KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Зоя Смирнова-Медведева - Опаленная юность

Зоя Смирнова-Медведева - Опаленная юность

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Зоя Смирнова-Медведева, "Опаленная юность" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— За меня?

— Представьте, за вас.

— Ну это вы, товарищ младший сержант, бросьте! В чем и перед кем я виновата?

— Да не вы, а я.

— Час от часу не легче!

— Перед собственной родительницей оправдывался.

— За что же, в конце концов?

— Родительница моя — человек старых взглядов. Женщина религиозная. И написала она мне, мол, вроде как от пули и снаряда я заговоренный, потому что есть рядом ангел-хранитель, которому она поручила смотреть за мной.

— Кто же этот «ангел»?

— Вы, Зоя.

— А прошел ли у вас, товарищ младший сержант, синяк от удара дверью в самусевской землянке? — ехидно спросила я, вспомнив, как Зайцев хотел мне посоветовать остаться при штабе под его опекой.

— Вот я родительнице и объяснил...

— Про синяк?

— Да нет! Про то, что не уберегли мы ангела-хранителя. Тяжело был он контужен в первом бою. Оклемается или нет, нам даже неизвестно. И религия, мол, мамаша, тут ни при чем. Встречусь ли я с той, кому ты, мама, поручила меня охранять, еще неизвестно, потому что находится Зоя в тыловом госпитале.

— Ну и что?

— И вдруг — ты!

— Ладно, Зайцев, если бы, как раньше, мы были в равных званиях, сказала бы я тебе...

— Не-не, — заморгал Зайцев. — Теперь нельзя! И раз уж я командир, то не допущу, чтобы бойцы моего отделения и всей роты в целом испытали нервное потрясение. Вроде меня. От неожиданной встречи с тобой.

— Да полно шутить! [32]

— Я и не шучу. Ребята помнят тебя... Пойду предупрежу. А ты, товарищ Медведева, следуй за мной.

Далеко не всех мне довелось повидать: война есть война... Но какое-то время мы по-детски радовались встрече. Ведь мы были тогда совсем молодыми...

А Максимыч, чапаевец-ветеран, обнял меня и троекратно поцеловал.

— Будто с внучкой своей, тоже Зоей, увиделся, — сказал старик растроганно.

Самусев после официального представления хлопнул меня по плечу:

— Испугался же я тогда за вас, Медведева! Да вижу, обошлось.

— Обошлось, товарищ лейтенант. Еще крепче стала.

— Везет тебе, Медведева!

— Везет.

— Я не про то. Снова к горячему делу подоспела. Предупредили нас, что фашисты готовятся к штурму. И назначен он на завтра. Будешь помогать Ивановой.

— Но меня оставили при КП полка...

— Ничего. Потребуется Ивановой твоя помощь — придешь.

Прикорнув у мирно потрескивавшей печурки, я вспоминала, как перед началом жестоких боев меня принимали в комсомол. Было это в землянке комендантского взвода. У столика, покрытого красной скатертью, комсорг полка политрук Сергеев вручал нам комсомольские билеты и крепко жал руку. А мы в ответ клялись не щадить жизни, отстаивая родной Севастополь-

* * *

Страшным было следующее утро.

После нескольких часов беспрерывной бомбежки, артиллерийского и минометного обстрела снега на передовой словно и не бывало — земля стала черной.

Как только приутихли орудия фашистов, бойцы вышли из укрытий.

— Молодцы! — крикнул им Зайцев, который находился в траншее. — Сами догадались — пора...

— Догадаться нетрудно! — откликнулся Василий Титов. — Сидя в доте, команду «К бою» прослушаешь.

С этим коренастым, крепко сбитым бойцом я познакомилась [33] только вчера. Товарищи рассказали, что несколько дней назад он особенно отличился в рукопашной схватке. Расщепив о вражескую каску приклад, Титов дрался с гитлеровцами кулаками, пока не добыл себе трофейное оружие...

Фашисты пошли на штурм.

Чапаевцы встретили их ружейно-пулеметным огнем еще на дальних подступах. Уж коли штурм, то подпускать врага особенно близко нельзя. Не так много защитников в городе, и чем меньше немцев приблизится к нашим траншеям, тем лучше.

Одна серо-зеленая волна сменяла другую. Гитлеровцы подбирались короткими перебежками — от воронки к воронке, от куста к кусту, от дерева к дереву — и палили длинными очередями из автоматов. Не иначе как любой ценой решили овладеть рубежом.

Оглушенные, осатаневшие от тысячи разрывов, бойцы роты Самусева вели непрерывный огонь из своих чудом уцелевших пулеметов. Падали и падали враги, а на смену им шли все новые фашистские солдаты.

Немцы были метрах в тридцати, когда чапаевцы пустили в ход гранаты. Но, подгоняемые визгом офицеров, серо-зеленые фигуры продолжали метр за метром продвигаться к нашим траншеям.

Перевязывая раненого, я не слышала за стрельбой и частыми разрывами гранат, как Самусев повел бойцов врукопашную.

— Ура! — прокатилось по траншеям.

Наши пулеметы смолкли.

Я видела — рядом с Самусевым бежал Титов. Он определенно заметил долговязого офицера, который стрелял из-за ствола ближайшего дерева. Титов кинулся на него. Верно, хотел взять живым. Оба упали. То наверху оказывался Титов, то фашист. Потом гитлеровец, изловчившись, ударил Титова парабеллумом по голове. Видимо, у офицера кончились патроны. Наш богатырь разжал руки. Офицер выхватил кортик. Но на выручку товарищу подоспел разведчик Василий Кожевников. Он выбил из руки офицера кортик и заколол фашиста.

Встряхнув Титова, Кожевников убедился, что тот жив, и побежал догонять товарищей, которые преследовали откатившихся гитлеровцев. [34]

Приметив двух удиравших немцев, за ними бросился Самусев. Но в пистолете командира роты не осталось ни одного патрона. Он нагнулся, чтобы выхватить автомат из рук раненого гитлеровца. Однако тот успел выпустить в ноги Самусеву короткую очередь.

Два гитлеровца, которых преследовал командир роты, обернулись, побежали обратно, схватили Самусева за руки, поволокли к своим траншеям. Тогда за фашистами, тащившими лейтенанта, кинулся Кожевников. Заметив преследователя, немцы бросили Самусева. Теперь им стало не до него. С кортиком в руке Кожевников догнал удиравших и успел заколоть одного. Бросился на второго, сцепился с ним, но и сам не поднялся с земли...

Штурм фашистов был отбит и на участке нашей роты. Оставив на поле убитых и раненых, немцы в тот день не решились наступать еще раз.

Короток декабрьский день. Быстро сгустились сумерки. Спеша засветло добраться до аэродромов, подвывая прошли над нашими головами вражеские самолеты, отбомбившиеся над Севастополем.

В наших траншеях было тихо. Оставшиеся в живых сидели на корточках, жадно затягиваясь самокрутками.

Разговаривать не хотелось. Слишком тяжелый был день. Максимыч, стоя у амбразуры, мрачно глядел на поле боя, словно считал убитых гитлеровцев.

Молоденький боец из пополнения, решив, видимо, что его окопчик недостаточно глубок, принялся звонко бить по известняку саперной лопаткой. Не успели ему сказать, чтоб бросил это занятие, как фашисты открыли минометный огонь.

Стало совсем темно, но на правом фланге то и дело стучал пулемет Зайцева. Там фашисты никак не хотели угомониться.

Я все еще перевязывала раненых, когда подошел Максимыч и сказал, что пойдет посмотреть, как дела на левом фланге. Больно уж там тихо...

На левом фланге находились у ручного пулемета два молоденьких голубоглазых паренька.

Добравшись до их окопчика, Максимыч увидел перед траншеями много вражеских трупов. Тут же, у покореженного взрывом пулемета, лежали и оба паренька. [35]

Максимыч оттащил тела пулеметчиков в окоп, положил туда же пулемет, накрыл убитых окровавленной шинелью.

Убедившись, что поблизости не видно немцев, старый солдат отправился проведать бойцов в следующих траншеях...

Маша Иванова в тот момент перевязывала раненых перед нашими позициями. Она услышала одинокий выстрел, который мог сделать только вражеский снайпер. Иванова приподнялась, осмотрелась: по кому бил снайпер? И увидела в нескольких метрах от себя Максимыча. Он словно наткнулся на стену, дернулся, выпустил из рук автомат, сделал шаг по брустверу и упал.

Иванова кинулась к старому чапаевцу, стащила его в траншею, осмотрела рану.

— Жаль, повоевал мало...

— Что ты, Максимыч!..

— Я-то знаю...

Иванова продолжала делать перевязку, хотя тоже знала, что рана Максимыча смертельна. Еще не закончилась перевязка, как он умер.

Много крови и много смертей видела на фронте санинструктор Маша Иванова, но Максимыч был для нее, как и для всех нас, словно родной отец. Эта потеря потрясла девушку. Да не было времени предаваться печали.

Оставив тело Максимыча в траншее, Иванова поползла в темноту — ее помощи ждали другие раненые. Она еще в сумерках приметила, где они лежат, и теперь уверенно ползла по черному полю боя. Дальше других от наших позиций находились Самусев и Кожевников. Санинструктор в первую очередь направилась к ним. Перекатив лейтенанта, который был без сознания, на плащ-палатку, Иванова поползла было к своим траншеям, однако, услышав стон Кожевникова, решила захватить сразу обоих. Кожевников лежал на спине, широко раскинув руки. В правой он все еще сжимал кортик фашистского офицера.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*