Зухра Сидикова - Актриса
– Я не успела снять… я просто хотела примерить…
Мама схватила полотенце, подбежала к входной двери.
– Не надо! Не надо, мамочка! – Дина кинулась следом. – Не надо, он маленький!
Мама оттолкнула Дину так, что она упала, и вытряхнула полотенце на лестницу.
Дина услышала только жалобное взвизгивание.
– Вот тебе твой котенок!.. И чтобы не смела, не смела больше…
Дина вскочила на ноги, закричала в лицо матери:
– Ты – злая! Злая! Это из-за тебя ушел папа! Потому что ты плохая! Злая!
Мама изо всех сил ударила ее по щеке, больно схватила за руку, потащила по коридору, кинула в комнату.
– Сиди, жди бабушку, я с тобой утром поговорю!
За дверью плачет мама. У Дины горит щека, и рука сильно болит… Почему она такая несчастная? И мама несчастная… Бедная мама, как ее жалко. Дина слышит, как дядя Володя утешает ее. Уговаривает не расстраиваться, одеть то голубое платье, которое мама одевала в свой день рожденья.
– Симпатичное платье, – говорит дядя Володя, – тебе очень идет. Давай мы вот эту веточку прикрепим. Посмотри, очень даже ничего.
Мама плачет еще сильнее.
Что же Дина наделала? Она совсем не хотела, чтобы так получилось. Но разве жизнь живого существа не дороже платья, пусть даже очень красивого? Ах, если бы она успела снять его… Но ведь совсем не было времени, котенок мог погибнуть. Мама подумала, что она сделала это нарочно, и теперь никогда, никогда ее не простит.
Дине остается только уйти, исчезнуть навсегда, чтобы не расстраивать больше маму. Может быть, у них родится новый ребенок… Дина слышала, как дядя Володя просил маму об этом.
Этот новый ребеночек будет лучше, и мама успокоится. Вот и папа любит своего нового сына больше, чем Дину. Ни разу за этот год он не навестил ее, а ведь когда-то говорил, что дороже дочки у него нет никого на целом свете.
Взрослые так часто обманывают…
Але, наверное, тоже тяжело среди взрослых, которые только и делают, что врут. Хорошо бы им вдвоем уехать куда-нибудь очень далеко.
К морю. К синему теплому морю.
Они бы смогли жить там вместе, и никто бы не смог их больше разлучить.
Море такое теплое, что можно просто жить в палатке на берегу. Папа рассказывал, что когда он был студентом, жил у моря и зарабатывал тем, что помогал местным жителям: кому на огороде, кому на стройке. Дина с Алей тоже могли бы помогать, они многое умеют – бабушка их научила.
Потом, когда они устроятся, они напишут домой письмо. Что у них все хорошо, и чтобы за них не беспокоились.
Деньги на дорогу у Дины есть, она уже давно собирала в копилку, они с мамой собирались купить два метра белого гипюра и заказать у маминой портнихи нарядный фартук в школу… Такой же как у Таньки из параллельного… Но теперь … не понадобится. И в школу она больше не пойдет. Ведь ей нужно будет работать, чтобы кормить себя и Алю. Аля совсем слабенькая – ей нельзя много трудиться.
Захлопнулась входная дверь. От неожиданности Дина вздрогнула. Ушли и даже не попрощались! Дина опустила голову и заплакала. Мама ее не простила.
Кто-то тихо открыл дверь в ее комнату. Это был дядя Володя. Значит, мама ушла одна? Может, они поссорились? Может быть, и свадьбы не будет?
Дядя Володя подошел, постоял молча рядом. Погладил ее по голове.
– Не плачь, малыш, – сказал он негромко, – все наладится. Вот увидишь.
Он положил ей в руку шоколадный батончик, ее любимый, тот, что продавался только в одном единственном магазинчике на вокзале, и больше нигде. И как он только узнал, что она их любит больше всего?
Она подняла к нему лицо, он вытер слезы с ее щеки.
– Не плачь! И съешь быстрей, а то растает.
Он снова погладил ее по голове и ушел – догонять маму. Значит, свадьба все-таки будет.
Ничего уже нельзя изменить. Ну что ж, дядя Володя – хороший, зря она раньше к нему так плохо относилась. Папа уехал и бросил их, а дядя Володя о них заботится, хотя такой молодой.
Входная дверь снова открывается, это пришла бабушка.
– Что натворила дел? – с порога спрашивает она. – Зачем мать доводишь? Ей и без тебя плохо.
– Почему ей плохо? – тихо спрашивает Дина. Ей не хочется вставать. У нее все еще болит рука, кружится голова. И даже батончика не хочется. Он совсем растаял у Дины в руке и придется его выбросить.
– А как ты думаешь: легко это, когда муж бросает? – бабушка начинает убирать комнату. Дине становится стыдно, что она расселась, а бабушке приходится делать ее работу. Она встает и усаживает бабушку на стул.
– Посиди, абика, ты устала с дороги, я сама уберу.
Дина забыла, что все еще в мамином платье. Бабушка, увидев, во что превратился свадебный наряд, всплеснула руками.
– Что же ты наделала, внучка? Зачем так испортила платье? Ведь для мамы очень важна эта свадьба. Она, конечно, виду не показывает, все молчком. Но тяжело ей, уж я-то вижу – люди всякое болтают за спиной. Вот поэтому она и замуж хочет побыстрей за Володю этого, чтобы болтать перестали. Парень вроде порядочный, а тут ты со своими капризами. Большая уже – понимать должна.
– Почему отец ушел?– спрашивает Дина.
– Не знаю. Это только они двое знают. Это взрослые дела. Сами разберутся, а ты не мешайся. Учись, маме помогай. Ближе и дороже матери нет никого, и не будет.
– Мама у тебя хорошая, – продолжает бабушка. – И дочь она хорошая – заботливая, внимательная, не то, что Лиля. Вот мама твоя говорит, что я Лилю больше люблю. Не может мать одного ребенка любить больше, чем другого. Просто за маму твою меньше беспокоиться приходилось: и училась она хорошо, и на работе ее уважают. И муж вроде достался положительный. Кто ж знал, что сбежит…
Бабушка задумывается, вздыхает.
– А Лиля у меня непутевая получилась. Вот и жалко ее больше. И беспокойства за нее больше. Все боюсь, как бы еще чего не выкинула. Муж этот новый, говорят, выпивает… и Лилю пить приучает. Была я у них, плохо живут, одна комнатка. Аля там и готовит, и убирает, и девочку смотрит – куда ей с ее здоровьем. Я Лиле говорю, отдай и маленькую мне, обеих буду воспитывать. Нет, говорит, куда тебе? Ты уже старуха совсем.
Бабушка сокрушенно качает головой. А Дина вдруг замечает, что бабушка и правда совсем уже старенькая, совсем седая.
Бабушка достает из кармана измятый листок бумаги:
– Вот адрес, передашь маме. Может быть, захочет навестить их, уговорит Лилю. Может, слова нужные найдет.
Дина берет адрес, прячет под клеенчатую скатерть на столе.
Бабушка помогает снять испорченное платье.
– Замочить надо, – говорит она, с сожалением глядя на платье. – Хотя бесполезно. Такие пятна не отстирать.
Перед сном бабушка расчесывает свои длинные седые волосы.
– Давай завтра встанем пораньше , часов в восемь, и на кладбище сходим – дедушку навестим. Давно я уже у него не была.
Дина и Аля и раньше ходили с абикой к деду, которого они никогда не видели: они родились, когда его уже не было. Кладбище находилось на самой окраине поселка, вверх по каналу, у самого подножия холмов, уходящих вереницей вдаль – туда, где мерцали в вышине огромные синие горы.
И сейчас Дине очень жалко бабушку, ведь она знает, что не пойдет с ней завтра. А встать ей нужно еще раньше – первый автобус в город отправляется от автовокзала в шесть часов. Она знает это точно. Папа очень часто уезжал этим первым утренним автобусом. Значит, из дома надо выйти в пять утра. И нужно постараться не разбудить бабушку.
* * *
Двор еще спит. Утренний ветерок приятно холодит кожу ног, и она покрывается пупырышками. Виноградные листья тихо шелестят, в открытом окне квартиры Сафаровых легко колышется тюлевая занавеска. Это комната сестер. Может разбудить? Нет, тогда придется все объяснять… и про папу и про свадьбу… и про платье…
Из прямоугольного оконца подвала вытягивая лапки и выгибая спину, выходит на свет божий трехцветная кошка. Следом – белый котенок с черной манишкой.
– Привет, маленький! – Дина опускается на корточки, берет котенка на руки.
Кошка трется об ее ноги, словно благодарит за вчерашнее спасение.
– Как ты? – спрашивает Дина у котенка и щекой прижимается к теплому замшевому боку, – досталось тебе вчера?
Котенок замирает, поворачивает к девочке мордочку. Внутри у него словно гудит маленький моторчик.
– А я уезжаю… – шепчет Дина, – далеко к морю. Жаль, что тебя не могу взять с собой. Тебе со мной нельзя. Оставайся с мамой. А я больше не могу оставаться со своей мамой… я обидела ее.
Слезы катятся по щекам, Дина шмыгает носом. Ей кажется, что котенок и кошка внимательно слушают ее и сочувствуют.
Она поднимается и, в последний раз взглянув на спящий двор, отправляется в путь. Школьный ранец, в который она положила самое необходимое – лепешку, несколько карамелек, тетрадку с ручкой, – немного натирает плечо.
Дина оглядывается и машет кошке и котенку, одиноко сидящим у подвального оконца.
– Кто теперь будет их кормить? – с грустью думает она. – Надеюсь, Сафаровы о них не забудут…
