Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает
— Занять должность Койнера.
— Великолепно! Карл, большое тебе спасибо за это.
— Он не очень-то и упирался, — сказал Шанц и, немного помолчав, добавил: — Если разрешишь, я незаметно исчезну. Домой поеду, а то с моим старшим сыном… что-то происходит… Надо ему помочь…
— Конечно, конечно! — кивнул Вернер.
Вскоре танцевальный вечер окончился. Все танцующие вернулись к своим столикам, а к микрофону подошел директор Дома культуры. Он попросил внимания и тишины и объявил, что сейчас перед собравшимися выступит молодой и талантливый солдат. И он сделал знак в сторону правой кулисы.
Медленно переставляя ноги, не глядя в зал, на сцену тяжелой походной вышел Ульрих Фихтнер. Он смотрел себе под ноги, словно боялся споткнуться обо что-то. Когда солдат остановился и поднял руки, поднеся к губам маленькую гармошку, его погоны на плечах оттопырились, будто маленькие крылышки. Он закрыл глаза и подождал, когда в зале смолкнет шум.
Но полная тишина установилась только тогда, когда он начал играть. Из его губной гармошки полились прозрачные, чистые звуки, будто играли на флейте. Это была популярная песня: «Если б был я птицей вольной…»
Заслышав красивую мелодию, все присутствующие повернули головы к сцене. Даже официантки и те остановились в углу зала. Мелодия лилась как воспоминание о том, что прошло и уже никогда не вернется. Музыка захватила слушателей. И вот кто-то из сидевших в зале стал подпевать. Пели в основном мужчины, женщины же и девушки молчали, ведь это была песня особенно близкая и понятная тем, на ком надета военная форма, ибо их желание встретиться с любимой пока не могло осуществиться…
Когда Фихтнер кончил играть, никто не пошевелился, в зале стояла удивительная тишина. Первым нарушил ее сам Ульрих. Стуча каблуками, он отошел от микрофона и направился за кулисы. Вслед ему раздались дружные, продолжительные аплодисменты.
Но ни Фридерика, ни Виттенбек не слышали песни Ульриха. Еще до появления Фихтнера на сцене они вышли из зала. Их эта песня уже не касалась, потому что сегодня их желания и мечты исполнялись. То, что они оказались вместе, Фридерика и Франк воспринимали как нечто закономерное. Позже они будут часто говорить о своих сомнениях и страхах, вспоминать о том, как сначала потеряли друг друга, но потом все-таки нашли.
Они остановились у забора. Со стороны луга ветер доносил запах влажной земли. Фридерика взяла руки Виттенбека в свои ладони и поднесла их к лицу.
Виттенбек обнял Фридерику и притянул к себе, и она почувствовала его губы на своих волосах, ощутила тепло его дыхания. Они молчали, и Фридерика вдруг ясно поняла, что отныне они всегда будут вместе и она повсюду будет следовать за ним, куда бы его ни послали. Теперь ее жизнь будет связана с армией, с постоянными отъездами и возвращениями любимого человека, с его радостями и огорчениями, его успехами и неудачами. Она навсегда останется в среде военных. Легкой и беспечной жизни у нее, разумеется, не будет, наоборот, ее ждут определенные трудности и лишения, без которых нельзя представить жизнь людей, посвятивших себя армии.
Однако это не пугало Фридерику. Она была готова перенести любые трудности и лишения, лишь бы Франк Виттенбек был всегда рядом с ней. Их жизненные пути слились воедино.
Со стороны Дома культуры слышались музыка и смех. Франк взял Фридерику за руку и сказал:
— Пойдем к людям.
Счастье обычно не прячется. Счастливые ищут общения с другими людьми, чтобы поделиться с ними своей радостью.
И они побежали к Дому культуры.
НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ (рассказ)
1
Перед самым Пасевалком полил дождь. Когда поезд въезжал под своды вокзала, Рената прижалась лбом к оконному стеклу, чтобы сквозь серую дождливую пелену лучше разглядеть встречающих. Кто-то из пассажиров толкнул ее чемоданом, но она не обратила на это никакого внимания. Громкий голос диктора в динамике, гул пассажиров, лязг электрокаров с багажом, свистки кондукторов и паровозов — все это перемешалось и слилось в один монотонный шум, без которого трудно представить себе вокзал.
Состав въехал под своды вокзала. Вагон, в котором находилась Рената, оказался напротив газетного киоска на платформе.
В самом конце платформы Рената увидела мужчину. Он сделал несколько шагов и остановился, недоуменно озираясь по сторонам. Не видя того, кого он пришел встречать, мужчина как-то по-детски вытянул вперед губы. Он даже привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, но и это не дало никакого результата. Потеряв всякую надежду, мужчина повернулся кругом и решительно направился к выходу.
— Манфред! — громко закричала Рената.
Мужчина обернулся и, обрадованный, побежал ей навстречу.
— Рената! — с радостным упреком произнес он. — Наконец-то! Я встречаю уже четвертый поезд. Наконец-то ты здесь!
— Это еще ничего не значит.
Словно не заметив намерения Манфреда обнять ее, девушка взяла свой саквояж и пошла. Манфред догадался отобрать его у нее лишь через несколько шагов.
Они вышли из здания вокзала. Рената недовольно осмотрелась. Все кругом было серым и мокрым от дождя. На единственной скамейке, стоящей возле окошка багажной камеры, жались друг к другу промокшие женщины.
Манфред снова по-детски вытянул губы и, глядя куда-то мимо Ренаты, сказал:
— Твой поезд прибыл с опозданием. Автобус уже уехал, а такси в такую погоду днем с огнем не сыщешь.
— Прекрасно! Ты же все здесь знаешь, разве нельзя найти какое-нибудь убежище?
— Только привокзальный ресторан…
Итак, они стояли друг против друга после долгой разлуки, и обоим казалось, что расстояние между ними нисколько не уменьшилось, несмотря на встречу.
Потом оба от нечего делать стали разыскивать достопримечательности вокзала, но таковых не оказалось. Затем каждый уголком глаза незаметно разглядывал другого.
«Ему бы пора уже сходить в парикмахерскую, — думала Рената, разглядывая Манфреда. — Вид у него усталый. Лицо осунулось, но от этого он выглядит более мужественно. От него пахнет казармой, хотя он и в гражданском костюме. Табаком тоже попахивает. Разве он курит? И чего он смотрит на багажное окошко, как будто меня здесь вовсе и нет!»
«Как свежо она выглядит, — думал о Ренате Манфред, — а ведь семь часов провела в поезде. Но эта прическа… Я, право, не знаю. Эта высокая прическа делает ее еще строже. В ней издалека можно признать учительницу. Интересно, не перепачканы ли у нее пальцы чернилами? И чего она уставилась на дверь, как будто меня здесь нет!»
Так они и стояли молча. Каждый из них словно боялся заговорить о самом главном. Не заговорили они об этом и тогда, когда, сидя в такси, ехали в Бергхайде. Вели какой-то ничего не значащий разговор, и то только для того, чтобы не говорить о главном.
— Вот мы и приехали! — проговорил Манфред, вылезая из машины.
Дождь все еще лил. Пока Рената раскрывала зонтик, голова ее вся промокла.
— Пошли, — предложил Манфред и, взяв ее под руку, повел в темноту.
Рената споткнулась о камень. Ветки кустарника хлестали ее по ногам. Она даже упала бы, если бы ее не держал Манфред.
«Да, конечно, он курит», — решила она, когда Манфред поцеловал ее в губы и, подняв на руки, понес через лужи. Рената слышала, как ее саквояж на ремне бьет Манфреда по ноге. Левой рукой он держал под коленками, а правой обнял ее за талию. Постепенно его шаги стали короче и тяжелее. Дойдя до какой-то лестницы, Манфред остановился.
Встав на ноги, Рената привычным движением привела в порядок свою прическу.
— Жаль, конечно, но дальше ты меня все равно нести не смог бы.
— Тучка ты моя милая, я готов нести тебя на руках от самого Дрездена! — сказал он.
Этим и было сказано все самое важное.
Манфред нажал на кнопку, и за дверью раздалась нежная трель звонка. В глазке мелькнул свет.
Дверь открыл хозяин дома. Он учтиво поздоровался с Ренатой, которая внимательно изучала его.
Воротничок был ему явно тесен, давил. Лицо майора Хута покраснело. Рената нашла, что он очень похож на истопника их школы.
«Как несимпатично выглядит майор в домашней одежде», — подумала девушка.
В доме было тепло, пахло чаем и чем-то жареным. Рената сразу же почувствовала, как она проголодалась.
Из боковой комнаты вышла жена майора, фрау Хут, — учительница и директор местной школы. Она сразу же попыталась растопить лед отчужденности.
У нее были теплые серо-голубые глаза, узкое лицо и полные губы. Ренате она понравилась с первого взгляда. Однако доброе впечатление улетучилось после первых же слов фрау Хут:
— Я очень рада, что вы приехали, коллега.
Рената подала ей свою маленькую, но твердую руку, подумав при этом: «А ей, оказывается, известно больше, чем я предполагала. И она и муж все знают». Отчужденность Ренаты не только не исчезла, но даже усугубилась.
