Петр Лебеденко - Навстречу ветрам
Кончились патроны!
Отходим, — ответил Януш.
Он хотел перебежать за соседнее дерево, как вдруг пошатнулся и медленно стал оседать на землю. Сквозь листву деревьев Януш увидел человека с пистолетом в руке. Бледное лицо, большие глаза, полные ненависти, страха. На какую-то долю секунды их взгляды встретились. Рот человека искривился, губы что-то прошептали. Он снова прицелился в Януша и выстрелил. Пуля пролетела совсем рядом. Падая, Януш схватился за руку Андрея и успел сказать:
Это Костусь… Предатель… Слышишь, Андрей?
Казимир схватил автомат Януша, послал очередь в сторону подбиравшихся карателей.
Андрей крикнул:
Держись, Казимир! — и бросился к Дзвольскому.
Костусь перебежал к другому дереву, выглянул из-за него, и в тот же миг над головой Андрея пропела пуля. Андрей пригнулся, сделал новый бросок вперед. Он видел, как предатель споткнулся, упал, потом снова вскочил и побежал. Андрей бросился за ним.
Не уйдешь, гад!
Лес становился все гуще и гуще. Деревья и высокие кустарники стояли почти сплошной стеной, колючие ветки преграждали путь, они, словно руками, охватывали человека, рвали на нем одежду, острыми иглами впивались в тело. Спотыкаясь о коряги, Андрей падал, вставал и, пробиваясь сквозь заросли, продолжал бежать вперед.
Он ни о чем сейчас не думал, ничего не видел, кроме мелькавшей в нескольких шагах спины предателя сером френче. Только одна мысль держалась в голове, настойчивая и тревожная: не упустить предателя из виду ни на одну секунду, потому что потом уже не найдешь. Расстояние между ним и серым френчем медленно сокращалось, но Андрей чувствовал, что силы его покидают. Из рассеченного сухой веткой лба сочилась кровь, каплями скатывалась на глаза, липкая, как клей. Андрей ладонью вытирал глаза и, будто подбадривая самого себя, продолжал повторять одно и то же:
Не уйдешь, гад!
Серый френч мелькнул за толстым деревом, на миг показался у раскидистого куста и исчез. Напрягая силы, Андрей, рванулся вперед, пробился через куст и остановился. Сразу же со всех сторон его обступила тревожная, почти осязаемая тишина. Ни одного шороха, ни одного звука, все застыло вокруг, только слышно было, как стучит сердце Андрея и гудит в ушах кровь. Деревья словно сжимали Андрея, мрачно и безмолвно. И в этом безмолвии он чувствовал угрозу. Андрей знал: враг где-то близко, может быть, он уже осторожно поднимает пистолет, целится. Надо что-то делать, надо бежать или упасть на землю, чтобы пуля пролетела мимо…
Выстрел не разорвал тишины. Он прозвучал глухо, почти неслышно. Андрей выронил автомат, постоял еще две-три секунды, покачиваясь из стороны в сторону, и упал лицом вниз. Сразу же из-за поваленного бурей дерева вышел Дзвольский. Он держал пистолет в дрожащей руке; из ствола пистолета шел чуть видимый дымок. Подойдя к Андрею, Костусь нагнулся, поднял его автомат и, взглянув на пустой диск, усмехнулся: «Вот почему он не стрелял!». Потом вытащил из пистолета обойму и прошептал:
Это был мой последний патрон…
Андрей лежал с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Он чувствовал боль в правом плече, но боль была слабой, пуля только задела кожу. Мысль притвориться убитым пришла к нему в тот короткий миг, когда он услышал выстрел. Уже падая на землю, он принял решение: «Враг сейчас выйдет из своего укрытия и тогда…» Что делать «тогда», Андрей еще не знал. Может, удастся наброситься на него сразу, не дав ему опомниться. Может, придется подождать, пока он отойдет на несколько шагов. Когда Дзвольский подходил к нему, Андрей подумал: «Ему может прийти мысль выпустить в меня еще одну пулю, чтобы быть уверенным…» И сразу же возникло непреодолимое желание вскочить и защищаться. Если уж погибнуть, так погибнуть в бою, а не быть убитым, как беззащитный кролик! Вскочить? Но враг, конечно, держит в руке заряженный пистолет. Вот он подходит все ближе и ближе. Он будет стрелять в упор, не промахнется. Нет, надо лежать…
Андрей чувствовал, как сжимается сердце. Мелкая дрожь побежала по спине, по рукам. Усилием воли он подавил ее, затаив дыхание, ждал. Потом он услышал, как предатель прошептал по-польски: «Это был мой последний патрон…» Страх уступил место расчету: выбрать момент, когда враг повернется спиной. В руках у него автомат, Костусь может нанести удар прикладом…
Дзвольский спрятал пистолет в карман, повесил автомат на шею, и, оглянувшись по сторонам, прислушался. Выстрелов не было слышно, и Костусь подумал, что бой уже кончился. Он представил себе Данека, окруженного партизанами. Что сделает поручик? Вернее всего, пустит себе в голову пулю.
Даже не взглянув на свою жертву, Дзвольский повернулся и пошел на запад. И в ту же минуту Андрей вскочил, двумя прыжками настиг врага и бросился на него. Он усидел перекошенное от страха лицо Дзвольского, хотел ударить его в висок, но почувствовал, что не может поднять правую руку. Тогда он левой обхватил Костуся за шею и повалил его на землю. Ударившись раненым плечом об автомат, Андрей невольно вскрикнул от резкой боли и разжал руку. Дзвольский рванулся, приподнялся и ударил Андрея ногой в живот. Андрей охнул, на миг в глазах стало совсем темно. Он отполз в сторону, нащупал рук ой толстую короткую палку. Превозмогая страшную боль. Андрей быстро поднялся и, глядя в большие, полные ненависти и страха глаза поляка, медленно двинулся на него. Дзвольский держал автомат за ствол, как дубинку. Он тоже смотрел на Андрея, бледный, с вздрагивающими красивыми губами. Потом не выдержал, стал пятиться назад, пока не наткнулся спиной на дерево. Андрей остановился в двух шагах от него. Оба молчали, наблюдая за малейшим движением друг друга, готовясь нанести решающий удар. Казалось, два зверя застыли перед прыжком, пройдет секунда-другая, и в мрачной чаще леса разыграется очередная трагедия — битва за жизнь…
Выбрав момент, когда Дзвольский на мгновение отвел взгляд в сторону, может быть, думая о бегстве, Андрей взмахнул дубинкой. Он слышал, как дико вскрикнул поляк, и успел подумать: «Теперь не уйдет». И в ту же секунду страшный удар в голову лишил его сознания. Протянув вперед руки, словно боясь упустить врага, Андрей упал. Он не видел, как, хватая широко открытым ртом воздух, в двух шагах от него рухнул на землю Дзвольский.
4Костусь первым пришел в себя. Увидев рядом с собой неподвижно распростершееся тело Андрея, он долго не мог ничего припомнить. В голове гудело, и Дзвольский подумал, что это гудит в деревьях ветер. Но желтые листья без движения висели на ветках, лес был безмолвен, только над головой тихо вскрикивала какая-то птица. Потом Костусь услышал глухой стон, вырвавшийся из груди Андрея. И сразу все вспомнил: поднятую над своей головой дубинку, перекошенное лицо врага и мелькнувший в воздухе приклад автомата. Вспомнил, как он старался вложить в удар всю свою силу, всю ненависть. Теперь надо было что-то делать. Что? «Уходить! — мелькнула мысль. — Уходить, пока не поздно». Он попытался встать на ноги, но голова снова закружилась, к горлу подступила тошнота. Немного переждав, Дзвольский на четвереньках, как недобитый зверь, стал уползать от Андрея. Все дальше, дальше. Вот уже скрылось за зарослями то место, где остался враг. Живой, но уже обезвреженный. Пока он придет в себя, Костусь будет далеко. Где-нибудь в укромном местечке он отдохнет, наберется сил и двинется дальше. Прощайте, поручик Данек. Вряд ли нам удастся встретиться на грешной земле, да это и лучше. У каждого своя судьба, у каждого…
Стой, шкура!
Дзвольский замер, прижавшись к земле. Тошнота опять подступила к горлу, в голове загудело сильнее. Он боялся поднять глаза.
Вставай!
Костусь приподнял от земли голову и украдкой посмотрел на стоявшего над ним человека. Он чуть не вскрикнул от страха и даже закрыл глаза. Ему казалось что это продолжается бред, что он еще не приходил в сознание от удара. И хорошо, что это так. Пройдет несколько минут, он откроет глаза — и страшное видение исчезнет, вокруг будет стоять только безмолвный лес и где-то сзади будет лежать поверженный им враг. Да, хорошо, что это только бред…
Вставай, волчья душа!
Человек сильной рукой приподнял Дзвольского за шиворот и поставил перед собой. Он был страшен: заросшее лицо, длинные опаленные волосы, грязное тело со следами недавних ожогов и дикий, ненавидящий взгляд.
Дзвольский понял: перед ним тот, кого пытали на костре. Он не видел тогда партизана вблизи, ему было страшно встретиться с одним из тех, кого он предавал, и Костусь ни разу тогда не подошел к месту пытки. Теперь он чувствовал: пришел час расплаты. От такого не уйдешь, такой не простит.
Дрожишь, шкура? — угрюмо сказал Войтковский и оглянулся по сторонам. — Эй, Казик, где ты?
Я здесь, отец, — донесся слабый голос мальчика.
Казик недолго сидел на дереве. Когда он увидел, что Андрей побежал за человеком, который стрелял в Януша, он соскользнул вниз и бросился вслед за ними. Ему было трудно пробираться через колючие кусты и поваленные деревья, и он сразу же потерял из виду и Андрея и преследуемого Андреем карателя. Через некоторое время Казик услышал выстрел, потом второй. Он побежал быстрее. Вдруг он увидел на земле русского летчика и уползающего на четвереньках врага. Мальчик склонился над Андреем, посмотрел в его лицо и радостно вскрикнул: летчик был жив. Он пошевелился, стараясь приподняться, но не смог. Казик проговорил:
