В. Максимов - С. Михалков. Самый главный великан
Я потом узнал, кто написал эти рецензии. Это был сговор. Рукопись попала к людям, которые откровенно меня недолюбливали.
В это время, как в сказке, открывается дверь и входит Михалков – в пальто, в шапке, с тростью.
– К-кушак, а ты что такой красный?
– Да вот, у меня из книги хотят выкинуть новое стихотворение…
Михалков прошел, сел в кресло, как был – в верхней одежде, поставил свою трость и говорит:
– Слушай, а ты мне его п-прочитай!
Я ему говорю:
– Сергей Владимирович, оно большое. Не могу.
– Читай!
А вокруг вся обескураженная редакция, заведующая, Леокадия Яковлевна, коршуном смотрит, но я стал читать. И чем дальше – тем уверенней.…Мама в комнату вошла:
– Убирай-ка со стола!
До сих пор ещё не спишь,
Весь зарёванный сидишь…
Аты-баты,
Виноваты,
Аты-баты,
Марш ко сну!
И уходят спать солдаты,
Защитившие страну.
Тишина. Михалков посидел так, посидел и говорит:
– К-кушак, а жаль, что не я н-написал эти стихи.
Вот и всё! Какая там рецензия!
Он говорит:
– Леокадия, я забираю рукопись.
…Вскоре мне позвонил помощник Михалкова Володя Александров:
– У меня рукопись твоей книжки. С предисловием Сергея Владимировича.
Ничего там особенного не было. Михалков написал, что вот уже новое поколение поэтов приходит на смену, и все в таком духе. И подпись: «Сергей Михалков. Герой Социалистического труда».
Но результат был неожиданный: книга вышла без купюр. Более того, издательство напечатало отдельной брошюрой «Игру в солдатики» миллионным тиражом. Она быстро разошлась и была переиздана тиражом уже в два миллиона. Где и когда бы я ни выступал, дети знали «Игру в солдатики», потому что стихотворение включили и во внеклассную школьную программу.
Я был среди выступающих писателей на Неделе детской книги. И Михалков представил меня так:
– А сейчас будет выступать человек, который написал:Аты-баты, по Арбату,
Аты-баты, на войну,
Аты-баты, шли солдаты
Защищать свою страну…
Позже, в семидесятых, по инициативе Михалкова Недели детской книги стали перемещаться по разным республикам. Открытия проходили в столицах – Баку, Ташкент, Ереван… – а там уже наши выступления продолжались по малым городам, аулам, поселкам. Это было очень серьезное решение и, как оказалось, очень действенное. Оно сближало не только читателей с авторами, но и самих национальных авторов друг с другом. Для Михалкова, возглавлявшего Союз писателей России, понятие «дружбы народов» было, как, наверное, ни у кого, понятием не вещательно-политическим, но человеческим и писательским. Благодаря его патронажу национальные литературы были воcтребованы читателями всей огромной страны, а в круг детского чтения входили произведения авторов, которыми мы по праву гордились. Их творения были не только талантливы и любимы детворой, – они служили зарождению чувства интернационализма, взаимопроникновению культур, способствовали узнаванию и уважению своеобразных, дотоле незнакомых особенностей культуры и быта разных народов. Да вспомните хотя бы переводы с еврейского самого Михалкова из поэта Льва Квитко, хотя бы вот это: «Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят!» – эти стихи знали все дети того времени.
Что произошло сейчас, без Михалкова?! С его уходом даже литература народов Российской Федерации начисто изъята из дошкольных и школьных программ, вообще из круга детского чтения. Ее в переводах на русский сегодня просто не существует. За чертой нашей культуры в последние годы оказались произведения для детей и юношества Мусы Джалиля (Татария), Мустая Карима и Муссы Гали (Башкирия), Раисы Сарби (Чувашия), Юрия Рытхэу и Антонины Кымытваль (Чукотка), Германа Ходырева (Марий Эл), Расула Гамзатова, Газим-Бег Багандова (Дагестан), Михаила Хонинова и Давида Кугультдинова (Калмыкия) – список этот огромен.
Не здесь ли корни не только обеднения национальных литератур России, но и непонимания младшими поколениями своих инородных сверстников? И не здесь ли берут начало межнациональная рознь, презрение ко всему нерусскому – псевдопатриотизм бритоголовых юнцов с железными прутьями в руках?
Это симптомы страшной болезни, лечить которую должны не только и не столько карающие органы, это большая беда и вина всего нашего общества, и в частности, недальновидность кураторов нашей культуры. Вы можете вспомнить, кого, например, из национальных писателей хоть раз наградили в наши времена медалью Лауреата государственной премии? Так ведь кто ж читает по-удмуртски или, скажем, по-аварски, среди власть предержащих, да и нас грешных, пусть даже эти произведения по силе таланта не уступают самой Донцовой!
В свое время Сергей Владимирович на пресс-конференции по поводу выхода его книги в «Антологии сатиры и юмора», затронув тему национальных литератур, обратился ко мне с просьбой подготовить соответствующий документ. И вскоре это письмо, адресованное в Администрацию Президента, министру культуры и министру образования лежало на столе Михалкова и с некоторой правкой было им одобрено. Жаль, что оно не было сразу отправлено названным адресатам, но на то были свои причины. А без Михалкова хоть все Союзы писателей вместе не способны решить эту вопиющую этическую и политическую проблему. По крайней мере, могу сослаться на свой личный опыт, свидетельствующий как минимум о глухоте административных деятелей этих организаций.Общественная и политическая жизнь Михалкова – это одна его миссия. Другое и главное служение – его собственное творчество.
Когда я занимался подготовкой к изданию книги Сергея Михалкова в серии «Антология сатиры и юмора XX века», которая вышла в 2006 году, я внимательно изучал его творчество. И в книгу собрал «моего любимого» Михалкова. И вот о чем я думал: его творчество, как никакое другое, повлияло на всю нашу детскую литературу. Это я утверждаю.
Все, что есть в этой антологической книге, – высочайшей пробы. Это высочайшее искусство, начиная от первой части поэмы «Дядя Степа». Стихи уникальные, как будто взялись неизвестно откуда и были всегда-всегда: сразу запоминаемые, легкие, со своей узнаваемой музыкой. Потому что дядя Степа – он сам. Несколько неловкий, даже застенчивый – оттого что такой большой! А по-настоящему большой всегда придет на помощь и старому, и малому.
Самостоятельная же часть «степаниады», «Дядя Степа – милиционер», скорее всего, написана по личному заказу автора самому себе. К милиции в то время население относилось с явным пренебрежением. Это были послевоенные, не только трудные, но и жутковатые воровские времена. И бедным милиционерам, которые получали гроши и не умели брать взяток (а кто бы им дал?), при той небольшой численности и явной их неопытности (не много кадровых хранителей порядка вернулись с войны) приходилось ох, как туго!
И все же чудо через не очень долгое время после выхода поэмы произошло: отношение к милиции постепенно стало меняться – в том числе и во властных структурах, и в обществе. И куда-то однажды исчезло бранное, блатное, обидное словечко «мусор». Написав «Дядю Степу – милиционера», Михалков проявил себя не только как поэт, но и какхудожник с широким гражданским кругозором. К слову, последнее замечание относится не только к его детским стихам, но и кдраматургии, и к басенному его творчеству…Михалков творчески рос в то время, когда в детской литературе сама собой установилась атмосфера соперничества. Но какого соперничества!!! Маршак, Хармс, Чуковский, Барто… Высочайший уровень поэзии. Маршак написал великолепный цикл о цирке – и Михалков написал «Цирк». Не только иначе, но, по мне, – веселей, заразительней что ли… А стихотворение «Фома»?! Тут только Хармс мог бы соперничать с Михалковым. Но что говорить: каждый из них был единичной, узнаваемой личностью. Да и кто бы, кроме Михалкова, мог написать стихотворение «Рисунок», или «Мы с приятелем вдвоем», или «А что у вас?»:
– А у меня в кармане гвоздь.
А у вас?
– А у нас сегодня гость.
А у вас?
Оно интересно и как игра, как диалог, дворовое веселье. Обсуждаются домашние, по сути, новости. А новости-то на всю страну: «А у нас в квартире газ… А у нас водопровод! Вот!» Это гордые новости! Но еще больше ребята гордятся своими мамами: пилотами, вагоновожатыми, поварами… И дети приходят к примиряющему всех выводу: «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны!» И это самая главная новость! А кто озвучил ее первым? Михалков! На многие поколения вперед. Уверен, что Михалков оказал и непосредственное влияние на последующие поколения писателей, адресующих свое творчество детям. Подражателей у него очень много, но сейчас не о них. А о тех, кто, впитывая в себя с детства поэзию, был особенно впечатлен своеобычной поэтикой, интонацией, смешливостью Михалкова. И таким образом не без его влияния нашли и вышли на свою тропу ли, дорогу… Как когда-то свой путь Сергей Есенин расслышал, угадал через поэзию Блока и Клюева.
