Геннадий Дубовой - Рыцари Новороссии. Хроники корреспондента легендарного Моторолы
…Он шарахнул, с моста, с безопасного для него расстояния, но легли снаряды значительно дальше.
На место убитых отправили новичка. Он выпустил во второй танк оставшиеся три патрона и, будучи раненым в живот и ногу, смог из-под шквального огня вынести ПТР.
Боцман. ПТУРСы. Четыре выстрела в небоВсе это время меня мучила мысль, что занимаюсь я какой-то хренью, а не реальным делом. Все друзья мои на «передке», а я шастаю с камерой, как те коллеги, что приедут на час, снимут пять метров траншеи плюс мнение ополченца на фоне «подходящей картинки» – и репортаж в эфир, поработали славно. Замечу, впрочем, что шастать под постоянными обстрелами куда рискованнее, нежели быть в блиндаже, особенно на первой линии. И тем не менее это не оправдание.
Добежал как раз в нужный момент. Боцман с Ермаком и другими установили ПТУРСы, из которых мы так и не шмальнули по «коробочкам» на выезде из Красного Лимана. Задача: бронетехника перестраивается, возможна новая атака, нужно отбить у них желание атаковать. Прицелились. Залп!
– Еханый бабай и гнилые портянки «правосека»! Мимо, в небо! Что за хрень? – Боцман возмущен несказанно. – Все сделано правильно, а ракета летит в нуль. Давай еще!
Следующие три выстрела тоже ушли в небо. Суть: боеприпасы к ПТУРСу и сам аппарат давно выработали ресурс. Все. Воюем против танков гранатометами и снайперскими винтовками (снайперы бьют по оптике и топливным бакам, порой чрезвычайно результативно). Вот и в данном случае наш снайпер зажег БТР и впечатал приветствие от ополчения в топливный бак второго танка. Зачадил панцер, отполз.
– Гена, – демонстрирует свой белозубый оскал Боцман. – Хорошо, что командир нас эвакуировал. Представь: пошли «коробки», мы долбанули в небо и… перезарядиться не успели бы. Бэтээры повернули бы и по полю к нам. Все, собирайте фарш героев… Ложись!
Снова атакуют «сушки»: располосованное небо, взлохмаченные рваные всплески асфальта и грунта на линии удара НУРСами (неуправляемые реактивные снаряды) плюс визг минных осколков от залпа из «Градов».
В блиндаж вползает юноша, с виду ему еще и 20 не исполнилось.
– Боец, ты кто?
– На «передок», к Боцману.
– Значит, ко мне.
– Боцман, – говорю, – давай отведу его на базу. Посмотри: ухо у него иссечено, осколки торчат, трясет всего, явно контужен.
– Меня сюда прислали. К Боцману. Никуда не уйду.
Я увел его, сейчас он в госпитале. Возвращаюсь на передовой блокпост, слышу: «Еще „двухсотый“!» Бегу с санитаром к траншее. Боец только поговорил с женой по телефону – и «сушка» сбросила кассетные бомбы. Осколками насмерть сразу. Посекло правую руку, срезало почти все лицо. Снимаю. Вынесли погибшего к машине.
Вернулся в тот блиндаж расспросить, как все случилось. У бойцов глаза на мокром месте. Отворачиваются. «Дилинь-дилинь» – идут одна за другой СМС на телефон в забрызганном кровью углу.
– Жена его. СМС. Пишет. Как сильно она его любит…
– Откуда он?
Никто не знает. «Дилинь-дилинь». Боец жмет на кнопку: «Валера, любимый, ну на денек тебя отпустят? Я так жду!» Боец кладет телефон в забрызганный кровью угол. Молча, споткнувшись на пороге, уходит.
Иконы. Куклы. Кресты5 июня была еще одна попытка танковой атаки. Тогда на нас двинулись три танка и четыре БТРа. Встретив отпор, получив повреждения, откатились мгновенно. В эти дни ополченцы сбили три вертолета, самолет-разведчик и основательно повредили надоевшую всем «сушку». В том бою они понесли ощутимые потери: 7 «двухсотых» и более 30 «трехсотых» (тяжелораненых). Но! Сбили два вертолета, вывели из строя Т-64 и два БТРа и основательно покрошили укровскую пехоту. Шестеро бойцов спецподразделения Моторолы представлены к награде Георгиевскими крестами. Двое – оба из Донецка – посмертно.
Потери украинской армии, по официальным данным, – трое погибших и 50 раненых. Но в ополчении говорят, что там погибли не менее 300 человек.
После 5 июня украинская сторона уже не пыталась атаковать Славянск сухопутными силами. Но методично ведет огонь по Славянску с большого расстояния.
Сейчас от Семеновки остались одни руины. Немногие оставшиеся местные жители надеются спастись в погребах. Под землей. Еще в Семеновке ополченцы, бойцы Моторолы. Они не уйдут. Разве что сразу на небеса. А еще там, на передовом посту, все та же, обращенная лицом к противнику, икона Георгия Победоносца. И кукла. Убиенной в праздник Троицы шестилетней девочки.
20 июня 2014 года, журнал «Эксперт»Репортаж из Мариновки. Смысл войны
«В чём главный смысл этой войны? Если мы победим – Христа на земле будет больше, а если проиграем – Христа будет меньше…». Когда Кедр – один из лучших командиров ополчения, у которого в Мариновке я брал интервью 23 июля – произносил эти слова, на улице заорали: «Воздух!» Загудела «сушка» (штурмовик СУ-25), потом вторая. Пока они заходили на позиции, мы спокойно закончили интервью. Потом где-то вдали громыхнуло и, почти сразу же, – беспорядочная стрельба из «калашей» и крики наших бойцов: «Парашютисты! Не стреляйте, они руками машут, пощады просят, в плен возьмём!»
Выбегаем. Бойцы, задрав головы к небу, в радостном возбуждении передают из рук в руки бинокль, суют мне: «Вот он, в «зеленку» за выжженной пшеницей спускается!»
– Кедр, ответь Поэту, – донеслось по рации.
– На связи. Принял. Наши с ПЗРК сбили два украинских СУ-25. Один в районе высоты «185», другой – в районе Дмитровки. Выдвигаемся к первому самолету с Малым, беру Корреспондента.
Пока Кедр принимал информацию и отвечал, я сфотографировал волнистые следы тепловых ловушек, отстреленных сбитой «сушкой» и едва фокусируемый купол парашюта.
Глухие – с места падения одного из сбитых самолетов – донеслись хлопки: рвался боекомлект. За деревьями, окаймляющими Мариновку, выросли почти неотличимые от облаков клубы дыма. Сфотографировал – и в машину. К группе поиска летчика упавшей в нашем районе «сушки».
«Нива» Малого (командира не столь известного как Моторола или Кедр, но столь же талантливого и бесстрашного), волоча за собой лохматящийся шлейф пыли, понеслась по холмам к месту приземления парашютиста. Миновали выжженное украми хлебное поле, перевалили через очередной холм, тормознули у лесочка. Разбились по двое, стали прочесывать заросли.
– Есть! Парашют укроповский и катапульта! – Малой сгребает найденное, тащит к машине. Хрипит:
– Крови нет, значит, или залёг вражина так, что без собаки его не найти, или уже на их территории. Туда не идём, сейчас по ним артиллерия наша начнёт работать.
– Тогда к месту падения самолета, надо всё на фото и видео зафиксировать.
Малой сдвинул на затылок неизменную свою тюбетейку (почему он её носит никому не признаётся), вытер парашютом пот с лица и довольный, как мальчишка, наконец-то получивший в день рождения от родителей давно обещанный подарок, усмехнулся:
– Надо. Едём. Корреспондент, зови остальных.
На выжженное, усеянное обломками вражеского штурмовика поле одновременно с нами, из-за лесополосы вынырнул «Рено» журналистов официального сайта ополчения icorpus.ru.
Запечатлевая догорающий двигатель, невольно вспомнил…
…страшный бой 3 июня в Семеновке, когда беспрестанно нас атаковали «сушки», вой, лохматые полосы ракетных залпов, скрежет. Резкие обрушения во тьму и беззвучие и – воющий гул очередных атак: располосованное небо, рваные всплески асфальта и грунта на линиях ударов НУРСами, боец со срезанным осколками лицом; и другой боец, с виду совсем мальчик, контуженный, я отводил его с передовой линии на базу, когда ниоткуда вынырнув «сушка» пушечной очередью вздыбила, превратила в частокол взвизгивающих восклицательных знаков асфальт в пяти метрах от нас.
Я даже испугаться не успевал, так плотно всё воспринималось, не оставляя зазора для страха. Только злился, что штурмующего наши позиции, выкашивающего кассетными бомбами наших бойцов изворотливого монстра не могу ни автоматной очередью достать, ни – под отовсюду казалось летящими осколками – в кадр поймать.
И ещё вспомнился бой в «зеленке» между Ямполем и Николаевкой после которого мы вынуждены были во избежание окружения прорываться в Николаевку, на другой день оставленную противнику. В том бою, из засады расчет ПТРС уничтожил джип с крупным чином из украинского Генштаба. Сначала ополченцы изрешетили авто из «калашей», а затем добили, сожгли в нуль из противотанкового ружья. После чего, понятно, спешно отходили под шквальным огнём пулеметов и АГС нацгвардейцев. А потом появилась проклятая «сушка» и, всё время выхода из сужающегося кольца, и уже в самой Николаевке, расковыреваемой помимо прочего непрестанным огнём «Градов» и «Ураганов», долбила, долбила, долбила… дома мирных жителей, и мы ничего не могли с нею поделать…
…Выжженное украми хлебное поле усеяно в зоне видимости обгорелыми и догорающими обломками штурмовика. Всё фиксирую на фото и видео. Вот покореженное крыло с украинской символикой: синий круг в желтом кольце.
