Анне-Катрине Вестли - Щепкин и красный велосипед
– И сегодня она сделала, как ты тогда, – сказал папа Кнопки. – Ты знаешь, эти принцессы иной раз хуже тролля, это я тебе говорю. Но всё образуется, вот увидишь. Не хочешь пока сходить со мной в конюшню?
Малыш, конечно, хотел. И ему разрешили почистить коня скребницей и дать ему овса. Малышу всё было интересно, хотя он побаивался большого коня и то и дело отходил в дальний угол. Когда они справились с делами, папа Кнопки взял Малыша в дом и отвёл в свой кабинет.
– Показать тебе кое-что? – спросил он. – Учти, ты увидишь это самый первый в мире. Кнопка, конечно, видела, но больше никто.
Он принёс книгу, большую, толстую книгу, на обложке которой были нарисованы дама и дерево, это была прямо настоящая картина.
– А внутри тоже есть картины? – спросил Малыш.
– Да, есть, очень красивые, – ответил папа Кнопки. – Это я написал эту книжку, Малыш.
– И картины нарисовал?
– Нет, картины рисовал другой человек. Один умеет рисовать, а другой – писать.
– Я лучше рисую, – признался Малыш.
– Когда ты пойдёшь в школу, тебе, может быть, понравится и писать тоже.
– Не знаю, – сказал Малыш. – Писать книги, наверно, так же трудно, как сочинения в школе. Филипп всегда голову ломает, пока думает над сочинениями.
– Да уж, это дело такое, – улыбнулся папа Кнопки, а потом сказал: – Мне надо написать пару писем, но сперва я найду Кнопку и пришлю её к тебе.
Он пошёл в её комнату, но Кнопки там не оказалось. Она успела выскочить на улицу, пока они были в конюшне. И теперь, не обращая ни на кого внимания, она рыла канавки для ручейков, чтобы они растеклись по всему двору.
Малыш подошёл к ней и сказал:
– Я не видел, как ты вышла на улицу.
– Можешь играть на той половине двора, а я буду играть на этой, – ответила Кнопка.
– Я думал, ты не такая, – сказал Малыш.
– Я тоже думала, что ты не такой. Ты сам первый начал тогда в магазине.
– Просто я поплавал в луже, – сказал Малыш, – и у меня не осталось сухой одежды. Мне хозяин магазина дал свою.
– Да? – спросила Кнопка.
– Он правду говорит, – подтвердил Щепкин, – я тоже там был.
Кнопка и хотела бы перестать сердиться прямо тут же, но так, с ходу, это не получалось. Она обиделась тогда в магазине, потому что подумала, что Малыш не хочет с ней играть. И она злилась и обижалась на него много дней, и пусть он оказался не виноват, но забыть обиду в одну секунду она не могла.
Зато она могла играть с Щепкиным, он-то не красовался перед ней в окне над магазином в чужих подштанниках.
– Будем рыть канавки для ручьёв, – сказала она, – и строить плотины. А ты потом плотины проткнёшь. Скажи, интересно?
Но как ни был Щепкин горд тем, что принцесса выбрала сегодня его, что-то его смущало.
– Тебе надо передружиться с Малышом тоже, не только со мной, – сказал он.
Но тут из дома вышла тётушка Забота, она тащила в руках большой ковёр и две выбивалки для пыли.
– Поможете мне выбить ковёр? – спросила она.
Она повесила ковёр на верёвку между деревьями и быстро ушла назад в дом. Она подумала, что если они станут колотить по ковру, то, может, и забудут, что сердятся друг на друга.
Так оно и вышло. Сперва они стояли по разные стороны ковра и лупили по нему выбивалками, а под конец они стояли уже рядом и смеялись, потому что пыль поднималась клубами. А потом они решили молчать и стучать в такт, и это оказалось очень странно. Когда они дошли до этого трюка, из дома снова вышла тётушка Забота с ворохом половичков. Она предложила им вытряхнуть их тоже, а сама взялась выбивать ковёр.
Тётушка оказалась силачка, по двору пошёл гул, а её окутало облаком пыли. Но и вытряхивать половички было весело. Теперь всё было весело, потому что они опять стали друзьями, и, когда пришло время перекусить, им не хотелось уходить с улицы. И тётушка Забота вынесла им бутерброды и бутылки молока на улицу, они уселись на ко́злы для пилки дров и устроили пикник.
Они играли на улице несколько часов, потом пришёл Кнопкин папа и сказал:
– Кнопка, мне пора ехать. Присматривай хорошенько за тётушкой Заботой, пока меня не будет.
Кнопка посмотрела на папу строго:
– Ты взял носовые платки?
– Взял, – сказал папа.
– А ты взял одну выходную рубашку и одну простую?
– Да, тоже взял.
Папа Кнопки был явно горд, что он ничего не забыл.
– И даже бритву взял?
– Упс, забыл, – сказал папа и убежал в дом.
– Так я и знала, – вздохнула Кнопка.
Папа снова вышел из дома, на этот раз с чемоданом и небольшой коричневой сумкой.
– Передавай бабушке привет, – сказала Кнопка.
– Обязательно, – пообещал папа и поцеловал её, потом подхватил, поднял и поцеловал ещё раз.
Затем он ласково попрощался с Малышом и тётушкой Заботой, пошёл вниз по просеке и скрылся из виду. Кнопка зашла в дом и тут же выскочила с криком:
– Он забыл пиджак!
– В чём же он поехал? – спросила тётушка Забота.
– В вязаной кофте, – ответила Кнопка. – А вечером ему надо быть красивым, в белой рубашке и галстуке. Он будет рассказывать о своей книге. И ему нужен пиджак, конечно. Малыш, берём санки!
Они положили пиджак между собой, Малыш его придерживал, и помчались.
– Как он так далеко ушёл? – удивился Малыш. – У него очень длинные ноги?
– У него очень мало времени, – ответила Кнопка.
Наконец они увидели её папу далеко внизу и окликнули его. Они кричали, махали, свистели, пока он наконец не заметил их.
– Ты забыл пиджак! – крикнула Кнопка.
– Что бы я без тебя делал?! – спросил папа.
– Сама не знаю, – сказала Кнопка с очень довольным видом. – Но беги скорее, тебе пора. Счастливого пути!
– Давай наверх тащить санки вместе, – сказал Малыш.
Он посмотрел на просеку – она круто поднималась вверх, а санки у Кнопки были тяжёлые.
– Давай, – согласилась Кнопка. – И давай ещё по дороге говорить, чего бы нам хотелось, тогда мы не заметим, что дорога крутая.
– Я хочу автобус, – сказал Малыш. – Тогда бы я сейчас отвёз тебя наверх. А ещё свозил бы тебя в путешествие.
– Хм, – задумалась Кнопка, – но у нас есть конь.
– Да, – вспомнил Малыш.
– А я хочу то, что у тебя есть, а у меня нет, – сказала Кнопка.
– Да? – спросил Малыш и подумал: что это такое у него есть? – Оно на колёсах? – спросил он.
– Нет, – ответила Кнопка.
– Это ведь не Щепкин? – осторожно предположил Малыш, и голос его испуганно дрогнул.
– Нет, – сказала Кнопка, – я же знаю, что он должен жить с тобой.
– Это очень странная вещь?
– Нет, это человек.
– А, это мама, – догадался Малыш, – у тебя ведь своей нет. Пожалуйста, приходи ко мне и пользуйся.
– Я думала не о ней, у меня есть своя мама в Англии. И ещё у меня есть бабушка, которую я всегда могу навещать. Она сказала, что я могу приехать и жить сколько захочу, но я хочу жить с папой и следить за ним, чтобы он работал.
– А чего же ты тогда хочешь? Скажи, – попросил Малыш.
– Это человек, я же сказала.
– Человек? – переспросил Малыш, совершенно не понимая, о ком речь.
– Ну да, которого у меня нет, – сказала Кнопка. – У меня нет никакого… – Она выдержала паузу, а потом добавила: – Никакого Филиппа.
– О-о, – сказал Малыш. – Он должен жить у нас дома, сама понимаешь. Но я могу иногда им с тобой делиться, наверно, чуточку. Немного.
– У-у, – сказала Кнопка в ответ.
Тут кто-то свистнул им снизу. Это Филипп торопливо догонял их.
– А что вы делаете здесь? – спросил он. – Малыш, я пришёл забрать тебя. Но эта красавица не может идти домой одна, да? – И он взглянул на Кнопку.
– Не могу, – ответила Кнопка.
– Вот вы не знаете, какой я хитрый, а я всё придумал, – сказал Филипп. – Малыш, ты жди меня здесь, а я быстро отвезу Кнопку домой на санках. Это проще, чем тащить в горку вас обоих.
Кнопка села на санки, и Филипп повёз её. Она ехала гордая-прегордая. Ещё бы, всё-таки она сумела одолжить у него Филиппа.
Малыш с Щепкиным присели на пень. Раньше Малышу всегда нравилось так сидеть, но сейчас лес вокруг наполнился какими-то непонятными звуками. Только бы Филипп поскорее вернулся. А вдруг Кнопка не отдаст его долго-предолго и тогда Филипп вообще не заберёт его сегодня? Малыш похолодел от страха.
– Не волнуйся, – сказал Щепкин, – на Филиппа можно положиться.
И он не ошибся. Кто-то уже нёсся вниз по просеке, поднимая вихри снега. Это Филипп бежал так быстро, что едва успел притормозить около Малыша.
– Пробежимся? – предложил Филипп. – А то у меня времени нет, завтра сочинение сдавать.
– Я тебе помогу с сочинением, – сказал Малыш.
– Вряд ли ты поможешь мне его написать, – сказал Филипп. – Там надо думать и записывать свои мысли.
