Тамара Михеева - Легкие горы
Но сегодня никакие истории не шли у Сони. Настроение у нее какое-то бешеное.
– Давайте по снегу босиком бегать! – вдруг предложила она.
Все посмотрели на нее с недоверием.
– Да, давайте! Я передачу смотрела: это жутко полезно. Сразу все болячки как рукой снимает!
– Ага, я и так кашляю, – сказал Ромка. – Еще и по снегу…
– Вот и выздоровеешь! Я серьезно! Организм получает стресс, и в нем включаются какие-то там защитные механизмы, и твой иммунитет начинает работать в тыщу раз сильнее!
Соня уговорит кого хочешь. Сначала Ромка смотрел с опаской, а она уже схватила Динку за руку и потащила вниз.
– Кто со мной, тот герой, кто без меня, тот паршивая свинья! – крикнула она на бегу.
– Подожди! – И уже у самой двери Ромка зашептал Соне почти на ухо: – А если родители увидят?
– Да брось! Чего им в окно смотреть! Больно надо! Боишься?
– Вот еще!
Уже все спустились за ними на первый этаж.
– Сумасшедшие! – сказала Кира.
А Динке вдруг стало так весело, будто она и впрямь с ума сошла. Она рассмеялась, сняла тапки, носки и увидела, что Данька Богомол тоже разувается. А еще тихоня! Вчетвером они стояли перед закрытой подъездной дверью. Ногам было холодно уже сейчас, но Соня смотрела отважно, и отступать было некуда.
– Я тоже хочу! – сказала Аринка, но Кира на нее цыкнула.
– Кто первый замерзнет, тот дурак! На раз-два-три! – скомандовала Соня и тут же распахнула дверь.
Снег обжег ступни, звездное небо – глаза. Соня забашила[1] Ромку и крикнула:
– Лови!
Он бросился за ней, а Динка с Данькой засмеялись и побежали следом. Было даже совсем не холодно, только весело.
– Соня, Соня, смотри! – И Динка прошлась колесом, ее мама недавно научила. Теперь от снега горели и ладони. Она выпрямилась и увидела, что Соня вдруг бросилась к подъезду.
Мальчишки и Динка побежали за ней.
– Ага, сама и дура! – завопил на весь подъезд Ромка. Но Соня его не слушала, она судорожно надевала носки и тапки. А потом прикрикнула на них:
– Быстрее! Мой папа идет!
Сонин папа зашел в подъезд через минуту. Ребята выстроились у стен с двух сторон, как почетный караул. Увидев их, Сонин папа кашлянул и сказал строго:
– Не стойте здесь, от двери дует.
Тогда Динка не выдержала и хихикнула. Знал бы Сонин папа! Соня показала ей кулак и сделала страшное лицо.
Ходить в гости
Раньше Динка никуда не ходила одна. В большом городе, где они жили до Лесногорска, одной ходить было нельзя: папа Сережа забирал ее на машине из школы и отвозил прямо домой. Гуляла она только с мамой во дворе или в парке, до которого тоже нужно было ехать на машине или трамвае. Одну из дома Динку там никогда не отпускали, даже в ближайший магазин в доме напротив. В большом городе на улице было много людей, которые могли Динку обворовать, избить, украсть и убить. Еще там можно было заблудиться и потеряться.
В Лесногорске заблудиться нельзя. Он – маленький. И все улицы стекаются к центральной площади, на которой стоит Дворец культуры, окруженный парком. А Динкин дом вообще отовсюду видно, он стоит на пригорке, у подножия горы.
Мама работает весь день, даже на перерыв редко приходит, и если Соня после школы идет сразу в драмкружок, то Динка провожает ее до Дворца культуры, который все называют просто Дворец, а потом идет по гостям.
Сначала она заходит к Аленушке. Это кукла. Маленькая кукла с ладошку, в алом русском сарафане, в кокошнике, расшитом белым бисером, с косой почти до колен. С красными бусами. Кукла, которая не продается. Она стоит у кассы, и все, видя ее, спрашивают:
– Ой, а сколько кукла вот эта стоит?
– Она не продается.
– А почему?
– Потому что это моя кукла, – смеясь, отвечает продавец, – она на счастье здесь стоит, это мой талисман.
Эта девушка-продавец никогда не сердится, даже если ее каждые пять минут про Аленушку спрашивают. Если бы у Динки была такая кукла на счастье, она бы тоже, наверное, всегда радовалась. Только Динка бы не стала ставить ее на обозрение всем. Она бы носила ее в портфеле в школу, а вечерами укладывала бы спать в кроватку на подоконнике. И она бы не стала просить маму сшить ей платья. Таких кукол, с которыми можно играть, делать им разные прически, переодевать, у Динки много. Аленушка другая. Она – на счастье.
Динка заходит сюда почти каждый день. Магазин этот скучный, здесь продают разные хозяйственные вещи: тарелки, вилки, ковшики, тазы, клей, обувные щетки, цветочные горшки. Но Динка долго все разглядывает, а сама то и дело бросает взгляды на Аленушку.
«Привет, как ты сегодня?» – спрашивает Аленушка.
«Нормально, а ты как?»
«Да вот опять стою, жду хозяйкино счастье. Скорей бы оно уже пришло, что ли».
Девушка-продавец делает вид, что Динку не замечает. Навздыхавшись, Динка уходит из магазина, а девушка и Аленушка смотрят ей вслед.
«Хорошо маме, – думает Динка, – ее Наташа продавалась. Хоть и дорого стоила, но ее можно было купить. А моя Аленушка не продается». Динка даже немножко гордилась этим.
Потом она идет в единственный в городе супермаркет рассматривать открытки. Они сейчас все новогодние, волшебные. Динке особенно нравятся те, на которых нарисованы маленькие домики под снегом. Будто бабушкин легкогорский дом зимой. «Как там дед Телятьев?» – думает Динка и идет дальше.
Она обходит подряд все магазины в центре Лесногорска, ничего не покупает, просто смотрит, а когда устает, начинает обходить родственников.
Сначала Динка идет к дяде Пете и тете Ане, хотя ей там не очень нравится. Скучно там, и Женька скучный. Но зато он дает смотреть свои фотографии, их у него четыре огромных альбома. Осенью родственники сложились и купили Женьке хороший фотоаппарат, после чего он совершенно забросил учебу и только фотографировал. Тетя Аня сердилась, а мама говорила:
– У ребенка талант, ему помогать надо, а ты его пилишь!
– Ой, Катя, думаешь, его надолго хватит? Чем он только у нас не увлекался! И все так, баловство!
– Ну, может, искал себя, пробовал везде и вот нашел…
– Ага, нашел! Все дети как дети, ну этот…
«Дети как дети» – это два старших Женькиных брата, Миша и Андрей. Динка их и видела всего один раз, в Легких Горах, и даже уже их не помнит, они жили в большом городе и приезжали редко. Динка знала только, что у Миши и его жены Юли скоро родится ребеночек, об этом ей тетя Аня каждый раз говорила, когда Динка приходила к ним в гости.
Лазаревы (такая фамилия у дяди Пети и всей его семьи) жили в доме, в котором было всего два подъезда и два этажа, но зато квартиры большие, лестницы в подъездах широкие, лепнина на потолке, а двор окружал забор с калиткой. Динке нравилось открывать эту калитку. Казалось, будто весь этот дом – ее собственный, а она какая-нибудь графиня, приехала с бала и вот идет к парадному крыльцу своего особняка.
Но самое главное, из-за чего Динка приходила к Лазаревым, – это еда. Тетя Аня так готовила, что Динка еще во дворе начинала угадывать, что у них сегодня: вафельные трубочки? пирог с капустой? рисовая запеканка с изюмом? котлеты? И чем ближе подходила она к их квартире, тем гуще становился запах, ярче, и до второго этажа Динка добиралась совершенно голодная. Мама так вкусно готовить не умела. Она все делала наспех и очень просто: макароны по-флотски, гречку с сосисками.
– Давай не будем заморачиваться, ага?
Динка была не против, ей даже нравилось, что у них с мамой все так устроено, но тетя Аня готовила совершенно по-другому, у нее всегда было что-нибудь вкусненькое, а не какой-то там борщ.
Ни тетя Аня, ни дядя Петя, ни тем более Женька не догадывались, что Динка приходит к ним из-за еды. И если взрослые были дома, они ее поили чаем, но задавали так много вопросов, что Динка едва успевала поесть, а если был один Женька, он вообще не догадывался ее угостить. Бесполезно прождав и просмотрев в сотый раз все четыре толстых фотоальбома, Динка прощалась. И шла к дяде Саше.
У Крымовых угощали редко, разве что конфетами, да это и не нужно было. Весь их дом пах по-другому – дядей Сашей, его туалетной водой, которой он брызгался, уходя на работу утром и после обеда. Еще какими-то травами пах этот дом, теми травами из большой банки, которые тетя Марина добавляла в любую еду, будто колдунья. И вся квартира их была другая.
У Лазаревых две комнаты, но вещей так мало и всегда порядок такой, будто ты находишься в зале для танцев, так тут чисто и просторно. А у Крымовых целых четыре огромных комнаты, но в них столько всего – картин, сувениров, одежды, ваз, книг, – что кажется, будто свободного места нет совсем. А главное – старые чемоданы. Чемоданов у Крымовых было много.
– Раньше мы все время ездили. То всей семьей в санаторий, то по Золотому кольцу, а дядя Саша вообще из командировок не вылезал, – рассказывала Динке про чемоданы тетя Марина.
Сейчас чемоданы пылились на шкафах. В одном лежали грамоты: дяди Сашины за отличную учебу и за первые места в марафонах, тети Маринины за вклад в художественную самодеятельность, Светины – за все подряд, Викины… И много других ненужных бумажек: табеля успеваемости, школьные дневники, тетрадки с сочинениями, тетрадки с переписанными стихами про любовь…
