Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше
– Сегодня будем знакомиться с цифрой и числом Пять, – учительница встала к доске, а мы сели за парты. Только мальчишки всё ещё не шевелились. – Мальчики нас прекрасно слышат, поэтому ничего не пропустят.
Милена показала ладошку, растопырив пальцы. Мы повторили. Странно было смотреть на свою ладонь. Будто мы раньше не замечали, что на ней пять пальцев. И если нарисовать галочку: V, то это похоже на ладонь: большой палец и все остальные. Так римляне и писали пятёрку. А мы пишем по-другому: 5 – пять уголочков. А говорим пять, потому что это древнерусское слово «пясть» – «кисть руки, кулак». С одной стороны у нас ладонь, а с другой – пясть. Пясть – забылось, а вот запястье осталось. Рука – пятёрка. И весь человек – тоже похож на пять: две руки, две ноги и голова.
Милена провела рукой над мальчишками, и они смогли двигаться. Кулаки у них разжались. Только Артём с Рафатом держали друг друга, как склеенные.
– Вы нас загипнотизировали! – догадался Юра.
– Что ты, – покачала головой учительница. – Вы сами себя заколдовали. Ведь в руках у людей целый воз волшебства. Можно добрые дела делать. Не зря при встрече друг другу руку подают – здороваются, показывают, что на доброе дело настроены. Или, когда о чем-то договариваются, ударяют по рукам, раскрыв ладонь! Прощаясь, машут рукой, желая попутного ветра и гладкой дороги. А сжал кулак – вот и не выпустил добро, придавил лад, сломал всё хорошее. Теперь можете продолжать драться.
Но задиры по-взрослому пожали друг другу руки и расселись за парты.
– Я просто хотел первый с доски стереть, – пробубнил Артём, пытаясь отцепиться от Рафата.
– Я тоже хотел первый, – ответил Рафат и потянул в свою сторону.
– Хорошо, вместе будете первыми, – Милена посадила сцепленных мальчишек за одну парту.
– Мы что теперь, навсегда склеились? – испугались они.
– Не знаю, – призналась учительница. – Вы же не хотите друг другу уступить, значит, и не хотите друг друга отпустить.
– В столовую вместе пойдёте и домой тоже, – хихикнула Тоня. – Как мы с Таней.
– Только им ещё и в туалет вместе идти придётся! – добавила Таня. – Мы-то хотя бы туда по одной ходим.
– Зато оба первые! – повторила учительница.
– Ничё си-ибе! – сказал Вадик.
– Ещё чего! – заорал Рафат и снова попытался отцепиться от Артёма. Началась возня.
– Вы тут расклеивайтесь, а мы пойдём посмотрим, как там наше дерево, – сказала Милена. Она достала ключ. Мы уже привычно приподняли карту, открыли дверь и замерли, как мальчишки в драке. Только с разинутыми ртами и выпученными глазами. Наше дерево! Оно упиралось в потолок. Может, оно даже на чердак проросло, верхушки не было видно. Нет, не конфеты росли на нём. И не ботинки. И не яблоки с хурмой.
– Классное дерево, – сказал Никитка.
– Не просто классное… Мировое дерево… – прошептал Тихон.
Наше небо крепко держалось за ветви. Наши Солнце и Луна устроились на верхушке и больше уже не соскальзывали к полу. Звёзды повисли, как ёлочные шары. Корни крепко обнимали нашу Землю, покрытую шёлковой травой. От шевеления веток дерева родился ветер, тронул листья, и они зазвенели.
– К этой музыке надо бы птиц, – подумала вслух Мириам.
– К этой траве очень кузнечики подходят и ещё бабочки разные, – добавила Ирина. – И ещё цветы! Давайте наши букеты сюда занесём!
– Можно даже и корову, к этой траве-то, – предложила Света.
Юра засопел:
– Я не знаю, как коров делать, чтобы они живые были. Они ж ещё живее растений должны быть…
– Ну, давайте просто сделаем, чтобы какие-нибудь были, – предложила Рая. – Бабушка говорит: глаза боятся, а руки делают. И ещё: начало – половина дела.
И мы весь труд и ещё половину родной речи творили. Такого натворили! И бабочек, и жуков, и птиц, и зверей. Кто рисовал, кто из пластилина и глины лепил, кто из бумаги складывал, кто аппликации делал.
– Есть! Ещё один жук есть!
– А вот теперь и ящерицы есть!
– Зайцы, зайцы тоже! – раздавалось в классе.
Некоторых зверей мы смотрели на картинках, а некоторых делали из головы.
Рафат с Артёмом тоже попытались чего-нибудь натворить, но им было ужасно неудобно сцепленным.
– Всё равно всё на свете из одинаковых частичек-атомов сделано, – вслух размышлял Юра, разминая пластилин. – Просто они с разной скоростью двигаются. В камнях помедленней. В траве побыстрей, а в зверях – ещё быстрей.
– Получается, – изумленно сказал Коля Ульянов, – что всё на свете живое? Всё живое?
Учительница, не отрываясь от лепки, кивнула:
– Я думаю, что всё живое. Только кое-кому нечем думать про то, что оно живое. Вот оно как бы и неживое.
Мы населили таинственную комнату виданными и невиданными зверями и птицами, которые пока не знали, что они живые. Птиц мы посадили на ветки дерева, зверей расположили на земле, бабочек – на цветах. Червячка, которого кое-как сотворили Артём с Рафатом, прикопали у корней. Своего Индрик-зверя Милена поставила повыше, на полку. Получилось так хорошо, что нам не хотелось уходить.
Мы не стали плотно закрывать дверь. И через узенькую щель слушали, не догадались ли наши звери, что можно ходить, и бегать, и песни петь!
– Доставать тетрадку по русскому языку? – спросил Юра.
– Да мы, кажется, выучили сегодняшнюю букву. Это была Е. И зовут её «Есть». Придумайте фразу со словом «есть», – учительница написала Е на доске.
– Есть, товарищ командир! – закричал Слава и объяснил, что так говорят не когда кушать хотят, а когда готовы выполнить задание. Это «есть» что-то вроде «хорошо, слушаюсь, сейчас сделаю!».
– А я хочу есть, – сказала Света, – потому что сегодня суп в столовой был невкусный. И почему так: овощи все те же, атомы в супе, наверное, тоже одинаковые, но у тёти Вари-большой вкусно получается, а у тёти Вари-маленькой – невкусно?
– У меня есть предложение, – сказал присмиревший Артём, – взять пилу и отпилить нас друг от друга. Пускай Рафат вытирает свою доску хоть первым, хоть вообще всё время.
– Да не нужна мне твоя доска, – начал Рафат, но Милена напомнила, что в предложении должно быть слово «есть». – У меня есть… есть… чак-чак, хочешь?
Артём кивнул, а мы засмеялись, ведь Рафат не по-настоящему про медовые орешки говорил, а просто такое предложение получилось.
– Правда есть! – Рафат попытался забраться в карман и… руки послушались!
Он доставал и доставал сладости, словно у него карман был до пола. Всех угостил. И ещё несколько штук мы оставили в волшебной комнате. Потому что, когда наши звери поймут, что живые, им тоже нужно будет что-то есть.
У нас ещё осталось немного пластилина и цветной бумаги и десять минут до конца урока. Мы слепили Е.
– Если посмотреть на Е с обратной стороны, – сказала учительница, – то получится…
– Е наоборот! – закричал Слава.
– Да, и она называется Э. В русской азбуке эта буква не так давно появилась. Ей ещё и 300 лет нет. Немецкие учёные предложили ввести Э, чтобы удобнее было писать иностранные слова, ведь в русском слов на Э не было. Например, говорили не Это, а Енто. А если было нужно написать какое-то иностранное слово, которое начиналось со звука Э, писали через Ять – была такая буква. Многие умные русские люди считали Э уродом. Самый великий российский учёный – Михаил Ломоносов не стал включать её в нашу азбуку.
– Э-э-э-э… – сказали мы, и получилось как-то задумчиво, словно непонятно, «да» или «нет», есть или нет. – Сомнительная какая-то буква.
Рафат опять сунул руку в карман.
– Как-то я не понял… – рука стала липкая, к пальцам приклеилась бумажка. – Не сказать, что нет чак-чака, но и что он есть – я тоже не ручаюсь.
Света подала Рафату платок.
– Да ладно, все уже наелись, – махнул рукой Артём.
– Э-э-э, – неопределённо ответил Григорий.
А Тихон очень определённо сказал:
– Слово добро есть. Если дальше азбуку читать, то получается «Слово – добро есть».
– Слово – это добро, богатство, достояние, – расшифровала Милена.
– Мои слова – моё богатство! – спел Рафат. Он эту строчку по «Ретро-радио» услышал у папы в маршрутке.
Вот интересно получается. Богатство, а потрогать нельзя. И в магазине ничего не купишь. Но если бы пришёл злой волшебник и сказал: «Я тебе дам много-много денег, а ты мне за это все слова, которые знаешь», я бы не согласилась. Попробуйте несколько дней не разговаривать и даже не думать словами и поймёте почему.
Глава двенадцатая. Зачем взрослым надо, чтобы мы боялись
После школы мы играем на школьном дворе. Пока родители или бабушки не приходят и не разбирают нас по домам. Потому что одним первоклашкам домой ходить опасно.
– Мне, знаете, как опасно одной домой ходить! – сказала Нора. – У нас во дворе возле мусорки собака огромная живёт. Ничейная. Сначала она была чейная, но они её выгнали. Мои папа с мамой её ужасно боятся. А когда они на работу уходят, я её печеньками кормлю. С балкона.
