Валерий Гриньков - Баксы для Магистра
– А вы уверены? – спросил у Миши Мартынов. – В том, что этого человека действительно убили.
– Да.
– Вы видели, как это происходило?
– Нет.
– Вы видели труп?
– Нет.
– Вы видели следы крови? Видели следы борьбы? Видели оружие убийства? Видели убийцу?
– Нет.
– Или вам кто-то сказал, что Сергея Михайловича убили?
– Нет.
– Тогда откуда такая уверенность? – приподнял бровь недоумевающий Мартынов.
– Он пошел туда, – ответил хриплым голосом Миша. – В пирамиду эту. И назад не вернулся. Его нет дома уже два дня.
– Вы ходили к офису вместе с ним?
– Нет.
– А где вы видели его в последний раз?
– Дома.
– Дома – у кого? У себя или у него?
– У него.
– Дальше! – потребовал Мартынов.
Миша нервно дернул плечом.
– Мы договорились, что утром он пойдет в офис, – сказал он.
– Дальше!
– И он пошел.
– На следующее утро?
– Да.
– А вы откуда знаете, что он действительно пошел?
– В смысле?
– Вы же видели его накануне вечером. А утром не видели. Правильно?
– Да.
– А откуда же знаете, что он отправился в офис?
– Я ему позвонил. Утром. Вроде как приободрить. Но на самом деле – чтобы убедиться, что он не передумал.
– Не передумал?
– Нет. Я застал его уже в дверях. Так он мне сказал. Он как раз уходил. Еще бы минута, и его бы уже не было дома. Мы договорились, что он позвонит мне сразу, как только вернется домой. Он не позвонил. Поздно вечером я поехал к нему. Его не было. И на следующий день – тоже. Тогда я поехал к офису…
– В пирамиду?
– Да.
– И что же вы там обнаружили?
– Там не было никого.
– То есть как? – удивился не ожидавший такого оборота событий Мартынов.
Но еще больше, чем Мартынова, это обстоятельство, похоже, поразило самого Мишу. Он нервно хрустнул пальцами и сказал с отчаянием:
– Съехали! Накануне еще были, а тут нет никого! А под дверями клиенты с камнями перебранными волнуются! Им гонорары свои получать за работу, а получать не у кого! И никто ничего не понимает! А я-то понимаю!
– Адрес! – перебил чересчур разнервничавшегося Мишу Мартынов.
– Чей? – не сразу сообразил Миша.
– Офиса этого!
Миша достал из кармана блокнотик, нашел нужную страницу, продиктовал адрес. Мартынов записал, после чего сказал Мише со злостью, неожиданно проступившей в голосе:
– В Москве будь, никуда не уезжай!
Он так легко перешел с «вы» на «ты» и так на Мишу смотрел, что мне показалось – Мартынов не все Мише сказал, что хотел. Сдержался в последний момент. Фразу оборвал, не до конца ее произнес. В полном варианте фраза должна была прозвучать примерно так:
– В Москве будь, никуда не уезжай, следопыт хренов!
Злился Мартынов. Я видел. Миша напортачил, а другим теперь расхлебывать.
* * *Миша ушел, мы с Мартыновым остались.
– Не люблю журналистов, – сказал Мартынов.
Сейчас я его понимал.
– Человека угробил, ниточку к Сабадаеву оборвал, – перечислял Мартынов каратаевские грехи и все больше злился.
Если его не остановить, он взвинтит себя до истерики.
– Есть человек, который был знаком с Сабадаевым, – подсказал я стремительно закипающему Мартынову.
Он посмотрел на меня, подумал, произнес:
– Просто Мария?
Молодец. Пять баллов. На лету схватывает.
– Да, – подтвердил я. – Она и адрес называла.
– Сабадаева?! – не поверил в близкое счастье Мартынов.
– Но она сразу предупредила, что Сабадаев вряд ли там живет, – вернул я Мартынова на грешную землю. – Она встречалась в той квартире с Сабадаевым, и ей все время казалось, что у него там явка, конспиративная квартира.
– Адрес!
– Большой Козихинский. Если я правильно вспомнил.
– Дом какой?
Я покачал головой:
– Ни номера дома, ни номера квартиры Мария не назвала. Сказала, что визуально помнит.
– Где она сейчас?
– Далеко от Москвы.
– «Далеко» – это сколько?
– Несколько часов езды.
– Это не далеко! – отрезал Мартынов. – Вызвать ее сможешь?
– Зачем?
– Чтобы она дом этот показала!
– У нее дети, – напомнил я. – Три десятка сорванцов. Она их не бросит. Ей надо кого-то на замену туда отвезти. Чтобы с детьми побыли, пока она из Москвы не вернется.
– А кто ее заменит?
– А хоть Илья наш.
– Демин?
– Да.
– А он справится? – проявил сомнение Мартынов.
– Ха! – сказал я. – Да он их муштрует, как генерал новобранцев! Любо-дорого смотреть!
* * *К Просто Марии мы поехали вдвоем с Деминым. За прошедшие недели он пару раз уже успел наведаться в гости, поэтому дорогу указывал уверенно, но когда мы приехали в спрятанный в глубине леса пансионат, я подумал, что Илья что-то напутал – такие разительные перемены здесь произошли. Я помнил, как здесь все выглядело еще совсем недавно: заросшие травой дорожки из растрескавшегося асфальта, обветшалое здание пансионата, в окнах которого не везде сохранились стекла, и памятник Ленину, которого не было видно из-за поднявшейся вровень с ним буйной растительности. Не то было теперь. Асфальт никто не залатал, конечно, но кустарник по всей длине дорожек был аккуратно подстрижен и радовал глаз. Ильич уже не прятался в кустах, а взирал со своего невысокого постамента с видимым удовлетворением человека, ценящего порядок и аккуратность. Здание пансионата радовало глаз свежевыкрашенными рамами окон и изумительной чистоты стеклами, в которых так красиво отражался вплотную подступавший лес. Причина происшедшей с пансионатом разительной перемены раскрылась в ту же минуту. Я увидел малолетних сорванцов, подопечных Просто Марии, которые без чьего-либо присмотра и понуканий истово махали метлами, выметая с площадки перед входом невидимый сор, которого, на мой сторонний взгляд, там вовсе не было. Но малолетние дворники явно стремились к достижению какого-то одним им видимого идеала чистоты.
Завидев вышедшего из машины Демина, ребятня оставила метлы и бросилась к Илье, гроздью повисли на Демине, вопя:
– Дядя Илья приехал! Дядя Илья!
Их вопли послужили призывным кличем для остальных, из здания вдруг высыпали еще два десятка разновозрастных детишек, и если бы все они одновременно бросились на Илью, они бы его раздавили, конечно, но Демин спасся, зарычав с яростью многоопытного сержанта:
– Что за беспорррядок?! Стрройсь! В две шеррренги!
В рядах сорванцов случилась легкая паника. Они заметались по асфальту, каким-то чудесным образом определяя места, где каждому из них персонально надлежало находиться, и через три секунды перед нами стояли две ровнехонькие шеренги – хоть по шнурку проверяй правильность построения. Это было похоже на фокус. Два помятого вида мужичка, появившиеся из-за угла здания как раз в это время, разинув рты наблюдали за происходящим.
– Привет! – совсем не по уставу поприветствовал вымуштрованное им войско Демин.
– Здрасьте, дядя Илья!!! – тоже не по уставу завопила малолетняя солдатня.
Тут из здания вышла Просто Мария.
– Ррразойдись! – смилостивился Демин.
Ребятня с благодарными воплями умчалась прочь. Просто Мария улыбалась.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Здравствуйте. Добро пожаловать, – певуче ответила Мария.
– Хорошо тут у вас стало.
– Стараемся, – просто сказала она.
Тут она увидела двух мужичков, маячивших у угла здания, и спросила у них без нажима и строгости:
– А что – работа уже сделана?
И при всей мягкой доброжелательности ее голоса мужички почему-то очень смутились и испарились в одну секунду.
– Пойдемте, – пригласила Мария и повела нас в обустраиваемое ее стараниями жилище – ее и трех десятков опекаемых ею детей.
В светлом коридоре, выскобленном до неправдоподобной чистоты, нам встретился человек, лицо которого показалось мне знакомым. Все правильно, я уже видел его – в прошлый свой приезд, когда мы только еще привезли сюда Марию и ее детишек. Директор пансионата.
– Здравствуйте, – сказал он с неожиданным подобострастием.
В коридоре горели все до единой лампочки, чего практически никогда не бывает в казенных учреждениях, и в этом великолепии разоблачающе яркого света директор выглядел не слишком здоровым человеком – желтые круги под глазами побуждали посоветовать этому бедолаге поскорее обратиться к врачу.
– Насчет питания я распорядился. Картошку ту гнилую сказал вернуть поставщику. Масло завезут сегодня к вечеру. За фруктами поехали. Я велел и клубники привезти, как вы говорили. Обед будет готов ровно в два. В меню сегодня гороховый суп с копчеными колбасками, куриные рулетики с грибами, кефир, домашний творог и десерт из свежих фруктов, – тараторил директор с таким энтузиазмом, будто от сегодняшнего меню зависело, будет он жить дальше или сегодня его многотрудная и не всегда складная жизнь оборвется.
– Я зайду на пищеблок без четверти два. Проверю, – сказала ему Мария, и он тотчас же прервал свой суетливо мельтешащий бег впереди Марии, качнулся в сторону, уступая нам дорогу, и так старался, что впечатался в стену всем корпусом, будто хотел стать совершенно плоским.
