Владимир Гриньков - Санитар
– Почему?
– Убийца-то со стороны был подослан.
– Вот как? – изумился Подбельский информированности милицейской.
Он еще хотел спросить, верны ли сведения, но понял вдруг, что Мухатов не наобум сказал, что знает, о чем говорит.
– Но это еще ничего не значит, – выдавил Подбельский. – Кто-то из местных мог бы заказать убийство, а исполнителя взяли со стороны.
– Вполне возможно, – легко согласился Мухатов, и стало ясно – более бессмысленно от него искренности ждать, и так сказал много.
– Значит, никого не подозреваете? – на всякий случай уточнил полковник.
– Нет.
Мухатов наконец отлип от окна, за которым трупы грузили в старенький грузовик, и перешел в центр кабинета.
– Я буду вынужден ваших людей допросить, – сказал он.
– Хорошо.
– И еще – прокуратура уголовное дело возбудит непременно.
– Почему? – вскинулся Подбельский.
– По факту убийства, – сказал из-за его спины начальник охраны. – Так положено.
– Да, – подтвердил Мухатов. – Все останется без последствий.
Подбельский, успокоившись, кивнул. Мухатов попрощался и вышел.
– Вот дела! – сказал Подбельский с досадой. – Чуть не скосили меня сегодня. А кто тревогу поднял?
– Какую тревогу?
– Первым кто киллера увидел?
– Барсуков.
– Новенький?
– Да.
Подбельский засмеялся, и морщины у него на лбу разгладились.
– Я же говорил тебе – он парень что надо.
– Угу. Только псих, – угрюмо подтвердил Виталий Викторович.
– Ты не взбрыкивай! – опять нахмурился Подбельский. – Чего взъелся-то на него?
– Я по работе своей прежней знаю…
– Знаем мы твою прежнюю работу, – сморщился Подбельский.
– Я по работе своей прежней знаю, – ровным голосом упрямо повторил начальник охраны, – что если где какую зацепку нашли у человека – все, крест на нем надо ставить и дальше его не разрабатывать.
– Ну почему же? – спросил Подбельский с досадой.
– Потому что их и чистых сколько угодно. Из них и надо выбирать. А если на нем пятнышко есть, то всегда так оказывается, что пятнышко это не единственное. Ковырнешь, а там внутри гниль.
– Он мне сегодня жизнь спас.
Начальник охраны на это не ответил ничего, но вид имел столь хмурый, что ясно было – не одобряет беспечности Подбельского.
– Ты на меня не серчай, – сказал Подбельский, смягчаясь. – Я твоему опыту доверяю полностью. Но оставь ты мне этого парня, а? Нравится мне он чем-то. Есть в нем злость какая-то затаенная. А? Не замечал? Какая-то агрессивность, которую он в глубь себя загнать хочет, но не всегда ему это удается.
Начальник охраны плечами пожал и отвернулся. Подбельский сделал вид, что уже позади все.
– Ты охрану усиль, – сказал. – И здесь, возле офиса, и в пансионате. И если кто подозрительный…
Он голову к начальнику охраны повернул, и их взгляды встретились.
– …пусть охрана косит без предупреждения, – закончил Подбельский свою мысль.
Подумал, сказал коротко:
– У меня все.
Виталий поднялся с дивана и направился к двери.
– Пришли ко мне Барсукова, – сказал в спину Подбельский.
– Его нет здесь.
– А где?
– Дома. Я отпустил его. Он в шоке, кажется. Испугался немного.
– Хорошо, завтра пришлешь, – сказал Подбельский и вдруг вспомнил: – А у типа того, который нападал, что за оружие было?
– Автомат спецназовский.
– Мощный, да?
– Магазин опорожняется в одно мгновение. Пули ложатся кучно, одна в одну.
– И рана большая после этого?
– А там не рана, – ответил Виталий Викторович. – Просто одна большая дырка.
Подбельский повел плечами:
– Ладно, иди. И пришли мне Барсукова завтра.
54
Паша лежал на диване, положив руки под голову, и обои на стене рассматривал внимательно. Себе не мог объяснить, почему именно так поступил сегодня, под пули полез. Пули, если разобраться, Подбельскому предназначались, и не этого ли он, Паша, и хотел. Прикрыл глаза, задумался. Получалось, что нет – не этого. С Подбельским у него свои счеты были. Он, Паша, должен был с ним лично разобраться, в этом весь смысл. Человек в жизни по ступенькам шагает. Либо вниз, либо вверх. Все выше и выше. Нельзя без цели, потому что тогда уважать себя перестанешь. Самсонов – это очень просто, и уверенности в себе не добавляет нисколько. И даже Охлопков не добавляет. И Ектенбаев тоже.
Тут он задумался. Нет, неправильно. Ектенбаев все-таки не шутка. Он прятался и недосягаемым казался, но Паша его выследил. Как зверя. Хитрого и осторожного. Паша его выманил и убил и может Ектенбаева себе в плюсы записать. Вот она, ступенька. Сначала, значит, Самсонов с Охлопковым, а потом уже Ектенбаев. А следующая ступенька – Подбельский. Все очень ладно теперь выстраивалось. Подбельский ни на кого из предыдущих не похож. У него повадки другие. Настоящий хищник. И можно головы запросто лишиться, если осторожность потеряешь. Тут уж кто кого – такой расклад.
Паша размышлял, и напряжение сегодняшнего утра уходило из него постепенно. Картины сегодняшнего утра еще возникали в сознании, но уже как-то размыто, он теперь будто со стороны видел происходящее и не заметил, как уснул. Ему снилась почему-то Роза. Паша ее пытался ударить, а кулак проходил через Розу, будто она бесплотной была. Роза смеялась, и в ее смехе издевка слышалась. Паша проснулся. Уже вечер наступил, за окном небо из раскаленно-белого стало синим, и кто-то на улице смеялся заразительно, этот смех Паша и слышал, наверное, сквозь сон.
Он умывался долго, плескал холодной водой в лицо, а когда на себя в зеркало посмотрел, понял, что не отдохнул нисколько – под глазами темные круги и взгляд какой-то затравленный. Улыбнулся, но даже такой сам себе не нравился.
"Боюсь Подбельского, – понял вдруг. – Оттого и тревожно. Холодно и пусто внутри – и как избавиться от этого чувства?"
Включил телевизор, пытаясь забыться. Но не получалось ничего. Смотрел на экран и не видел, что там происходит.
Может, отступить? Не предпринимать ничего? Черт с ним, с Подбельским. Павел взгляд на знакомый до мелочей фотоснимок перевел. Нет, не отступить ему уже. Только тогда спокойствие придет, когда он с Подбельским справится.
55
Что-то неладное происходило. Все вроде как накануне было: автомобили в ряд перед корпусом выстроились, охрана рассыпалась реденькой цепочкой, но отличалось все от вчерашнего неуловимо – и Паша понять не мог чем. Вышел из корпуса Подбельский, его, как и накануне, сопровождал Виталий Викторович, и даже так же точно в радиотелефон бубнил, и все-таки что-то изменилось.
Двое охранников сели в машину, в которой Паша находился, один из них буркнул: "Поехали!" – и такие мрачные они оба были, что Паша поежился даже.
Тот, что впереди сидел, сказал вдруг:
– А это уже не мое дело. Я за себя одного ответчик.
Они продолжали какой-то неприятный для обоих разговор, начатый ранее.
– Виталя недоволен будет, – сказал второй.
– А мне все равно. Я с ним детей крестить не собираюсь.
Водитель машину вел излишне нервно. На трассе, обгоняя грузовик, ни с того ни с сего вильнул вправо, подрезав его, и сидевший впереди охранник не сдержался, сказал сквозь зубы:
– Ты вправо зачем полез? Левее должен держать. Или забыл?
И Паша вдруг догадался, что ничего не забыл водитель, очень хорошо все помнит, и вчерашнее тоже. Потому они все сегодня будто чумные – боятся. Впервые убедились наглядно, какая опасность Подбельскому угрожает. И вспомнили все разом о семьях своих и стариках, родителях. Паша в душе усмехнулся и на своих спутников взглянул искоса. То-то веселья у них сегодня поубавилось. Поняли неожиданно, что их не только для того наняли, чтобы зарплату регулярно выплачивать.
– Я бы на месте Подбельского не очень-то сейчас по городу разъезжал, – сказал Паша.
Ему не ответил никто. Только уши у сидевшего впереди охранника побагровели неожиданно. И Паша опять внутри усмехнулся.
– Вчера кое-кто испугался, наверное, – продолжал Паша.
Сидевший впереди вдруг обернулся резко и бросил раздраженно:
– Ты болтай поменьше!
И добавил, понизив тон:
– На работе все-таки.
Это он свое раздражение прорвавшееся загладить пытался.
– А ты меня не учи, – ответил Паша. – Я свою работу не хуже тебя выполняю.
В машине повисла тяжелая тишина.
У особняка водитель не остановил машину, проехал чуть вперед и вдруг руль вывернул и перегородил дорогу. Оба охранника еще до полной остановки из салона выскочили, как тренированные псы.
– Что такое? – спросил удивленно Паша.
– Новые инструкции, – буркнул водитель.
Они дорогу перегораживали, и шедший по встречной полосе троллейбус остановился и засигналил требовательно. Через стекло Паша видел лицо водителя троллейбуса, тот что-то кричал раздраженно, но слов не было слышно, и казалось, что тот только раскрывает рот, кривляется. Охранники на происходящее не реагировали никак, стригли по сторонам взглядами обеспокоенно.
