Марина Серова - До потери пульса
Глава 9
На следующий день я поехала на работу и встретилась с Корниловой у входа в Дом быта. Ответив на мое приветствие, она сказала:
– Погодите, не спешите, давайте задержимся ненадолго и поговорим. Не хочу обсуждать все это в помещениях ателье.
– Давайте, – кивнула я, теряясь в догадках, о чем же пойдет речь.
– Я хочу вам сказать, Татьяна Александровна, что вы совершенно напрасно заподозрили Николая в преступных замыслах. Вчера вечером я разговаривала с ним и как бы невзначай спросила, не могла ли я видеть его здесь в прошедший выходной? Мой вопрос ничуть не смутил его. Он сразу же ответил, что я не обозналась. Оказывается, в воскресенье Мазуров был в гостях у своего приятеля, он живет неподалеку. Возвращаясь домой, Мазуров заметил, что на шестом этаже горит свет. Это его насторожило. Ведь там после восьми вечера никто не должен находиться. Николай даже попросил ночного сторожа проверить, все ли там в порядке. Знаете, Татьяна Александровна, если бы все люди, работавшие здесь, были бы такими же бдительными, как и он, то вся эта чертовщина уже давно бы прекратилась! Правильно говорят, что равнодушие страшнее злого умысла. – Корнилова повернулась к двери: – Смотрите-ка, а фотостудия закрыта! Странно…
– Может, просто еще рано?
– Не думаю. Она с восьми утра обычно работала, а сейчас уже без пяти девять… Похоже, они тоже закрылись, вслед за мастерской по ремонту обуви. Вот какая Машке от этого выгода? – Ольга Николаевна наткнулась на мой скептический взгляд и поняла, что я окончательно и бесповоротно отказалась от старой версии. – Ну, не знаю, возможно, вы и правы, и Кашинцева тут совсем ни при чем. Но тогда кто?
– Скорее всего, за всем этим стоит психически больной человек, маньяк. Я уже начала отрабатывать эту версию.
– Ну и как? Есть какие-то зацепки?
Я подождала, пока мимо нас не пройдут сотрудники Дома быта, и начала издалека:
– Есть. В штате одной из организаций состоит сотрудник с психиатрическим диагнозом в истории болезни. Конечно, он тщательно это скрывает, но, как говорится, шила в мешке не утаишь.
Боковым зрением я заметила Илью, он вылез из своего серого «Пежо».
– А куда же смотрит его руководитель?! Почему он взял на работу человека, опасного для общества?! Безобразие! – возмутилась Ольга Николаевна. Моего достаточно прозрачного намека на Мазурова она не поняла. – Так, и где же он работает? Кто его начальник?
– Давайте поговорим об этом позже. – Я ответила на приветственный жест Кузьмина, остановившегося в двух метрах от нас.
– Почему позже? – Ольга Николаевна заметила фотографа, пожиравшего меня взглядом, и сдалась: – Ну, хорошо, позже так позже. Вас там кавалер дожидается. Разрешаю вам немного задержаться.
– Спасибо.
– Это твоя начальница, да? – спросил Илья, подойдя ко мне.
– Да, с самого утра меня делами загрузила… Даже не подождала до девяти часов!
– Я уж видел – она тебе что-то говорила, говорила… Чувствуется, что строгая она женщина, – посочувствовал мне Кузьмин.
– Да, контролирует каждый мой шаг! Так что мне пора.
– В обед-то хоть увидимся?
– Даже не знаю… Возможно, мне придется по делам отъехать.
– Жаль. Таня, я все забываю спросить у тебя номер твоего телефона!
– А зачем он тебе?
– Ну, хотя бы для того, чтобы пригласить тебя на чашечку кофе!
– А тебе разве больше некого пригласить? – Я вспомнила, что Кузьмин встречается с фотомоделью, с какой-то Леной. По крайней мере, так утверждала Бережковская. Конечно, устраивать сцену ревности я ему не собиралась, тем более что ревности никакой и в помине не было, но кое-что все-таки имело смысл прояснить. – Слушай, Илья, что тебе от меня надо? Что ты все ко мне липнешь?
– По-моему, я уже все объяснил тебе с самого начала. Ты мне интересна как модель! Я хочу с тобой поработать.
– Мечтать, конечно, не вредно, но я вынуждена еще раз тебя разочаровать – я не модель, поэтому не буду сниматься ни в каких фотосессиях.
– Очень жаль, потому что мне бы очень хотелось запечатлеть навечно восторг сетчатки моих глаз… – Прозвучало это безграмотно и нелепо-высокомерно.
– Какой высокий слог! Только на меня даже такие высокопарные комплименты не действуют. Знаешь, я, пожалуй, пойду.
– То есть свой номерок ты мне не дашь?
– Нет, – отрезала я и направилась в ателье.
Естественно, явилась я туда с опозданием.
– Здравствуйте, Татьяна! – обратилась ко мне Людмила. – К вам Сударкина и Щелокова приходили, ждали вас, потом появилась Ольга Николаевна, и они ушли в цех.
– А что они хотели? – спросила я.
– Я не уверена, но, по-моему, они хотели поговорить с вами насчет увольнения. – И приемщица заказов с опаской поглядела на дверь директорского кабинета.
Я вспомнила, что эти швеи решили уволиться, а я посоветовала Корниловой не отпускать их без положенных двух недель отработки.
– Ладно, я разберусь с ними.
Я на минуту зашла в кабинет, поздоровалась с Еленой Федоровной, повесила куртку и отправилась в цех.
– Добрый день! Вы меня искали? – спросила я у Щелоковой, чье рабочее место располагалось ближе других ко входу.
– Да, мы с Надеждой хотим уволиться, уже нашли другое место, но Ольга Николаевна нас не отпускает.
– Да, она говорит, – повернулась к нам Сударкина, – что в этом случае нам непременно надо отработать две недели, а на новом-то месте нас долго ждать не будут. Знаете, Марина Валерьевна каким-то образом решала такие вопросы с Корниловой… Месяц тому назад она Клавдию Петрову тоже не отпускала, а Мелихова этот вопрос быстро уладила – в Клавину пользу. Татьяна Александровна, вы можете нам посодействовать, ускорить, так сказать, наше увольнение по собственному желанию?
Я терпеть не могла, когда меня с кем-нибудь сравнивали, поэтому взбрыкнула:
– Я могу вам посоветовать изучить для начала – Трудовой кодекс!
– Да мы уже сто раз его читали, – призналась Щелокова. – Там все в пользу работодателя…
Я заметила, что Мазуров, что-то чинивший в дальнем углу цеха, переместился к нам поближе.
– Можно подумать, у нас все законы и правила выполняются! – фыркнула Сударкина.
– По-вашему, мы живем в анархическом обществе?
– Конечно, нет. Но я – многодетная мать! – гордо заявила Щелокова.
– А я – мать-одиночка. Неужели нельзя пойти нам навстречу?
– Если с нами здесь что-то случится, что будет с нашими детьми? Зачем нужна эта отработка? Кто ее только придумал? – бубнила Щелокова, строча на машинке.
– Две недели выделены для того, чтобы работодатель за это время подыскал нового работника на освобождающуюся вакансию. Кто-то ведь должен выполнять план? – сказала я и краем глаза заметила, что Николай чему-то самодовольно улыбается.
– Значит, Татьяна Александровна, вы ничем нам помочь не можете? – уныло спросила Сударкина.
– Не знаю, уж как решала такие вопросы Мелихова, но я, так и быть, постараюсь найти вам замену поскорее, – сказала я и направилась к выходу.
Мазуров стоял у двери и исподлобья смотрел на меня. В его взгляде угадывался некий злорадный подтекст.
– Николай Михайлович, вы хотите мне что-то сказать? – спросила я.
– Нет, вам показалось, – ответил он и, уподобившись швейцару, открыл передо мной дверь.
Мне не понравилось это заискивание: за ним определенно скрывались какие-то крамольные мысли. Возможно, именно в этот момент Мазуров, чей больной мозг «подпитывали» некие мистические «голоса», планировал очередное преступление. Как сказал классик, опасно недооценивать человека, переоценивающего самого себя. А Николай явно был о себе очень высокого мнения. Интересно, какие такие провода он тянул вдоль стен цеха? Может, стоит спросить его об этом? Хотя техник наверняка найдет, что мне ответить.
Я вернулась в свой кабинет. Корзун и Корнилова обсуждали предстоящий тендер на поставку текстиля.
– Ольга Николаевна, я и правда понятия не имела, что в «Палитре» такие баснословные цены!
– Елена Федоровна, не надо оправдываться. Лично к вам у меня претензий нет. Просто надо просчитать конечные цены по всем этим поставщикам, для сравнения. Это срочно.
– Но мне надо готовиться к завтрашней поездке в налоговую, – воспротивилась главбухша. – Вы же сами знаете, сроки уже поджимают.
– А почему вы оставили это на последний момент? Неужели я должна еще и вас контролировать?
– Нет, просто я подумала, что отчет важнее тендера…
– И то, и другое важно! Если бы Мелихова не подсунула нам этот договор, никакого ажиотажа и форс-мажора и не возникло бы.
– Да, Марина явно лоханулась. Хорошо, Ольга Николаевна, я этим займусь немедленно.
Я даже не представляла, что Корзун способна говорить таким елейным голосочком. Видимо, она состояла в сговоре со своей подружкой Мелиховой, хотела это скрыть, но у нее это очень плохо вышло.
Корнилова повернулась ко мне:
– Так, Татьяна Александровна, к вам у меня тоже есть вопрос. Но не будем отвлекать Елену Федоровну от важного дела, пойдемте ко мне, обсудим, что нам делать с Сударкиной и Щелоковой.
