Петр Лебеденко - Навстречу ветрам
А ваше оружие, отец?
Не беспокойся, сын мой, — ответил ксендз. — Святая церковь не возбраняет слугам своим истреблять врагов огнем и мечом. — Он приподнял сутану, вытащил из кармана пистолет и засунул его за пояс. Потом, взглянул на офицера и добавил: — А стреляю я не хуже любого из твоих солдат, сын мой.
Поручик первым ступил на зыбкий мост из поваленных деревьев и веток. Пройдя несколько шагов, он махнул рукой:
За мной!
Каратели, с опаской поглядывая под ноги, двинулись за офицером. Гать, не достигая дна. колебалась, погружалась в топь. Все больше и больше людей втягивалось на переправу. Дзвольский шел последним, поминутно оглядываясь назад. Он видел, как начали отходить солдаты из тылового охранения. Когда поручик был уже на полпути, они вступили на переправу. Костусь облегченно вздохнул. До последней минуты он ожидал нападения тыла, но все было тихо, только чуть слышно всплескивалось под ногами болото…
Неожиданно сзади, разрывая тишину, загремели выстрелы. Шедший впереди Костуся ксендз схватился обеими руками за бок, пошатнулся, нога его соскользнула с ветки, и он упал в болото. Упал еще какой-то солдат, крикнул второй. Ксендз протянул руку Дзвольскому, глазами, полными страха, взглянул в его глаза:
Спаси, сын мой…
Кругом свистели пули, косили людей. Поручик кричал:
За мной!
Но те, кто шел сзади, бросились обратно, к лесу. За ними, сталкивая друг друга с переправы, побежали остальные.
Хлопы, пся крев! — орал Данек. — Куда бежите?!
Взглянув на погружающегося в болото ксендза, Дзвольский тремя прыжками достиг твердого берега и свернул в сторону. Солдаты падали на землю, снимали автоматы, стреляли в лес, в невидимого врага. Поручик быстро организовал оборону. По стрельбе партизан он понял: их немного, через некоторое время, когда солдаты придут в себя, можно будет пойти в контратаку. Сейчас же необходимо оттянуть свой отряд от болота, укрыться за деревьями.
Отползая к лесу, поручик передал приказание: не стрелять, пока противник не станет видимым, всем двигаться влево.
Медленно, часто останавливаясь и прислушиваясь, уходили от страшного болота Януш, Андрей, Казик с отцом. Войтковский стискивал зубы от боли, но молчал. Обожженные руки и ноги горели, болело все тело, тошнило от попавшей в желудок болотной мути. Казимир шатался, как пьяный, опираясь на плечо Андрея, и шел с полузакрытыми глазами, всей грудью вдыхая чистый лесной воздух. Изредка он протягивал руку, касался головы Казика и шепотом спрашивал:
Казик, ты здесь?
Он не мог избавиться от мысли, что ему приснился кошмарный сон. Дым костра, огонь, облизывающий его тело, столб в болоте, змея, подбирающаяся к лицу, Казик с ножом в зубах… Но где сон, а где жизнь? Огонь и дым — это не сон: больно ступать ногами, болит тело. Может, сон — это Казик? Сейчас вздрогнет болото — и Войтковский исчезнет в трясине, не увидев больше ни своего сынка, ни новых друзей — Януша и русского летчика Андрея. Последний предсмертный кошмар — и все кончится…
Опять Казимир протягивает руку, в темноте находит маленькую голову с еще не высохшими волосами и спрашивает:
Казик, ты здесь?
Казик прижимается к нему и тихо отвечает:
Я здесь, отец.
Казик здесь. И здесь, под рукой, плечо русского летчика.
Над головой шелестят листья, впереди идет Януш с автоматом на шее. Нет, все это было, ничего не приснилось, жизнь продолжается.
Ах, шкуры, волчьи души! — восклицает Войтковский и останавливается. — Дальше я не пойду. Никуда не пойду, пока не пущу кровь этим шакалам. Ты дашь мне автомат, Януш?
Они уже давно ушли от лагеря карателей. Можно отдохнуть, и Януш говорит:
Сядем.
Андрей достал из кармана сухарь, отдал Войтковскому:
Ешь, Казимир. Тебе надо подкрепиться.
Казимир взял сухарь, и ему захотелось сказать русскому летчику какое-то необыкновенное слово. Но что сказать? Бывший бандит пан Войтковский не знает такого слова, но он чувствует, что оно есть, только таится там, в сердце. Какое-то чувство, незнакомое, непохожее ни на какое другое, охватывает Казимира. Чаще дышит Казимир, и рука, в которой он держит маленький заплесневелый сухарь, чуть заметно дрожит. Казимир осторожно, так, чтобы никто не увидел, подвигается к русскому летчику и своим плечом касается его плеча. Ничего не говорит. Ни одного слова. И сразу же отодвигается в сторону, к Казику. Хорошо. Никто ничего не заметил, а Войтковскому стало легче, стало совсем легко. И он думает: «Хорошо, что человек есть человек. Собака разве поймет такое?»
Они хотят найти отряд какого-то Антека, — сказал Казимир. — Найти и уничтожить.
Антека?! — воскликнул Януш. — Ты не ослышался, Казимир?
Нет. Я сразу подумал, не тот ли это Антек, о котором вы говорили.
Это не тот Антек, — в раздумье проговорил Андрей. — Никита ведь не сел, они улетели.
Они могли сесть в другом месте, — предположил Януш, — и, прежде чем разойтись выполнять задания, могли попробовать отыскать наши следы.
Что ж, может быть, и так — согласился Андрей. — И наш ли это Антек или другой, мы должны как-то найти его. Конечно, если он близко, то слышал выстрелы и постарался скрыться. Что ты предлагаешь, Януш?
Нам не удастся перейти болото раньше этих бандитов, — сказал Януш. — Но когда они начнут переправляться на ту сторону, мы сможем ударить им в тыл. Вряд ли они организуют погоню.
…Серый, туманный рассвет полз по лесу, как дым от затухающего костра. Спешили куда-то ночные тени, прыгали, подгоняемые ветерком, и исчезали в чаще. Гудели над болотом тучи комаров, вскрикивала ранняя птица, сонно бормотали лягушки, кем-то разбуженные в неурочный час. Туман все редел и редел, далеко за лесом заалела заря. Вот-вот сквозь густые кроны пробьются первые лучи солнца и наступит новый день. Жизнь, притаившаяся на ночь, встряхнет плечами, сбросит сонную тишину и шагнет в утро, распевая веселые песни. Но прежде чем взошло солнце, лес наполнился выстрелами, криками людей, взвизгиванием тысячеголосого эха. «Тра-та-та-та!» — трещали автоматы и над деревьями пели: «Ти-у-у-ти-у-у!»
Януш и Андрей схватили автоматы, вскочили, побежали к болоту. Януш крикнул:
Казимир, уводи мальчика!
Казик, сонный испуганный, схватил руку Казимира, дрожащим голосом спросил:
Что это, отец?
Казимир минуту стоял в нерешительности, потом поднял Казика на руки, сказал:
Лезь на это дерево, малыш. И сиди, пока я не вернусь. Ну, быстро!
Он догнал Андрея и Януша, когда те остановились на опушке, спрятавшись за толстым дубом.
А Казик? — спросил Януш.
Там. — Войтковский махнул рукой. — Смотри, Януш, эти собаки пятятся назад. Дай им.
Далеко. Они залегают, отстреливаются. Подойдем ближе.
Пригнувшись, перебегая от дерева к дереву, Януш, Андрей и Казимир приблизились к залегшим карателям и несколько мгновений наблюдали за ними. Вот приподнялся офицер, что-то крикнул кучке солдат, лежащих рядом. Те зашевелились, один за другим стали незаметно отползать в сторону, к лесу.
Они хотят обойти Антека, — сказал Казимир.
Похоже, — спокойно ответил Януш. — Андрей, приготовились.
Рассчитывая, что их никто не видит, солдаты вскочи ли на ноги и побежали.
Огонь! — крикнул Януш.
Трое свалились сразу, один споткнулся, сделал два-три шага и тоже рухнул на землю. Остальные повернули назад, к своему отряду. В наступившей тишине были слышны чьи-то испуганные возгласы:
Нас окружили!
В это время справа из чащи показалась группа партизан, человек шесть. Воспользовавшись замешательством карателей, они броском приблизились к лежавшему высохшему дереву и укрылись за ним. Через секунду в самую гущу врагов полетели гранаты. Стоны раненых, дикие вопли смешались с треском автоматов. Одни из партизан снова вскочил, поднял над головой руку с гранатой и сразу упал, сраженный пулей. Другой перехватил гранату и швырнул ее далеко вперед.
За мной! — закричал, вскакивая с земли, офицер.
С пистолетом в руке он шел к лесу, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули.
Это он, волчья душа! — прохрипел Казимир. — Поручик Данек.
Андрей приложил автомат к плечу, прицелился, нажал на спусковой крючок — длинная очередь влилась в общий гул боя. Автомат дрожал в руках, Андрей в исступлении повторял все одно и то же:
Вот вам, гады… Вот вам, гады!..
Береги патроны, — предупредил Януш.
Офицер продолжал идти вперед медленно, изредка останавливаясь и стреляя из пистолета. Поднимались с земли прижатые пулями каратели и, вдохновленные бесстрашием своего командира, шли за ним. Падали убитые, отползали в сторону раненые, а остальные шли вперед, держа автоматы у груди. Офицер что-то сказал, и четверо солдат повернули влево и направились в сторону Януша, Андрея и Казимира. Януш дал короткую очередь. Один солдат упал, трое других легли на живот, начали ползти. Андрей крикнул:
