Лилия Фонсека - Современная африканская новелла
В тот день, о котором я вам рассказываю, я был сердит на шофера вовсе не за то, что он потребовал с нас плату за проезд да еще торговался. Куда неприятней мне показалось его мнение относительно вместимости кузова: он набил нас туда столько, что шевельнуться было невозможно. И все-таки, слава богу, кузов открытый, хоть дышать было чем. Хотя какой там воздух на дороге — одна красная пыль. Словом, когда мы прибыли на место, вид у нас был помятый. Одна маленькая Фанта не унывала: в город мы уже приехали и скоро ей купят куклу — вот главное, остальное — пустяки.
Город в эти предновогодние дни имел праздничный вид, и только тишина резала слух — но слышно было тамтамов (как известно, тамтамов на праздники, а следовательно и на Новый год, высшая цивилизация не допускает). По улицам сновали люди, черные и белые (тоже цивилизованные высшего класса), но равно верившие в то, что каждый год снова и снова рождается некий спаситель, и скромно внушали своим детям надежду на деда-мороза, который в ознаменование великого дня рождества своего дарит послушным малюткам подарки.
Да, в городе дети черных «цивилизованных» родителей еще лет двадцать назад крепко поверили в доброго деда-мороза, способного подарить все, что душе угодно, например, электрическую железную дорогу (один продавец знает, как ее заводить!), или розовую куклу с длинными золотистыми волосами, или тамбур-мажора на пружинке, или боевой танк, нахально палящий вам в лицо из всех своих орудий, или белого лебедя, или швейцарский домик, покрытый снегом, — словом, всякие хитрые вещи, изобретенные в странах умеренного климата, чтобы осчастливить тропических малышей.
Мы пересекаем улицу и входим в самый большой магазин города. Что за зрелище!.. Особенно для маленькой Фанты, которая за восемь лет своей жизни была в городе не больше двух раз. Чтобы протолкаться к отделу игрушек, приходится пустить в ход локти. Но что за сказочный отдел! Глаза у Фанты загораются. Просто не верится, что существует на свете такая красота! Сколько тут всего, не знаешь, в какую сторону глядеть. Да, одной игрушкой, пожалуй, не обойтись… «Зачем мы взяли ее с собой, — думает папаша Бомба, — теперь она будет требовать, чтобы ей купили весь магазин».
Но Фанта проявляет удивительное благоразумие: среди всех игрушек, которые показывает ей продавец, она выбирает лишь одну: красивую маленькую куклу с коричнево-шоколадным личиком и вьющимися волосами.
«Это Биби, — говорит Фанта, — я ее сначала выкупаю, а потом причешу».
Но папаша Бомба не слышит. Позабыв все свои страхи, он не отрывает восхищенных глаз от маленьких охотничьих ружей, подвешенных на нейлоновых ниточках. Да, если бы они были не игрушечные, а настоящие, с какой радостью он поверил бы в необходимость новогодних подарков.
Тут я замечаю, что Фанта уже отвлеклась от игрушек и пристально смотрит куда-то за прилавок. Там, в витрине, обращенной на улицу, я вижу… двух великолепных дедов-морозов: белого в красной одежде и с серой бородой и черного с серой же бородой, но в белой одежде. (Блестящий пример мирного сосуществования двух рас, одаряющих равными дозами счастья любого зеваку, который замедлит шаг перед витриной.)
Сколько логики заключалось в «разноцветности» этих дедов-морозов! Действительно, с какой стати я решил, что они бывают только белые? Однако до конца точного представления об окружающем мире витрина все-таки не давала — коллекцию благодетелей рода человеческого надо было бы пополнить дедом-морозом желтым в зеленой одежде и с серой бородой и дедом-морозом по-индейски красным. Этого последнего я одел бы во все черное, но борода, конечно, у него осталась бы серой. Я много путешествовал по свету и из всех путешествий вынес одно неколебимое убеждение: ничто так не роднит людей из разных стран, как седеющая борода.
«Смотри, вот те самые деды-морозы, которые на Новый год делают подарки послушным детям», — сказал я Фанте.
Между тем папаша Бомба притих и, видимо, о чем-то размышлял.
«Послушай-ка, — заговорил он вдруг, — а который из этих двух приносит подарки детям черных?»
«Конечно тот, который сам черный, — отвечал я, слегка запинаясь, — а белый — для детей белых».
Наш разговор прервал продавец, спросив, будем ли мы в конце концов покупать куклу, выбранную девочкой. Папаша Бомба покряхтел, но уплатил все сполна, и Фанта тут же стала мамой Биби.
Мы уже пересекли улицу и шли, оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь транспорта, на котором можно было бы добраться до деревни, как вдруг папаша Бомба резко затормозил.
«Надо бы все-таки узнать, сколько стоит черный дед-мороз. Вернусь спрошу», — пробормотал он.
«Это зачем?» — удивился я.
«Зачем, зачем… да чтобы купить его, черт побери!»
«Купить!.. Для чего? Что ты будешь с ним делать?!»
«Ох и туго же ты соображаешь, сынок! Сам же говорил, что он приносит подарки детям, а соседские-то ребятишки сидят без подарков! Если мы в деревне заведем своего деда-мороза, так нам не будет никаких хлопот: пусть он об этих подарках и позаботится!»
Услышь мою предновогоднюю молитву, о господи! Пусть родители других детей хоть раз в году смогут рассуждать так же здраво, как папаша Бомба!
Грейс А. ОГОТ
(Кения)
ЭЛИЗАБЕТ
Перевод с английского В. Рамзеса
Ровно в восемь утра Элизабет отворила дверь конторы. Теперь она будет служить здесь. Тут же зазвонил телефон, и она поспешно сняла трубку.
— Алло!
— Это секретарша мистера Джимбо?
— Да, к вашим услугам! — Зажав трубку подбородком, Элизабет вытянула из ящика блокнот и карандаш.
— Соедините меня с шефом.
— К сожалению, его еще нет. Позвоните, пожалуйста, через полчаса.
— Позвоню! — Раздались короткие гудки. Элизабет в сердцах бросила трубку — даже не назвал себя!
Дверь, ведущая в кабинет мистера Джимбо, была приоткрыта. Элизабет заглянула туда. Это была просторная комната с огромным письменным столом красного дерева и пушистым зеленым ковром на полу. Жалюзи на окнах были подняты — значит, с утра в кабинете не бывает солнца. На столе, где все разложено в строгом порядке, стояла фотография красивой женщины с двумя ребятишками. Подобно часовому на посту, фотография охраняла кабинет. Рассмотрев фотографию, Элизабет поставила ее на место, вернулась в приемную и, подойдя к небольшому окну, выглянула на запруженную машинами улицу.
Интересно, долго она удержится на новом месте? Это уже третье за полгода: четыре месяца она прослужила в большом американском офисе, потом поступила секретаршей к англичанину в оптовую торговую фирму. Шефа больше интересовали ее женские достоинства, чем деловые качества. Промучившись два месяца, Элизабет ушла, даже не предупредив…
На новом месте ей предложили всего семьсот девяносто фунтов в год, хотя раньше она получала восемьсот пятьдесят…
Шаги на лестнице вывели Элизабет из задумчивости. Она вернулась к своему столу и заправила в машинку лист бумаги. Дверь отворилась, и на пороге появился мистер Джимбо.
— Доброе утро, сэр! — Элизабет вскочила и распахнула перед ним дверь кабинета. Шеф смерил ее долгим взглядом с головы до пят и тяжело плюхнулся в кресло-качалку. Элизабет неслышно прикрыла дверь и принялась стучать на машинке.
Но вскоре раздался звонок, на внутреннем телефоне зажглась зеленая лампочка. Элизабет сняла трубку.
— Зайдите, я продиктую вам письма.
— Слушаю, сэр. — Она подхватила блокнот для стенографии, карандаш и вошла в кабинет.
— Садитесь.
На столе у шефа зазвонил телефон, мистер Джимбо небрежным жестом снял трубку и откинулся в кресле. Элизабет украдкой разглядывала нового хозяина. Ему было около сорока. Высокий, темный, с маслянистой кожей. Лицо пышет здоровьем, аккуратный пробор, и зубы такие белые, что кажутся искусственными. Когда он обращался к ней, в гулком уверенном голосе сквозили отеческие нотки. Как будто не из тех, кто волочится за каждой юбкой… Впрочем, время покажет.
— Итак, жду вас с супругой к восьми часам. До скорого!
Шеф положил трубку и начал диктовать.
К одиннадцати Элизабет отпечатала целую кипу писем и понесла их мистеру Джимбо на подпись. Он недоверчиво прищурился:
— Что-то слишком быстро!
Элизабет улыбнулась и вышла. Ее предупреждали, что у мистера Джимбо работы очень много, но она не сомневалась, что справится. В четверть первого она убрала все со стола и отправилась обедать.
В понедельник к мистеру Джимбо пришла миловидная посетительница. Элизабет где-то видела это лицо, но где — не могла припомнить. Женщина была высокая и стройная, у нее была кожа цвета шоколада с молоком и аккуратная прическа.
— Он занят? — спросила она осторожно.
