Богдан Сушинский - На острие меча
Распрощавшись с маркизой, д'Артаньян решил, что еще достаточно светло и можно осмотреть само имение и его окрестности.
– Что-то не нравятся мне слуги маркизы, – предупредил его Серж, призванный сопровождать хозяина. Он появился с двумя пистолетами за поясом и лично проверил пистолет графа. – Особенно турок, который встречал нас, и этот рыжий шотландец.
– Что за страхи, сержант? – он так и продолжал называть слугу по его армейскому чину, резонно считая, что это должно хоть как-то возвышать Сержа в его собственных глазах. Как и в глазах окружающих. – В конце концов, мы в девичьем пансионате.
– Том самом, тело одной из воспитанниц которого – из числа неугодных маркизе – выловили недавно в реке.
– Чье именно тело? – насторожился лейтенант.
– Амелии де Мюно, подруги нашей баронессы Лили, с которой они жили в одной комнате. Такая же опасность угрожает и самой баронессе.
– Откуда тебе это известно?
– Я обещал молчать.
– Так молчи, если обещал. Под раскаленным железом молчи. Но не со мной же!
– Мне рассказала все это воспитательница, она же и служанка маркизы, Илирия. Гречанка. Она утверждает, что самой баронессе тоже угрожает опасность. Гречанка не сомневается, что Амелия убита слугой-турком. По приказу маман Эжен.
– Так что это, пансионат благородных девиц или бандитское пристанище?
– Илирия уверена, что весь пансионат оказался во власти заговорщиков, с которыми справиться потруднее, чем с разбойниками. За ними – могущественные кланы Парижа и других городов Франции. – Прервав свой рассказ, Серж метнулся к двери и резко открыл ее. Перед ним предстал улыбающийся турок. В руке он держал поднос с двумя бутылками вина.
– Презент маркизы? – спросил д'Артаньян первое, что пришло ему в голову.
Турок вошел в комнату, выставил бутылки и бокалы на стол и посмотрел на графа.
– Приглашаю, – указал граф на стул. – Выпей с нами.
Все еще улыбаясь, Гафиз притронулся рукой к уху: ничего, мол, не слышу. И промычал нечто нечленораздельное.
– Тогда убирайся к черту! – провоцировал его д'Артаньян. – Вместе со своей хозяйкой и баронессой!
Турок продолжал подобострастно улыбаться, как могут улыбаться только слуги, вышколенные на Востоке.
Когда шаги его отстучали по коридору, Серж взял обе бутылки, осмотрел их и, открыв форточку, вылил содержимое за окно, предварительно смочив вином оба бокала.
Созерцая эту процедуру, мушкетер страждуще облизал губы:
– По-моему, с вином ты слишком… увлекся, – с укоризной молвил он. – Даже если предположить, что «Лесная обитель» действительно стала пристанищем заговорщиков.
– И девиц своих пансионат готовит для участия в заговорах: кого – в качестве любовницы, кого – жены или подруги высокопоставленной дамы, – решительно добавил Серж.
Из окна комнаты видны были окна пансионата. Какое-то время д'Артаньян внимательно изучал их.
– Второй этаж, первое окно справа, – словно вычитал его мысли Серж, оказавшись у него за спиной.
– Она знает о моем появлении?
– Уже должна знать. Гречанка обещала сообщить.
– Откуда такое рвение у гречанки? Ожидает вознаграждения?
– За вознаграждение она бы так не старалась. Жаждет мести. Маркиза ее саму использует в качестве «вознаграждения» за услуги, которые оказывает маман Эжен ее слуга-турок. Так вот, после исчезновения Амелии маркиза отдала ее на растерзание этому немому турку на целых три ночи. Как никогда жестко приказав при этом быть поласковее. Кстати, Гафиз действительно немой, но слух у него прекрасный.
– Нам нельзя выдавать гречанку. Маркиза не должна знать, что Илирия наша союзница.
– Молитвенно, граф, молитвенно…
В тот же вечер они осмотрели все имение. Никто не препятствовал им. Только когда попытались войти в здание пансионата, на пороге возник все тот же турок Гафиз. Улыбаясь, он решительно, почти яростно, замахал руками, мол, не велено. На поясе у него висел длинный кинжал с богато инкрустированной рукоятью.
– Вы не смеете ступать сюда, – появилась в глубине прихожей уже знакомая им леди Стеймен. – Мы никогда не впускаем гостей в пансионат.
Ни одной пансионессы они так и не увидели. Д'Артаньян даже начал подозревать, что маркиза просто-напросто приказала позакрывать их в комнатах, а самим девушкам – под страхом изгнания не подавать голоса.
Прогуливаясь вокруг пансионата, мушкетер и его слуга на всякий случай старались примечать все, что могло им понадобиться: ворота, калитка, ведущая к реке; дерево у забора, со ствола которого легко спуститься на территорию пансионата.
– Ты забыл спросить свою гречанку о главном: кто стоит за маркизой там, в Париже.
– С этого я и начал разговор с ней. Только не хотел расстраивать вас.
– То есть?
– Очень высоких патронов она не знает. Но патронессу, которая время от времени наведывается сюда, назвала.
Д'Артаньян вопросительно взглянул на Сержа. Тот держал паузу.
– Да-да, вы отлично знаете ее, – наконец соизволил он пощадить терпение графа. – Речь идет о герцогине д'Анжу.
Д'Артаньян присвистнул от удивления.
– И, что самое неприятное для нас: пока вы отсыпались после ночных развлечений, герцогиня успела послать сюда гонца с предупреждением, – говоря это, Серж даже не пытался скрыть, что осуждает столь непозволительное легкомыслие господина.
– Рассуждать и морализировать всегда легко, – виновато проворчал д'Артаньян, стараясь не глядеть на слугу. – Попробовал бы ты устоять перед герцогиней.
49
– Господин полковник, вы здесь? – заглянул в открытое окно ротмистр Радзиевский. – Рад видеть, князь! Вас разыскивает гусарский поручик из охраны венгерского обоза.
– Из венгерского? – отрешенно переспросил Гяур, поднимаясь из-за стола. Он не ожидал, что формирование полка способно порождать такую кипу всяческих бумаг и столь немыслимую, неприемлемую для истинного воина суету. Теперь каждый день нужно было заниматься поставками фуража, оружия, закупать продовольствие. И сколь ни противной казалась князю вся эта работа, однако он добросовестно занимался ею, спасаясь при этом от безбожного убиения времени. – Вы уверены, что именно венгерского?
– Достаточно взглянуть на мундир поручика. Да вот он, стоит у ворот. Говорит, что еле отыскал вас. Пригласить?
Гяур посмотрел на сидевших здесь же, в его штабной комнате, квартирмейстера и старшего фуражира. Он, конечно, мог бы выставить их за дверь и пригласить венгра сюда. Но хотелось хоть на полчаса сбежать от бумаг и полковничьих хлопот.
– Сам выйду к нему.
– Держу пари, что это посол венгерского короля! – рассмеялся Радзиевский. – Все монархи Европы соревнуются за право получить под свои знамена полковника Одара-Гяура! Удивляюсь, князь, почему вам до сих пор не присвоили чин генерала.
– За этим дело не станет, ротмистр, – отомстил ему Гяур. – По возрасту Радзиевский был намного старше Гяура. Но почему-то никто не спешил наделять его хотя бы чином майора. – К тому же вы проиграете пари.
Вскочив на коня, Гяур выехал за ограждение, которым был охвачен лагерь полка. Заметив это, Хозар, добросовестно исполнявший сегодня обязанности адъютанта, тоже бросился к коню, обогнал полковника, но, понимая, что тот не разрешит ему присутствовать при разговоре с венгерским поручиком, галопировал неподалеку, следя за каждым движением поручика и двух других венгерских офицеров, один из которых показался ему арабом.
Появление араба насторожило Хозара. Что-то он не мог припомнить, чтобы в венгерской армии, да к тому же офицером, служил хотя бы один араб. А ведь во время службы в Австрии ему пришлось повидать немало венгерских гусар.
– Вы и есть полковник Гяур? – подался поручик навстречу князю.
– С кем имею честь?
– Я всего лишь поручик. В этой истории имя мое ровным счетом ничего не значит. А вот имя вон того желтокожего ротмистра вам следует запомнить. Это Карадаг-бей, один из военачальников Крымской орды и личный друг хана. Он утверждает, что вы должны знать его имя.
– Если он в этом уверен… Вы и тот, второй, что сопровождает Карадаг-бея, насколько я понял, тоже не венгры?
– Безродному человеку одинаково, кем назваться.
Приближаясь к Карадаг-бею, князь Одар-Гяур уже не сомневался, что он – и есть тот самый посланник хана, который когда-то передал ему через Корзача письмо и охранный знак. Теперь он прибыл за ответом.
«За таким ответом, какого ждет хан Ислам-Гирей», – уточнил для себя Гяур. Уж он-то знал: беседуя с гонцами восточных сатрапов, всегда нужно помнить о том, как болезненно они воспринимают слово «нет», из каких бы побуждений оно ни было сказано. И что может последовать за ним.
– Карадаг-бей? – взял полковник инициативу в свои руки. При его приближении и поручик, и тот, второй, спутник араба-гиганта сразу же ускакали, заняв позиции между ними и Хозаром. Однако все трое держались на таком расстоянии, чтобы слова, сказанные даже очень громко, не достигали их грешных ушей. – Я – полковник Гяур. У нас мало времени, поэтому сразу же начнем с того, что бы вы хотели добавить к сказанному в письме.
