Величко Нешков - Наступление
— Так точно, — ответил ему человек, сидевший рядом с шофером.
— Выходите из машины и пройдите сюда, в лес. Когда соберемся все, уточним задачу…
— Ну и темень, хоть глаз выколи, ничего не видно, — негромко пробубнил Кутула и уставился на сопровождавшего их. — Ты говорил, что земляк. Откуда будешь-то?
— Из Нижнего Сеновца, — ответил тот, взял Слановского под руку и продолжал: — В тюрьме одно время находился с одним из ваших земляков.
— С кем это? — спросил Кутула.
— С Матейчо. Мы с ним даже поменялись местами…
— Где? — прервал его Слановский.
— Мы с ним добровольцы. Ему выпало идти на фронт, а мне — остаться в тылу. Я его попросил, и он уступил мне…
— Он только того и ждал, этот недоносок! — выругался Кутула. — Ты помешал ему фронт увидеть! Узнал бы он, почем фунт лиха.
— А что, Матейчо Арапский уже офицер? — прыснул от смеха Луканче.
— Что ж тут странного? — подхватил еще кто-то.
— Игнат, сохраняйте тишину, говорите потише, — предупредил рослый мужчина, встретивший их на шоссе. Он снова вернулся к дороге, на которой показалась вторая машина.
— Этот Матей даже на двух ослов сена не разделит, — прорычал Кутула и сердито сплюнул. — Ну и докатились мы, если таким соплякам офицерские погоны повесили! Тогда мне можно требовать генеральские.
— Ты много говоришь, больно язык у тебя длинный, — предупредил его Слановский.
— Ладно, помолчу, черт с ним! — Кутула присел у ствола большого дерева. — Тут бы у него этот номер не прошел. — И, повернувшись к Игнату, сказал: — Сколько пакостей он нам натворил! Эх, вернуться бы мне живым да здоровым, узнает он тогда, что такое настоящие подзатыльники.
Луканче захихикал.
— Впрочем, я его мало знаю, мы с ним пробыли в одной камере около недели, — проговорил Игнат, как будто сожалея, что завел речь о Матейчо.
Рослый мужчина подошел к ним вместе с приехавшими на второй машине. Присев возле дерева, к которому прижался спиной Кутула, он и остальным сделал знак подойти поближе.
— Ну, друзья, — непринужденно улыбнулся он, и голос его прозвучал мягко, что совсем не подходило для его широкой груди и могучей фигуры, — все мы добровольцы?
— Так точно, — ответил за всех Слановский.
— А закурить можно? — спросил Кутула.
— Да, но прикройте сигареты. Мало ли кто может появиться там, — указал он на шоссе, по которому прибыли машины.
Закурили, пряча сигареты в ладонях. Кто-то так глубоко затянулся, что зашелся в хриплом кашле. Кутула постучал его по спине. Игнат полушутя сказал:
— Не выдать бы этим кашлем всю нашу группу!
— Нет, нет, — успокоил его тот, кто кашлял. — В горле что-то запершило, а кашля у меня нет.
Буч, руководитель группы разведчиков, бывший партизан, был инструктором при штабе дивизии. Он уже несколько раз ходил в тыл гитлеровцев. Буч начал говорить спокойно, как будто шел с этими людьми не на смерть, а всего лишь на невинную прогулку:
— Гитлеровцы в двух километрах от нас. Сейчас, в темноте, холмы не видны. Они расположены выше. Здесь фронт делает небольшую дугу…
— А немцы что, закрепились здесь? — спросил Слановский.
— Так точно. Отступая, они выбирают хорошие места, — продолжал Буч. — Мы не станем подниматься к ним. За два дня мы с товарищем Игнатом здесь все изучили до мелочей. Наша задача заключается в том, чтобы взять «языка». Вам ясно?
— Конечно, — ответили сразу несколько человек.
— Задача поставлена сегодня, товарищ Игнат знает. Он вас ведет, он и отвечает. Он, подпоручик Слановский и два солдата из полка Чавдара передвигаются по подножию холма. У остальных товарищей, которые остаются со мной, задача будет несколько сложней. Мы проникаем дальше, в глубину вражеской обороны, чтобы «навестить» фрицев. Сухой паек есть у всех?
— Да, у всех, — ответил Слановский.
— Каждый получит по немецкому маскировочному халату. Игнат, раздай их, — обратился Буч к нему и встал.
Где-то далеко в стороне высоко в облачном небе вспыхнула ракета, повисела неподвижно, освещая все вокруг мутно-желтым светом, и медленно погасла.
— При каждой ракете быстро ложитесь на землю, — добавил Буч.
— Осточертели мы им, — ответил за всех Кутула, — вот и пускают до рассвета ракеты то ли со страха, то ли чтобы смелость свою показать…
Буч и его люди растворились в темноте. Игнат осторожно перешел шоссе, за ним последовали Слаповский, Кутула и Луканче. Шли в колонне по одному. На десять шагов впереди ничего не было видно. Спустились на дно оврага. Перешли через какой-то мутный ручей и снова зашагали по твердой земле.
Игнат согнулся почти пополам. Так прошли более двухсот шагов. Внезапно с вершины холма донесся треск выстрела. Луканче бессознательно бросился на землю. Желтый свет ракеты разлился над их головами. Все припали к мокрой траве. Как только ракета погасла, Игнат тихо прошептал:
— Тише! Приближаемся…
Все встали и, пригнувшись, бесшумно продолжали путь.
Откуда-то слева просвистел над их головами снаряд и разорвался далеко за леском. Эхо подхватило и несколько раз повторило грохот разрыва.
Слановский чувствовал, что его ноги подкашиваются. Нет, это было не от страха и не от волнения. Интересно, почему эти два чувства были так болезненно у него притуплены? И почему у него вдруг все оборвалось внутри, когда час назад Игнат вспомнил о Матейчо? Разве сейчас время думать о нем?
Игнат дернул его за рукав, и Киро упал лицом вниз. Подползли Кутула и Луканче. Игнат зашептал:
— Вон там, за теми камнями, будем ждать. Туда ползем цепью. Стрелять только в крайнем случае…
— А если там никого нет? — спросил Слановский.
— Тем лучше, подкараулим их рано на рассвете, когда придут занимать место для наблюдения…
Отползли шагов на десять друг от друга. За мгновение до этого Слановский почувствовал руку Луканче на своем локте.
— Если придется умирать, то хотел бы быть поближе к вам, господин подпоручик, — прошептал Луканче.
Слановский пополз вперед. У него по телу побежали холодные мурашки. Какой коварной, кошмарной и давящей была эта тишина впереди! Нервы его были напряжены до предела. Вскоре он остановился. Перед его глазами вырисовывалась какая-то расплывчатая масса, как будто солдаты заняли положение для стрельбы с колена. Он постоял с полминуты, напряженно, до боли в глазах, вглядываясь в эту неопределенную массу напротив. Она как будто начала угрожающе колыхаться то влево, то вправо. Горячий пот выступил у него на спине. Он бессознательно сжал в руке автомат. Маленький камушек упал впереди него, и Слановский вздохнул облегченно. Игнат замахал рукой, подзывая его к себе.
Все вчетвером собрались около камней. Игнат прошептал:
— Здесь их берлога. Сейчас тут никого нет. Будем поджидать их на рассвете. У нас есть время хорошенько осмотреться и выбрать места для засады…
Осторожно влезли в глубокий окоп, старательно замаскированный за камнями. Было половина четвертого утра. Ракеты все чаще и чаще освещали местность вокруг.
Игнат и Слановский выбрали места для каждого члена группы. Уточнили, кто как будет действовать.
— А если их окажется больше, чем нас? — наивно спросил Луканче.
— Тогда утром тебя поджарят на шомполе, — сердито ответил ему Кутула. — Надо же! Нашел о чем думать! Эх, закурить бы, — вздохнул он.
— Подожди со своими дурацкими сигаретами, — поспешил отпарировать ему Луканче.
— Если тебе невтерпеж, — проговорил Игнат, — ложись ничком и кури…
— Это у него от страха, — ехидно захихикал Луканче, хотя ему было совсем не до смеха, — небось жалеет, что пошел с нами.
— Как и ты…
— Ну хватит, нашли время и место для пустых разговоров! — тихо упрекнул их Слановский.
Время тянулось мучительно медленно. Начал моросить мелкий дождь. В окопе было сыро и холодно. Слановский принялся растирать руки.
— Вам что, холодно? — стараясь говорить тихо, сказал Кутула.
— Как бы лихорадка не началась…
— Ну-ка, тише! — прикрикнул на них Игнат. — Похоже, что идут…
Каждый занял свое место. С краю окопа залегли Кутула и Луканче. В глубокой нише, которая, видимо, была подготовлена, чтобы укрываться в ней от мин, притаились Слановский и Игнат. Все отчетливее слышались шаги идущих гитлеровцев. Около камней они остановились, о чем-то тихо посовещались. Пока еще нельзя было определить, сколько их было.
Минут через десять Слановский заметил, что в окоп кто-то спускается. Он видел только ноги этого человека, который почти приблизился к ним. Еще немного — и он наступит на них. Игнат слегка отодвинулся, а затем вместе со Слановским вскочил и втащил в окоп гитлеровца, который приглушенно крикнул и замолк. Слановский, зажавший ему рот, почувствовал, как зубы гитлеровца впились ему в ладонь.
