Аркадий Минчковский - Мы еще встретимся
Она слезла со скамейки и вышла из зала. К поездам спешили люди с чемоданами. На Тоню никто не смотрел. Она была одна. И вдруг Тоня решила, что, если она сейчас пойдет к папе Петру Васильевичу и скажет, что не хочет к тете Панюше, он поймет ее. Да, вот сейчас она пойдет к нему в театр, заберется в будочку с цветными глазками и расскажет все, все… Где театр, Тоня знала. Нужно пойти по Невскому, потом по улице. Потом будет сад с Пушкиным. Там и театр. А к Рите?! К Рите ока поедет в другой раз, с утра.
Через несколько минут она уже шагала в толпе прохожих по ярко освещенной людной стороне проспекта. Две женщины тащили елку, похожую на колючего разлапистого зверя. Тоня сейчас же пошла рядом и даже взялась за одну из веток, так что другим казалось, будто елку несут втроем.
Но не успела Тоня дойти до нужной ей улицы, как елка неожиданно повернула и поползла в подворотню. Тоня опять пошла одна. Но тут она увидела знакомую улицу и в конце ее сад. Тоня побежала по ней и оказалась на площади. Еще издали она увидела большие, до самого неба, буквы:
К
И
Н
О
Откуда они здесь взялись? Раньше она их тут не видела.
Тоня подошла ближе. За чистыми стеклами были выставлены картинки. Скакали на конях гусары в больших шапках, такие, каких лепил Толик. Танцевали девушки в длинных белых платьях. Тоня нащупала в кармане смятый рубль, на который собиралась ехать в Мурманск. Ей так захотелось в кино. В театр она еще успеет. Ведь спектакль идет целый вечер.
Тоня сбежала вниз к кассам. Там толпилась группа старших школьниц. А что, если для маленьких уже поздно? Тоня подошла к школьницам, протянула рубль:
— Девочки, возьмите мне билетик!
— А тебе что, не дают?
Тоня невразумительно пожала плечами.
— Мы скажем, что она с нами, — сказала высокая девочка во взрослой шляпе. — Ты близко живешь?
— Близко, — кивнула Тоня.
Вместе с большими школьницами она прошла через контроль. Уже были отворены двери в зал, и люди спешили через фойе. Школьницы пошли в девятый ряд, на который были куплены места. А Тоня побежала в первый. Она всегда любила сидеть в первом ряду. Тут не заслоняла ничья голова. Ряд оказался почти целиком свободен, и Тоня трижды меняла кресло, выбирая самое лучшее место.
И вот теперь Тоня, позабыв все, наслаждалась тем, что происходило перед ее глазами. Картина заканчивалась. Побитые французские солдаты убегали из России. Переодетая мальчиком смелая Шура прыгала с веток прямо в седло и стреляла по врагам. Кругом все палили. Было и смешно и не страшно. Потом французов победили. Гусары поехали верхом и запели. Дали свет в зале. Вместе со всеми Тоня вышла из кино, но не на улицу с садиком, а куда-то во двор, а потом на набережную.
Опять пошел мокрый снег, и на тротуарах было липко. Сколько же сейчас времени? Тоня даже побоялась спрашивать у взрослых. Может быть, уже ночь и дома ее ищут. Может быть, Аня уже плачет и думает, что она умерла. Скорей к папе, в театр! Теперь только он может за нее заступиться. Но где же площадь? Тоня незаметно пошла сзади девочек, с которыми проходила в кино. Они свернули за угол. И Тоня вслед за ними, к своей радости, очутилась на той же площади. Вдали, за густой сеткой деревьев, сиял огнями ярко освещенный вход. Конечно, это был театр! Тоня побежала вокруг площади. Она знала, что переходить прямо нельзя. Бежать было далеко. Но вот она оказалась перед огромными дверьми. Что-то незнакомое было в этих дверях, в которые, наверно, мог пройти поезд.
Возле дверей стоял высокий молодой человек без шапки. Он читал двухэтажную афишу:
Б
А
С
К
Е
Т
Б
О
Л
— Скажите, пожалуйста, это театр? — вежливо спросила Тоня.
— Нет, это Зимний стадион. Откуда тут взялся стадион?
— Спасибо.
Тоня отошла в сторону. Непонятно, куда же делся театр. Он всегда был тут, на площади. Она увидела, что с другой стороны тоже был какой-то вход. Наверно, это и был театр. Просто она пошла не туда. Тоня побежала вокруг площади. Но и здесь ничего похожего на театр не оказалось.
Оттого, что набегалась, Тоне сделалось жарко. Она расстегнула две пуговицы пальто и задумалась. Куда же все-таки мог подеваться театр, где сейчас в своей будочке сидит Тонин папа и не знает, что она его ищет.
Захотелось немного отдохнуть. Тоня перешла дорогу и направилась в сад. Там она сядет на скамейку и подумает о том, куда, словно в сказке, мог пропасть театр.
Тоня вошла в садик. Мокрый каменистый песок заскрипел под ногами. В саду было пусто, только очень молоденький папа гулял со своим маленьким сыном.
Как раз когда Тоня входила, молоденький папа громко сказал:
— Ну, сынуля, все. Потопали, а то, наверное, мама нас потеряла.
Тоня забеспокоилась еще больше. Если теряются папы с детьми, так о ней, наверно, уже и думать перестали. Нужно все-таки куда-то идти. Она хорошо помнила: театр находился напротив садика, где стоял Пушкин. Сколько раз ходила мимо. Пушкин рукой показывал на театр. Но тут, к своему ужасу, Тоня увидела, что посреди садика не было никакого Пушкина, а на его месте темнел большой камень.
Тоню охватил страх. Исчез не только театр, но и такой красивый каменный Пушкин. Тоня бросилась вдогонку за молодым папой с мальчиком. Они еще шагали через площадь.
— Скажите, пожалуйста, — поравнявшись, торопливо спросила Тоня, — вы не знаете, куда делся Пушкин?
— Какой Пушкин? — молодой папа удивленно остановился.
— Вот такой, — Тоня подняла руку и изобразила, какой был Пушкин. — Он стоял там, в садике.
— Ах, такой! Памятник… Он никогда тут не стоял, девочка, — сказал молодой папа.
Глава 27
БЛИЗИТСЯ ЗАВЕРШЕНИЕ СОБЫТИЙ
Олег Оскарович прошелся по всему Невскому, раскланялся с двумя знакомыми, посмотрел витрину «ТАСС» за стеклом гастронома № 1, достиг Дворцовой площади, но Тони так и не встретил. Пошел снег. Кукс не сдавался. Дойдя до конца проспекта, Олег Оскарович снова позвонил домой и опять не узнал ничего нового.
Вероятно, единственное, на кого теперь следовало надеяться, была милиция. Она должна была разыскать Тоню, которую не могли найти столько взрослых людей.
Олег Оскарович печалился о том, что ему не удалось отыскать Тоню и показать квартире, на что он, Кукс, способен. Кроме того, он чувствовал себя виноватым в том, что так опрометчиво не остановил Тоню и не спросил, куда она идет. Вот если бы он ее нашел!
Склонный к самоанализу, Олег Оскарович задумался над тем, почему он принимает столь деятельное участие в судьбе приемной дочери Рябиковых. Но ответить на свой вопрос Кукс не мог. Странно, но сейчас совершенно забылись сердившие его выходки беспокойной соседки, а вот Тонин веселый смех и любопытные глаза, которыми она следила за его пальцами, когда он печатал на машинке, — помнились и не давали покоя не склонному к сентиментальности сметчику.
Подумав, Кукс решил, что именно он должен сейчас отправиться в театр к Рябикову, по-мужски сообщить все, что ему, Куксу, известно, и предложить свою помощь.
Созрев для такого решенья, Олег Оскарович свернул на площадь, прошел под известной кинозрителям всего мира аркой Главного штаба и, обгоняя праздные пары, форсированным шагом двинулся по проспекту в обратную сторону.
Когда это бывало нужно, Олег Оскарович умел быстро ходить. Не прошло и четверти часа, как он уже приближался к служебным дверям театра.
Взвизгнула пружина, и Кукс оказался в маленьком, тускло освещенном помещении перед окошечком, за которым скучала вахтерша. Рядом была дверь. Над ней скромная стеклянная табличка:
ПРЕДЪЯВЛЯЙТЕ ПРОПУСК
Олег Оскарович просунул голову в окошечко, пробитое в такой толстой стене, что оно могло служить амбразурой для пушки.
— Не откажите в любезности. Как вызвать электрика Петра Васильевича Рябикова?
— Нельзя их вызвать сейчас. Спектакль. Вот кончится скоро, и придут.
Откуда-то сверху из чрева старого здания и в самом деле доносились напевные звуки оркестра.
— Виноват, а долго еще ждать?
— Теперь скоро. Миниатюры сегодня. Недолгая… — через амбразуру вахтерша не без интереса взглянула на Кукса. — Что это их все сегодня? Только что дочка спрашивала. Или ушла?
— Какая дочка?
Олег Оскарович невольно обернулся. У стены, против окошечка, стояла жесткая скамья-диван, а на ней, подперев щеку ладонью, прижатой к подлокотнику, спала девочка в красной вязаной шапочке с белым помпоном.
— Тоня…
Олег Оскарович произнес это так тихо, словно боялся, что звуки его голоса могут спугнуть девочку. Но Тоня даже не пошевелилась.
В первый момент Кукс растерялся. Нужно было немедленно принимать какие-то меры. Но главное…
