Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Растяпа
Расмус взглянул на часы. Непослушные стрелки совсем не хотели двигаться, когда он смотрел на них… Но было уже больше двенадцати. Неужели Альфредо так и не сунет нос в мамину железную ступку?
– Ёлки-палки, вот они разозлятся! – Расмус аж дрожал. – Небось с лестницы слышно будет, как они скрипят зубами в темноте.
Понтус нервно хихикнул:
– Ничего, скоро все их тёмные делишки закончатся! А зубами они будут скрежетать за решёткой ещё года два!
– И сами виноваты, – заметил Расмус. – Я ведь предупредил Альфредо, что беру назад все свои обещания, ты сам слышал.
Понтус кивнул.
– Я считаю, воры тоже должны держать слово, – продолжал Расмус. – Они ведь обещали, что вернут Растяпу сегодня вечером. Так что пусть теперь пеняют на себя.
Он зевнул, несмотря на волнение. Всё-таки утомительное это дело – ловить воров по ночам!
Понтус тоже зевнул. Потом они оба замолчали и, прислонившись к стене, стали ждать.
Вдруг Расмус вздрогнул и вскочил на ноги… Идут! Неужели он задремал? Светало… а на лестнице слышались шаги и злющие голоса, и сердце билось как бешеное. Понтус тоже вскочил. Они стояли рядом и с ужасом смотрели на дверь. В чулане было тихо – может, папа и старший комиссар заснули? Ребятам вдруг показалось, что они снова остались с врагом один на один.
Но, как говорил Альфредо, ни собакам, ни фараонам нельзя показывать, что боишься. Верно, то же касалось и воров. Расмус взял себя в руки и подмигнул Понтусу.
В тот же миг распахнулась дверь. В комнату с рёвом влетел Альфредо, а за ним бледный от ярости Эрнст. Но Расмус вдруг успокоился. Куда страшнее было сидеть и ждать неприятностей, чем встретиться с ними лицом к лицу.
– И чего вы так носитесь? – спросил он. – Что, и здесь не дадут поспать спокойно?
Альфредо остановился посреди комнаты, потрясая кулаками и яростно рыча:
– Ах, змеёныши… Ах, тфа гадюкин дети…
Расмус сурово посмотрел на него.
– Разве твоя мамочка никогда не говорила тебе: не ори, а то лопнешь!
Альфредо снова взревел, а Эрнст подскочил к Расмусу.
– У тебя одна минута! – рявкнул он. – Где серебро? Минута, слышишь? Потом я иду в подвал и клянусь, твоя псина будет мертвей, чем мой прадедушка!
Альфредо зарычал:
– ОАО «Объединённый утиль»… Я погибнуть, совсем погибнуть!
Эрнст метнул на него бешеный взгляд:
– Заткни пасть! Минута, ясно? Где серебро?
Он так тряс Расмуса, точно хотел вытрясти серебряный слиток прямо из него и прямо сейчас.
– Пусти меня, – выговорил Расмус, – здесь его точно нет.
Альфредо протянул лапищу, схватил Понтуса за волосы, дёрнул к себе и закричал:
– Это ты зашивать сумку? Боже правый, в ваша школа хорошо учить рукоделие… – И он толкнул Понтуса так, что тот отлетел к стенке. Альфредо вытер лоб и снова завопил: – Ах, я погибнуть!
Эрнст продолжал трясти Расмуса, точно хотел оторвать ему голову.
– Мне плевать, где его нет, я спрашиваю, где оно есть!
– В городе, в одном доме, – ответил Расмус. – Пусти, говорю!
– В каком доме? В твоём? Где ты его держишь, под кроватью? Где?!
– Я не знаю, как объяснить! Пойдёмте, мы вам покажем!
Эрнст задумался, грызя ноготь.
– Ну да, сейчас мы согласимся, а там… Впрочем, это тоже опасно.
Он нервно забегал по комнате, а потом с ненавистью взглянул на мальчишек.
– Чёрт побери, видеть вас не могу!
– Ах вот как, – фыркнул Расмус. – Думаешь, нам очень приятно видеть тебя?
Эрнст не слушал. Он повернулся к Альфредо:
– Ты, кажется, жаловался, что ноги устали? Так вот, отправляйся-ка в машину и успокой Антиквара.
Альфредо взглянул на Эрнста, потом на свои усталые ноги.
– Это всё ты с твоя печать! Нет уж, Эрнст, я пойти с тобой, я быть твой ангел-хранитель, который следить, чтобы ты не влипнуть в ещё какая-нибудь неприятность… Жаль только, что у меня нет крыльев, не то бы я полететь на них в город, эти ботинки быть такой тесный!
– Цыц, – бросил Эрнст. – Ты слишком много болтаешь.
– Нет, я не пойти один к Антиквар… Чтобы его успокоить, надо целая куча серебра. Боже правый, как быстро некоторые терять хорошее настроение и разносить всё в пух и прах!
Его собственное настроение, кажется, уже улучшилось. Он был как вулкан, который успокаивается после взрыва. Надежда снова увидеть серебро радовала его жадную душу.
– Мы торопиться, – сказал он. – Антиквар ждать нас всего час, так что мы очень спешить!
Расмуса подтолкнули в спину:
– Ну так что?
Эрнст торопил его. Он развернул их обоих к двери.
– Видеть вас не могу, – повторил он. – Хорошо хоть мы догадались закрыть вас здесь.
Расмус с Понтусом тоже так считали.
Из чулана не слышно было ни звука, да и остальные полицейские затаились в своих углах, выжидая подходящего момента. Старший комиссар запретил вмешиваться в происходящее, если только в этом не будет крайней необходимости. Надо было поймать воров с поличным.
– Идёмте, – весело сказал Расмус, когда Альфредо закрыл за ними дверь. – А Берта, должно быть, удивится, когда придёт и не найдёт нас здесь!
– Да уж, когда придёт Берта, – подхватил хитрый Понтус.
От этой мысли настроение у Альфредо поднялось ещё на градус, и он довольно заухмылялся:
– Бедняжка Берта оказаться в дурацкая ситуация. Ни тфа маленький негодяй, ничего, только ненаглядный дом детства, да и он того гляди превратиться в куча дров.
А ненаглядный дом детства стоял красивый и спокойный под яблоневым цветом, в лучах восходящего солнца – никому бы и в голову не пришло, что там прятался и выжидал удобного момента почти весь полицейский участок Вестанвика. На каменной изгороди сидела белочка, поглядывая блестящими глазами на Альфредо и идущих следом, а больше не было ни одной живой души. В погребе тоже было тихо.
– А у кого из вас ключ? – спросил Эрнст, вдруг остановившись перед дверью погреба.
Расмус и Понтус переглянулись… Неужели Эрнст сейчас полезет в погреб и всё испортит?
Расмус неторопливо сунул руку в карман.
– Ключ? А разве он не останется мне? – удивлённо спросил он. – Я же приду завтра за Растяпой, разве нет?
– Дай сюда, – зло сказал Эрнст. – Зависит от того, как вы будете себя вести в ближайшие полчаса.
Он выхватил ключ.
– И не вздумайте опять выкинуть какую-нибудь шутку, клянусь, не стоит! Не забывайте, что дворняжка здесь под замком… Ясно?
– Ясно, – сказал Расмус. Знал бы Эрнст, какая дворняжка прячется в погребе! Не маленькая короткошёрстная такса по имени Растяпа, а пожилой коротко стриженный полицейский по имени Сёдерлунг, да и замок на двери только для виду, это Эрнст мог бы заметить, если бы повнимательней присмотрелся.
– Ну, ноги в руки, – скомандовал Эрнст.
И они пустились в путь.
Пустились в путь и все прятавшиеся по углам. Беззвучно, никем не замеченные, они шли следом, ни на мгновение не выпуская из виду торжественную процессию с Расмусом во главе, только что вышедшую за каменную изгородь.
– Через лес идёт тропинка, – сообщил Расмус. – А по шоссе будет почти в два раза дольше. Мы как пойдём?
– Чем короче, тем лучше, – отозвался Альфредо. – Пойти по короткой.
И прийти прямо в полицейский участок, – подумал Расмус. И представил, что стало бы с Альфредо, скажи он это вслух.
Вообще-то странно было идти по лесу в компании с двумя отъявленными злодеями и целой толпой полицейских за спиной. По этой самой тропинке они хоть раз в год да гуляли с мамой, папой и Приккен как раз такими солнечными майскими утрами, когда птицы щебечут на все лады. Они брали с собой кофе и приходили послушать утреннюю кукушку. В лесу была славная полянка, и там они обычно сидели, слушая птиц, а кукушка вечно упрямилась и не куковала, когда её об этом просили.
Правда, сейчас, когда они с ворами шагали через лес, она раскуковалась вовсю.
Альфредо передразнил её:
– Ку-ку, глупый птица, ку-ку? Сколько лет… мне дадут, как ты считать?
Кукушка прокуковала три раза.
– Три года, – подытожил Альфредо. – А я освобожусь досрочно, ку-ку!
– Да заткнись хоть раз в жизни, – взорвался Эрнст. Он шёл впереди, быстро, стиснув зубы, за ним ковылял Альфредо, спотыкаясь о камни и корни. Он явно не привык ходить пешком.
– Я погибнуть, – причитал он. – Да ещё этот ботинки трут, так трут!
– Ах, ботинки, – язвительно произнёс Эрнст. – Если бы это была моя самая большая неприятность, я был бы счастлив!
Бедные Эрнст и Альфредо! У них точно были куда большие неприятности, чем тесные ботинки. Вестанвик раскинулся перед ними в лучах солнца – маленький-маленький Вестанвик, в котором они совершили большое-большое преступление. В одном из этих узких переулков прятался и дом, в котором лежало награбленное – осталось только найти его.
Но Эрнст нервничал. Он шёл, грызя ногти, и со страхом поглядывал на спящие окна – точно ли никто не видит, не слышит и не удивляется? Шаги по брусчатке отдавались таким грохотом, что, кажется, перебудили полгорода.
