верхнюю пуговицу на брюках. От восточного обеда осталось только полмисочки риса. Герри допил последнюю бутылку пива, рыгнул и подозвал стройненькую официантку.
— Два кофе и счет, девушка. — Он проводил ее взглядом. — Ах, какие грудки, что за тальица, какая попочка! — со знанием дела восторгался он. — И совсем недурно, что дома еще шоколадка в постели.
Девушка принесла кофе. Герри заглянул ей в лицо и сказал, что никогда не ел так вкусно.
Девушка смущенно отошла. Герри прищелкнул языком.
— Хороша! — воскликнул он. — Так на чем я остановился? Ах да, в ту пору я весь пошел красными пятнами. Зуд невыносимый. Вполне могла прилипнуть какая-нибудь зараза. За неделю у меня было восемь разных девок. Ей-богу правда, Вилли, — побожился он, заметив, что Блекер слушает его с интересом, но недоверчиво. — Липнут ко мне, как мухи. Иной раз трое уже сидят у меня дома, а четвертая звонит в дверь. Устаю с ними до смерти. Но должен сказать, держусь я прилично, вежливо. При знакомстве аристократически рекомендуюсь как господин Герард Фонтейн ван Хазелар. Они здорово клюют на это. — Он засмеялся, помешал кофе и постучал ложечкой по краю чашки. — Так вот, пришлось идти в больницу. Там меня заставили раздеться и ждать в чем мать родила, наконец приползли шестеро студентов и стали ходить вокруг. Ничего эти придурки не поняли, как и их профессор, который явился десятью минутами позже. Всучили какую-то мазь и велели прийти снова через неделю.
