Павел Ермаков - Все. что могли
Наконец, майору надоело разыгрывать дипломатию, он выхватил пистолет и заорал, что прикажет его расстрелять. Спрашивал пленного для проформы, чтобы русский мог признанием сохранить себе жизнь.
— Я уважаю мужество, — горячился он. — Вы принесли себя в жертву. Начальник штаба полка оказался в роли корректировщика огня артиллерии.
«Ты сам смог бы так? Если смог, захотел бы?» — мысленно спрашивал Ильин своего соперника. Танкист все больше распалялся:
— Мы столкнули ваш батальон в реку и снова перешли на тот берег. Ваши люди бросили вас.
— Все ты врешь, майор. На том берегу вам больше никогда не бывать. Разве только в плену. Вот как я у вас…
Договорить ему не дали. По знаку танкиста в хату ворвались трое военных и начали избивать. Он сопротивлялся, кулаком сшиб кого-то с ног, понимая, что этим окончательно подписал себе смертный приговор. После удара рукояткой пистолета по забинтованному затылку он потерял сознание.
Очнулся опять в сарае, на глиняном полу у дверей. Переполз на солому, уткнулся лицом в нее, задохнулся от запаха прели. Повернулся на бок. В щели под крышей пробивался рассеянный свет. Возможно, был вечер того же дня, а может, утро следующего. Он этого не знал.
«Зачем меня не убило там, на плацдарме, на берегу Днепра? — тяжко, как ржавые петли, проворачивались мысли. — Почему не пристрелили здесь? После всего, что случилось, лучший выход».
В висках и затылке опять закололо. Свет в щелях почему-то начал меркнуть. Так бывает, когда при ясном небе вдруг набегают тучи, по земле начинают ползти тени, и вскоре всю округу затягивает мрак; тогда неуютно, тревожно становится на душе. Такое же происходило сейчас и с ним.
Ильин открыл глаза. В амбарную дверь вползала промозглая сырость. Склонившийся над ним солдат в каске дергал его за рукав.
Ввели в ту же хату, где допрашивали раньше. На столе уже не стоял телефон, не было и тех людей, которые били его. Со света, в полумраке комнаты, он не сразу разглядел офицера в длинном плаще, высокой фуражке. «Сплавили меня в разведку? — подумалось ему. — Надеются из меня что-то выжать?»
Он не ошибся, по вопросам понял, что от него хотят и рассчитывают добиться многого. Этот — не полевой танкист, он вопросы ставил не в лоб, заходил издалека, с хитрецой, с подвохом. Хмельная затея овладела Ильиным. Он заявил:
— Все расскажу. Тем, которые допрашивали, ничего не сказал. Они — люди грубые. У вас обхождение другое.
Офицер вскинул брови, подбодрил:
— Мы поняли друг друга. Договоримся.
«С теми… я тоже договорился. Без малого — ухлопали», — подумал он с отчаянной веселостью и продолжил:
— Вас интересует, какие новые части против вас появились? Все та же армия, которая гонит вас от Сталинграда.
Переводчик сбился, видно, не сразу нашел, как передать значение слова «гонит».
— Боевых задач у нас немного. Всего три, — Ильин вытянул в сторону офицера растопыренные пальцы, начал их загибать. — Первая — в ближайшее время возьмем Киев. Как пить дать.
Опять переводчик замешкался, что-то долго пояснял офицеру.
— Вторая — выйдем на границу и вышвырнем вас с нашей земли.
Как он понял, немец оказался не дурак, с первых же слов уловил издевку.
— Третья? Продолжайте, — пренебрежительно протянул он.
— Берлин возьмем. За все, что вы натворили у нас, строгий счет предъявим.
Ильин замолчал, встретился с колкими глазами офицера. Взгляд его ничего хорошего не предвещал.
— Три задачи? — нервно засмеялся офицер, снял фуражку, тряхнул волосами. — Вам лично ни одной из них выполнить не суждено. До этого мы вас прежде трижды убьем.
— Убить можно только единожды, — возразил Ильин.
— Вы напомнили о Киеве, — не слушая, резко сказал офицер. — Там на площади вас и повесим. Это первая ваша смерть. Потом сбросим листовки над вашей армией, сообщим, что майор Ильин добровольно сдался нам и выдал военные планы русских. Это — вторая.
Офицер достал из планшета удостоверение Ильина, полистал.
— Здесь ваш домашний адрес. Это третья ваша смерть. Пошлем агента к вам в тыл. Он найдет способ довести до вашей семьи, до всех, кто вам верил, о вашем предательстве.
У Ильина мурашки забегали по спине. За год жизни на оккупированной земле узнал, как они могут ошельмовать человека.
В этот раз его не били. Подержали еще немного в сарае и теперь везли куда-то. Может, уже осуществляли свое коварное обещание.
Запахло каменноугольным дымом, машинным маслом, мазутом. Скоро грузовик проскочил через переезд, тускло блеснули рельсы. Миновали перелесок и оказались перед стоящим на пути товарным составом. На платформах громоздились танки, самоходки. У одних была продырявлена броня, у других обрублена пушка или сворочена башня. Впереди локомотива полувагон, груженный камнями. Между паровозом и платформами затесался «телячий» вагон с наглухо задраенной дверью.
«Накостыляли где-то, — мстительно подумал Ильин. — Не на моем ли плацдарме? Хрен тебе, а не Днепр», — посулил он майору-танкисту.
Грузовик остановился. Один из солдат, стороживших Ильина, соскочил на землю, второй продолжал настороженно следить за пленным. Ильин жадно шарил взглядом по перелеску. Улучить бы момент…
Неожиданно реванул паровоз. Короткие тревожные гудки расплескались над перелеском. Неподалеку начал бить крупнокалиберный пулемет. Из-под низко нависшего над дорогой темного облака вынырнули три самолета и уступом, один за другим, на бреющем прошлись над составом.
«Наши, «ишачки», — Ильин обрадовался, теперь он не один перед немцами.
Гул моторов задавил паровозные гудки, лишь было видно, как в посеревшем вечернем воздухе вспыхивали клубы пара.
Первая бомба рванула с недолетом впереди состава. Вторая грохнула возле автомашины. По брезенту стегануло пламя, тент посекло осколками, автомобиль, словно спичечный коробок, опрокинуло набок. Ильин, опомнившись от удара, почувствовал сверху себя тяжесть. Это был солдат-охранник, убитый осколками наповал. Мелькнуло в голове: «Не хватало, чтобы свои разбомбили». Столкнул охранника.
Подхватил его автомат, выбрался из помятого кузова, укрылся за колесом грузовика. Слышались истошные вопли. В середине состава горел вагон.
При следующем заходе бомба рванула рядом с «телячьим» вагоном. Распахнулась дверь, оттуда прыгали люди в красноармейской одежде. «Пленные… Меня к ним везли», — опять мелькнула мысль.
Пленные сыпанули в лощину, побежали к перелеску. Наперерез им рванулись немецкие солдаты. Ильин дал по ним несколько коротких очередей. Тут же пуля ударила рядом с ним, в колесо, из которого с шипением рванулся сжатый воздух.
Возле него кто-то упал.
— Свой, партизан? — услышал запыхавшийся возглас.
— В кузове убитый солдат, сними подсумок.
— Понял.
Вернулся тот скоро, но еще раньше у Ильина кончились патроны, автомат смолк. Вставляя новый рожок, поданный ему нечаянным помощником, он впервые взглянул на него. Это был молодой парень в разорванной гимнастерке, без ремня и босой. На мятых погонах заметил по три звездочки.
— Во, разжился, — парень держал гранату за длинную деревянную ручку. — Две в немцев, последнюю для себя. Второй раз черта с два им дамся.
Старший лейтенант привстал на колени, натянул шинель, потом, лежа на боку, надел сапоги с короткими голенищами.
— Босиком далеко не ускачешь, — словно бы оправдывался он перед Ильиным за то, что раздел убитого солдата.
Последняя бомба попала в паровоз, над ним поднялось огромное облако пара. Самолеты исчезли в вечерней дымке.
— Отходи за состав, прикрою, — Ильин целился в перебегавших немцев, стрелял экономно.
Но его огня было мало, немецкие солдаты лупцевали по бежавшим красноармейцам. Расстреляв второй магазин, Ильин метнулся под вагон, перекатился через рельсы и свалился в кювет. Немцы были уже возле перевернутой машины. Старший лейтенант одну за другой метнул обе гранаты. Ильину казалось, он и пленный офицер оторвались, вышли из зоны обстрела, достигнув лесной опушки и укрывшись за деревьями. Вдруг его стегануло под правое колено. Он ухватился за молодой дубок. Старший лейтенант подставил плечо. Ильин заковылял, в сапоге захлюпало.
Остановились на поляне возле небольшого стожка. Совсем стемнело.
— Не везет, третий раз пуля пометила эту ногу, — опустившись на сено, Ильин бережно ощупывал колено.
— Давайте перевяжу, — старший лейтенант достал из кармана тряпицу. — Детишки на фронт посылку прислали, мне достался шарфик. При обыске сберег.
Мягкой широкой лентой он дважды обмотал Ильину ногу поверх штанины, завязал.
— Как вас звать, старший лейтенант?
— Сашей. Александр Фролов, командир противотанковой батареи, — охотно отозвался он и поправился: — Бывший…
