Александр Косарев - Картонные звезды
— Понятно, что парень и девушка могут обменяться поцелуем, — глубокомысленно изрекает Лань Бао, — но как же быть, если придется целоваться мужчине с мужчиной?
«И здесь неудача, — думаю я, быстренько пряча бутылку под стол, — придется с поцелуями заходить с другой стороны».
За разговорами возникла идея читать собственные стихи. Первому читать выпало мне, и вся компания с интересом обратилась в мою сторону. Что было делать? Ударить в грязь лицом для советского солдата было делом недопустимым, и я бодро завел мгновенно вспомнившееся начало Русланы и Людмилы (да простит меня Пушкин). Бодро отбарабанив про кота на златой цепи и выходящих из морской пучины богатырей, гордо выпятил грудь и некоторое время принимал незаслуженные поздравления. Но и остальные участники импровизированного концерта в грязь лицом тоже не ударили. Особенно запомнились строки, произнесенные Лау Линь, которые она перевела специально для меня. Точные слова я теперь не вспомню, но общий смысл передать постараюсь, поскольку уж очень трагично они прозвучали, по сравнению с «моими» бодряческими сочинениями.
Когда ударится о землю
моя упавшая звезда,
Не содрогнется свод небесный,
не забурлит в ручьях вода.
И солнце, пусть и на минуту,
не остановит вечный путь.
И только ты, мой друг сердечный,
сорвать цветок не позабудь.
Появляются наши офицеры только к двум часам следующего дня. Они врываются в наше сонное царство внезапно и стремительно. Распахивается дверь, и в наше заставленное аппаратурой жилище вместе с уличной пылью и полуденным жаром с грохотом вваливается Воронин.
— Здравия желаем, — дружно поднимаемся на ноги. — Как доехали? Все ли в порядке?
— Все отлично, — приветливо вскидывает он руку, — просто превосходно. А как у вас дела идут? Со штабом связь держите?
Преснухин вытягивается перед капитаном и докладывает по всей форме о проделанной работе. Глаза у него блестят от плохо скрываемого удовлетворения, поскольку все тяготы вынужденно исполняющего командирских обязанностей сваливаются с него одномоментно. Я его прекрасно понимаю. Такой подарок не может не радовать. И хотя достижений особых у нас нет, но и каких-либо особых провалов тоже. Делали, что могли, к тому же и живы остались, что тоже немаловажно. Появляется и Стулов. Входит степенно, вразвалочку. Улыбка до ушей, в руке плотно набитый брезентовый баул. Здоровается со всеми за руку и докладов не требует. Действительно, к чему этот официоз. На досуге сядем и поговорим по существу, не торопясь и с должными подробностями. Но сразу видно, что ему интересны не столько наши успехи, сколько жаждет поделиться своими собственными.
— Дела наши резко пошли в гору, — гордо заявляет он, усаживаясь за стол и шумно отхлебывая из кружки чай. — Удалось попасть на аудиенцию к заместителю командующего ВВС, который курирует использование всей авиации Северного Вьетнама в интересах ПВО. Мудрый дядька, практически с пол-оборота понял нашу идею насчет перехвата самолета. Обещал всемерное содействие. Только и нам придется немало поработать: поездить по воинским частям, переговорить с командирами, подверстать наш план. Да, нам по ходу дела сразу подсказали, что крайне важно грамотно организовать оцепление и прочесывание возможного места падения. И кстати, вполне возможно, что мы сформируем небольшую команду загонщиков именно из местного ополчения. Ведь планируется обрушить RB именно в этом районе.
— Почему именно здесь? — не утерпел я.
— Да потому, — стучит Стулов по лежащей рядом с ним карте Вьетнама, — что именно здесь находится место равноудаленное от всех окрестных наземных авиабаз американцев. Следовательно, и время подлета спасательных вертолетов с любой из них тоже максимальное. То есть вывод вполне очевиден: валить эрбешку нужно где-то тут.
— Так его же сюда не заманить никакими коврижками, — постарался внести я немного скепсиса в его чересчур оптимистичный монолог.
— А вот и нет! — воскликнул Воронин. — Всех подробностей я сейчас рассказать не могу, но мне было обещано, что по агентурным каналам противной стороне будет подброшена такая информация, которая просто заставит их подтянуть сюда авиаразведчик, и не один. Надо быть готовыми с завтрашнего же дня отслеживать все перелеты с авиабаз, на которых сидят «RB» и «RC».
— А технику-то какую-нибудь удалось достать? — поинтересовался Федор, усаживаясь на кровать рядом с ним.
— О, кстати, — мгновенно вскакивает старший лейтенант, — пойдемте, разгрузим то, что мы привезли. Всего, что хотелось достать, разумеется, не удалось, но хоть что-то.
Вывалили на улицу. Вот это да! Перед нашими воротами выстроились целых три автомашины! Два грузовика и командирский УАЗ.
— УАЗик у Башутина, что ли, забрали? — поинтересовался я.
— Само собой, — солидно кивает капитан. — Хватит уж ему лихачить по городским асфальтам. Пусть немного поработает на общее дело.
— А где же он сам?
— На рынок побежал, что-то там ему срочно понадобилось.
Открываем двери свеженького «кунга» и видим гору новеньких разноразмерных ящиков, обычно используемых для военной амуниции.
— Ничего себе понавезли, — расталкивая всех, к двери протискивается здоровяга Щербаков. — Значит, все по-новому начинается. Ну, делать нечего, беремся дружно!
Ближе к четырем часам разбор привезенного имущества завершен. Наши возможности теперь возросли чуть ли не вдвое. Три телетайпа немецкого производства, два новеньких приемника и груда разрозненных блоков от прочего оборудования. Видно было, что все это уже где-то работало и было снято только потому, что возникла более насущная необходимость в их использовании. Поскольку нужно делать сразу все и быстро, то, как всегда, начинается тихая паника и неразбериха. Впрочем, Воронин быстро ее пресекает.
— Все марш на сборку аппаратуры, — командует он. — Машинами займутся другие.
Кто эти другие, выясняется довольно скоро. Со двора слышится голос Башутина, отдающего какие-то команды. Выглядываю в окно. Прапорщик выстроил перед собой дюжину вьетнамцев и, энергично размахивая руками, объяснял им задачу. При этом он показывал то на скромно стоящие у стены изуродованные машины, то на новые. Присмотревшись, я увидел плотницкие ящики, стоящие перед шеренгой, и догадался, кто будет обустраивать наши грузовики.
— Косарев, не стой как истукан, — окликает меня Стулов, — бери паяльник и марш сращивать провода!
«Вот невезуха-то, — думаю я, механически разматывая и отмеряя куски сетевого кабеля. — Лау Линь скоро придет, а вырваться мне сегодня вряд ли удастся. Прощайте прогулки под луной, прощайте теплые губки и нежные ручки».
Труды наши длятся без перерыва примерно до двух ночи, то есть до того момента, когда в генераторе неожиданно не кончается топливо. Лампы резко гаснут, и начальство наконец соображает, что пора бы малость и отдохнуть. Спотыкаясь в темноте и беззлобно чертыхаясь, все разбредаются по койкам. Тут уж не до приятных мечтаний, необходимо хоть как-то выспаться и восстановить силы.
* * *Утром, едва продрав глаза, спешу доложить капитану свои соображения по поводу последней бомбардировки.
— За нашей станцией охота так и идет, — стараюсь внушить ему, пока он, зевая и сонно мотая головой, натягивает форменные бриджи. — Не успели мы сюда переместиться и выйти несколько раз на связь, как на город был произведен сокрушительный налет, и, что характерно, прямо во время утреннего сеанса! Видите, в городе до сих пор электричества нет, а ведь до этого полгода ни один самолет сюда не залетал. Здесь ведь ни промышленности военной, ни объектов стратегических.
Воронин недовольно сопит, завязывая шнурки ботинок.
— И что предлагаешь? — спрашивает он, выпрямляясь и притоптывая ногами.
— Передачи надо вести с природы, — заявляю я безапелляционно. — Что стоит нашему Камо выехать за околицу, километров этак за десять-пятнадцать? А то мы чудом уцелели, просто чудом. В другой раз может и не повезти.
— Да уж, — кивает капитан, — по генератору видно. Как вам, кстати, удалось его починить-то?
— На кузницу носил, полдня его там ладили.
— Что, весь генератор?
— Нет, конечно, только топливную систему. Он, правда, работать стал похуже, топлива много жрет, но пока тянет.
— Не долго ему скрипеть осталось, — Воронин идет к двери, подталкивая меня к ней, — мы два новых генератора привезли, можно сказать нулевых. Надо будет их срочно расконсервировать и проверить в работе.
— Ну, так как же насчет того, чтобы работать не из города, — возвращаюсь я к теме. — Сколько же можно рисковать? Да и жителей под удар подставляем.
— Подумаем, — уклончиво отвечает капитан, — время еще есть.
