Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай
— Убедительное доказательство лояльности и преданности, не правда ли? — с улыбкой сказала заместитель главкома.
— Это было легко сделать, поскольку именно Нгуен Куок сам готовил аварию, — ответил Фам Лань. — Для подрыва самолетов мы использовали магнитные мины с часовым механизмом, которые позаимствовали у американцев. Хорошие, безотказные мины. Правда, достали всего восемь штук.
— Скажите, Фам Лань, — задал вопрос военный комиссар, — после столь трагических для американцев событий не станет ли работа для наших товарищей значительно труднее? А может быть, и вовсе невозможной? Какие у вас на этот счет предложения?
— Да, за каждым шагом вьетнамцев, работающих на базе, будут следить. Придется быть крайне осторожными, как говорят, уйти в глухую защиту. На базе размещен батальон особого назначения, которым командует майор Тхао, человек подозрительный и злобный. Мы думали, что после того, как между американцами и солдатами батальона произошло столкновение, майора уберут, может быть, накажут. Но в Сайгоне у него есть сильная поддержка, и майора оставили на месте. По-видимому, ответственность за инцидент возложили на американцев, что подстегнет майора Тхао на новые репрессии, в том числе и против мирного населения. К этому мы подготовимся. Но к акциям против базы мы подступим с другого конца. По сведениям, поступившим из Дананга, туда пришел большой транспорт с грузом для базы. Сейчас его начинают разгружать, потом по дороге номер девять его повезут на автомашинах. Думаю, что надо позаботиться о том, чтобы серией диверсий нанести удар с этой стороны, заставить чувствовать американцев, что они находятся в мышеловке. Пусть нервничают, пусть мечутся. В обстановке неуверенности и паники каждый наш удар будет иметь сильное психологическое воздействие. Они, конечно, станут предпринимать попытки всей своей мощью атаковать наши части, проводить жестокие карательные походы. Мы должны быть готовы и к этому, хорошо вести разведку, разгадывать планы, менять дислокацию подразделений и в то же время использовать каждый удобный случай для контрударов. Устраивать засады, нападать на отдельные посты, уничтожать патрульные отряды. Но после происшедшего положение действительно может принять острый характер и борьба станет труднее.
— Мы постараемся облегчить положение наших частей, действующих вдоль дороги номер девять и в районе базы, активными боевыми действиями на других участках, начиная от дельты Меконга и до семнадцатой параллели, — сказал военный комиссар в ответ на слова Фам Ланя. — Военный совет уже начал разработку таких операций. Они в определенной мере будут нашей реакцией на предстоящие выборы президента сайгонского режима и депутатов так называемого национального собрания.
К этому времени предвыборная кампания в Южном Вьетнаме набирала силу. Закулисная борьба соперничающих группировок, о которой печать не могла обмолвиться ни единым словом, проявлялась в растущем напряжении общественной жизни. На фоне постоянных арестов людей по малейшему подозрению, репрессий против деятелей культуры, преследований религиозных кругов, особенно буддистов, выступающих за демократизацию правления, добивающихся большего пропорционального представительства в будущем парламенте, совершались компромиссные сделки между различными течениями, не имеющими общей платформы, но объединяющимися на базе антикоммунизма. Все большее влияние получали в политическом аппарате католики — сторонники прежнего президента Нго Динь Зьема. Американские специальные службы, используя все свое влияние, стремились к образованию смешанной гражданской католико-буддистской администрации, чтобы, придав облик респектабельности и законности правлению военной хунты, заставить ее вести более активные боевые действия против все более растущего сопротивления народа.
В штабе Фронта освобождения были хорошо известны склоки между Нгуен Ван Тхиеу и Нгуен Као Ки, каждый из которых мечтал если не окончательно похоронить своего противника, то хотя бы выбить его из седла или ограничить роль в государственном аппарате. Ставка американцев на Тхиеу, более отвечающего их интересам в данный момент, заставила их создать коалицию генералов, выступившую с решительным требованием покончить с двоевластием. Генералы, выполняя установки Уэстморленда, довольно прозрачно намекнули Тхиеу и Ки на свои условия: или они выступают на выборах по одному списку — первый на пост президента, а второй — вице-президента, — с единой программой, или военные найдут других кандидатов. Тхиеу, поняв, что Соединенные Штаты сделали окончательный выбор в его пользу, сразу согласился с генеральским демаршем. Нгуен Као Ки, легко распознавшему, откуда и в какую сторону дует американский ветер, ничего не оставалось, как смириться, дать согласие «работать рука об руку со своим старшим братом и другом для сокрушения коммунизма и усиления Южного Вьетнама, оплота свободы и демократии, пользующегося поддержкой и уважением своих друзей и союзников».
— Нынешняя коалиция Тхиеу и Ки, — сказал председатель Фронта, проанализировав обстановку в сайгонской верхушке, — это временный союз двух хищников, с удовольствием бы перегрызших горло друг другу, но боящихся своего грозного укротителя, наблюдающего за ними и готового пустить в ход свой беспощадный хлыст. Кого бы ни выбрал этот укротитель для своего цирково-
го представления, дело нам придется иметь с ним самим. Поэтому все наши дела будут подчинены нанесению ударов по хозяевам сайгонской клики. Мы будем использовать для этого как военные силы, так и оружие политической борьбы, борьбы за народные массы, за усиление своего влияния на них. Наши политические лозунги ясны и понятны народу. Потому-то перспективы борьбы на нынешний год нас радуют, хотя мы предвидим и трудности, и потери в этой борьбе. Однако нас уже ничто не может остановить на пути к победе. В отличие от сайгонского режима, лишенного корней и связей со своей землей, наша революционная борьба — это борьба народа, питающего ее своими соками жизни. Дерево свободы, которое мы посадили, уже распускается, скоро оно зацветет, а потом и даст свои чудесные плоды. Плоды победы.
По донесениям агентов, в Сайгон стали поступать сообщения, что в городах и контролируемых правительством сельских районах распространяются листовки с программой Национального фронта освобождения, которая отрицательно влияет на настроение населения и вызывает сильное брожение.
Нгуен Као Ки, познакомившись с доставленными материалами, вызвал к себе начальника контрразведки и задал ему вопрос: знает ли он о подрывных листовках Вьетконга?
— Да, господин премьер-министр, — ответил начальник контрразведки, — два дня назад мы получили несколько штук и начали расследование. Думаю, что потребуется еще немного времени, и мы установим, где они печатались.
— Пока вы готовитесь, генерал, Вьетконг распространит их не только среди гражданского населения, но и среди военных. Вы представляете, какие настроения могут родиться в среде солдат? Эта коммунистическая пропаганда рассчитана на серую массу, с которой у нас и так хватает забот.
Премьер замолк на несколько минут, чтобы еще раз прочитать тексты обращения. Ему стало не по себе. Простыми словами, понятными и интеллигенту, и крестьянину, и недовольным религиозным деятелям, определялись цели, которые Вьетконг ставил: «разгром американских агрессоров и их сообщникоз; создание национального демократического правительства на широкой основе; проведение социальных преобразований; строительство независимого, демократического, мирного, нейтрального и процветающего Вьетнама; подготовка к мирному воссоединению страны».
— Нет уж! — не сказал, а прокричал премьер, отбрасывая в сторону листовку. — Этого мы не допустим! Не допустим! Свернем голову! Надо, генерал, быстрее действовать, чтобы зараза не распространилась вглубь. Ищите, откуда она исходит, рубите головы, пусть вас ничто не останавливает.
— Так и будем действовать, господин премьер.
Когда начальник контрразведки ушел, Нгуен Као Ки почувствовал себя неловко: нервы сдали, показал себя слабым и напуганным. Он, Железный Ки, как его называли подобострастные подчиненные, потерял присутствие духа, вел себя как какой-нибудь американец, не умеющий держать себя в руках, когда сдают нервы. Много раз он видел безобразные сцены в среде американцев и с презрением думал о людях, которые ведут себя подобным образом. В таких случаях ему всегда хотелось сказать: «Чего бесноваться? Разве это поможет делу? Молнией ягодицы не согреешь. Надо думать, а не кричать, голова поможет лучше, чем горло». А тут сам оказался в смешном положении. Что подумает этот выскочка, выкормыш Тхиеу?
Начальник контрразведки действительно подумал, что премьер стал сдавать. Впрочем, он понимал причину этого: кончается его правление. До сентября еще покричит, а потом пойдет быстро под гору. В роли диктатора Тхиеу быстро обломает ему крылья. Потом, поразмыслив немного, проникся сочувствием к премьеру: боится будущего. «А я разве не боюсь?» — задал сам себе вопрос. Сколько он насмотрелся на допросах и пытках на вьетконговцев! Смерть стоит рядом, а они одно: все равно вам скоро конец! У самого часто сдавали нервы, и он, выхватив пистолет, выпускал в фанатика всю обойму. А что толку? Они растут, как трава. Не успеваешь срезать ее. И чем же они притягивают к себе людей? Сто девяносто тысяч дезертиров за год — это же сила, восстановить которую почти невозможно. Наверное, прав премьер, надо поострее точить нож и резать всех подряд, если не хотим, чтобы резали нас.
