Евгений Суровцев - Ганская новелла
Обзор книги Евгений Суровцев - Ганская новелла
Из авторов данного сборника советскому читателю лучше всего известно имя Айи Квеи Армы (р. 1939) — по романам "Осколки" (1969) и "Целители" (1979), которые были опубликованы в журнале "Иностранная литература" в 1976 г. (№ 3, 4) и в 1982 г. (№ 1–3). А. К. Арма написал также романы "Прекрасные еще не родились" (1968), "Почему мы так благословенны?" (1972) и"2000 сезонов" (1974). Остальные авторы сборника группируются в основном вокруг университета Ганы; в большинстве это новые имена в западноафриканской литературе, хотя отдельные рассказы Амы Аты Аиду публиковались в советской печати (а на родине популярны и ее пьесы), а Селби Ашонг-Катай известен у нас по подборке стихотворений ("Иностранная литература" 1985, № 12). Рассказы молодых ганских писателей знакомят нас с жизнью современной Африки и — в форме аллегории — с ее прошлым, куда уходят корни многих достоинств и недостатков африканского общества.
Предисловие
Литература Ганы молода. Первый сборник национальной прозы и поэзии «Голоса Ганы» вышел в 1958 году, вскоре после обретения страной независимости.
Многое изменилось с тех пор и в самой стране, и в ее литературе. Гана, как и большинство африканских стран, прошла через смутное время военных переворотов, стояла на пороге гражданской войны, металась в лихорадке политической нестабильности. Былая зависимость страны от Запада отзывалась в годы мировых кризисов застоем в экономике.
И литература Ганы то знавала счастливые времена, то вдруг хирела и чахла. Из авторов того памятного первого сборника Эфуа Сазерленд и Камерон Дуоду до сих пор в строю: каждый из них выпустил несколько значительных произведений.
Однако в конце 60-х в литературу Ганы влился поток новых сил. Это уже не были «халифы на час» — они заявили о своих серьезных намерениях с первой же публикации. Кофи Авунор, Ама Ата Айду, Бедиако Асаре, Пегги Аппиа, Аму Джолето, Асаре Конаду, Атуквей Окай… Список этот можно продолжить.
В 1984 году, когда отмечалось 25-летие Ташкентской конференции писателей стран Азии и Африки, в качестве почетного гостя в нашу страну приехал ганский прозаик Айи Квейи Арма, два романа которого были переведены на русский язык. Автору этих строк довелось много беседовать с этим оригинальным художником и философом. Во время одной из таких бесед Арма заговорил о жанре рассказа, единственном жанре, по убеждению писателя, имеющем глубокие корни в традициях африканской словесности и влияющем на становление крупных эпических форм — романа и повести.
Нужно сказать, что и сам Арма начинал свой путь в литературу как новеллист: в начале 60-х годов рассказы Армы охотно печатали журналы «Презанс Африкэн», «Атлантик», «Харпере» и другие. Я спросил, не из его ли ранней аллегорической миниатюры «Африканская легенда» позднее родился роман об африканской истории — «Две тысячи сезонов». Пожалуй, это так, согласился Арма, от первоначального замысла, воплощенного в рассказе, осталась главная идея, пронизывающая роман: путь Африки к свободе был — долгим и трудным, континент захлестывали волны поработителей, и понадобилось пятьсот лет непрекращающейся борьбы, чтобы африканские страны стали наконец независимыми.
Стало уже банальностью говорить и писать, что Африка полна контрастов и противоречий. Но это между тем действительно так. Есть Африка традиций и патриархальной старины (особенно это относится к деревне) и Африка капиталистических городов, где даже национальный колорит сведен к минимуму; Африка чернокожих нуворишей, пришедших на смену белым эксплуататорам, и Африка «униженных и оскорбленных», пытающихся ответить на мучающий их вопрос: что же дала им независимость; Африка экзотических грез и Африка суровой действительности.
В данном сборнике, знакомящем советского читателя с современной новеллистикой Ганы, сделана попытка показать кусочек каждой из этих Африк, столь непохожих друг на друга, но по-южному ярких и сочных.
Когда читаешь рассказ А. Йебоа-Афари «В ожидании рейса», кажется, что сам изнываешь под жарким солнцем вместе с героями и тоже становишься невольным очевидцем шумной, суетливой жизни. Все вокруг столь реально и живописно, что хочется спрыгнуть с грузовичка, приспособленного для перевозки пассажиров, размять затекшие ноги, заскочить в привокзальную забегаловку, поторговаться с торговками, да боишься, как и герой-рассказчик: вдруг грузовик уйдет без тебя.
С интересом, до последней строки, читаются новеллы «Обычный случай» К. Эйи и «Предвкушение» М. Доув-Данква. Дело, наверное, в том, что для нас-то оба эпизода из повседневной африканской действительности как раз и необычны (бесчинства солдатни после военного переворота в первом рассказе, а во втором — традиции полигамии). Потому-то и не обманывает читателя ожидание какой-то неожиданной развязки.
«Непокорный» Ашонга-Катаи — рассказ-аллегория. Если читатель станет все воспринимать так, как в нем описано, то вскоре он неизбежно подумает, что писатель запутался во временных пластах: мы видим здесь в одной художественной реальности и рабов, и бойскаутов, строительство современной паромной переправы и ритуальные действа колдунов и жрецов… Автор умышленно прибегает к условности, перемешивая реалии прошлого и настоящего: его цель — показать, что с приходом белого человека, колонизатора, африканец стал несвободен и уже в давние времена появились люди, которые восставали, боролись против угнетателей.
Рассказы «Амулет Яу Ману» Айи Квейи Армы, «Притворщик» Ашонга-Катаи и «Чувство справедливости» К. Ньяку обличают религию и суеверия, до сих пор имеющие сильную власть над людьми, порой даже получившими современное образование.
Ама Ата Айду, одну из немногих в Африке писательниц-профессионалов, больше всего волнует положение женщины в современном мире. Она — автор двух сборников рассказов, нескольких пьес, множества стихотворений. Ее героини — домохозяйки и медсестры, секретарши и крестьянки. Пожалуй, и в рассказе «Деньги для матери» главным действующим лицом является не молодой человек, рассказывающий о случаях из своей жизни, а его мать, неграмотная крестьянка, все силы отдавшая, чтобы ее дети получили образование.
В герое другого рассказа Амы Аты Айду, «Перемены», читатель узнает того «маленького человека», который, бесхитростно повествуя о своей жизни, хочет узнать у своего образованного собеседника, какие же реальные изменения произошли с тех пор, как ушли прежние хозяева — белые.
У каждого из писателей, чьи рассказы помещены в сборнике, различная тематика и манера письма. Но все же заметны, при всей их несхожести, общие черты: во-первых, сильнейшие традиции фольклора, устной литературы, сказовый характер; во-вторых, реализм, лежащий в основе жанра, который благодаря своей оперативности позволяет делать «снимки» окружающей действительности или помогает выхватить из темноты истории эпизоды прошлого своей страны.
Евг. Суровцев
Айи Квейи Арма (Ayi Kwei Armah)
Африканская легенда
Проведя юность в скитаниях по бескрайним просторам земли, Воин никак не мог уразуметь, что влекло его именно в эти места и почему воля его была столь послушна этому влечению.
Стремясь к заветной цели, Воин побывал везде: высоко в горах, где пронзительные ветры давали ему почувствовать вкус вечности — сладко-горький, словно это единство сладости и горечи было семенем всего сущего; в саваннах срединных земель; в дебрях влажного тропического леса, где любое живое существо в конце концов перестает чувствовать свою обособленность и заключает союз с окружающим внешним миром — бесконечной чередой предметов и явлений, существующих вне его собственной телесной оболочки. И вот наконец ступил он на плоские прибрежные равнины и вышел к океану, перед лицом которого лишь глупец не задумается хоть на мгновение о бесконечности начал и концов, соединяющихся в круге жизни.
Одинокий, с нетерпением в сердце вышел Воин на берег океана и сразу понял, что за неведомая сила влекла его сюда: на песке сидела Женщина.
Она устремила взор за море, и ей, казалось, открывались недосягаемые дали, седая, печальная глубина веков. Женщина эта не была ни молода, ни красива. Молодость и красота как-то не вязались с ней, ведь они преходящи, а в Женщине, сидевшей на берегу, все говорило о вечности, о постоянстве круговорота жизни, где начало соединено с концом, рождение — со смертью и снова с рождением…
Итак, та, которую он увидел, сидела, глядя вдаль, и в глазах ее крылось знание вечности, недоступное большинству живущих на земле. Воин сердцем понял, что именно знание, хранившееся в ее душе, сделало лицо Женщины столь отрешенным и в то же время столь терпеливым. Это было лицо пленницы, порабощенной неведомыми силами, измученной порывами собственной души и тщетно — уже давно и тщетно! — ждущей своего спасителя. Многих, подобно этому новому пришельцу, встречала она раньше с радостью ожидания, но со временем пепел разочарования покрыл ее душу, печать печали легла на чело.
