Борис Лавренёв - Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое
— Я не нахожу слов для благодарности вашему превосходительству от имени нации, борющейся за свою свободу против захватчиков и насильников, — вставил патетическую фразу генерал фон Брендель.
— Наутилия всегда поддерживала народы, бьющиеся под знаменем свободы, — нравоучительно заметил лорд Орпингтон и продолжал: — Но разрешите мне, барон, выяснить одну деталь, повергающую меня в некоторое недоумение.
При этом великий человек сморщил лоб и глубоко затянулся.
— Мне бросилось в глаза одно странное обстоятельство. Я не видел нигде солдат! В военном министерстве, в казармах гвардии, в генеральном штабе, на фортах, на улицах, словом, всюду — я заметил только лиц командного состава, и притом в колоссальном количестве. Наличие такого многочисленного офицерского корпуса предполагает существование огромной армии. Но где она? Почему вы не показали ее мне? Я очень желал бы видеть ваш боевой материал.
Фон Брендель выпил залпом стакан портвейна и, когда ставил его на стол, уронил. Стакан покатился по скатерти и был пойман на самом краю стола.
— Чтобы ваше превосходительство могли уяснить себе замеченную вами, как вы изволили выразиться, странность, нам придется совершить небольшую экскурсию в прошлое страны, — сказал он, видимо волнуясь.
— Странно!.. Еще более странно! При чем тут история страны? В высшей степени загадочно. Будьте любезны изъясниться, генерал! Я вас слушаю!
Сэр Чарльз расположился поудобнее в кресле, закинув руки за голову.
Фон Брендель неуверенно уселся на кончик стула и попытался закурить папиросу.
— Позвольте заметить вам, барон, что попытки раскурить папиросу со стороны мундштука, как доказывает практика, совершенно безнадежны, — заметил сэр Чарльз с нескрываемой иронией.
Главнокомандующий республики нервно перебросил папиросу обратным концом, но затлевший мундштук обжег ему язык. Он яростно скомкал злополучный окурок и покраснел.
— Я слушаю, — сказал уже сухо лорд Орпингтон, — в моем распоряжении есть еще полчаса. После этого я вынужден буду вас покинуть для совещания с адмиралом Кроузоном.
— Простите, ваше превосходительство! Сию минуту!.. Некогда, когда республика входила как составная часть в великую империю Ассора, — начал барон срывающимся голосом, — покойный император Варсонофий Первый Гвоздила был вовлечен интригами соседних великих держав в кровопролитную войну из-за восточного вопроса. Коалиция враждебных государств отправила морем огромные силы, и высадка их произошла на территории, занимаемой в настоящее время республикой…
— Разрешите поставить вас в известность, барон, что я проходил расширенный курс всеобщей истории в военной школе, — язвительно заметил сэр Чарльз.
— Виноват, ваше превосходительство! Это только необходимое вступление… Император был застигнут врасплох, мобилизация была проведена неудачно, отсутствие удобных путей сообщения не позволяло быстро перебросить нужное количество войск. Тогда население Итля, отличавшееся рыцарским благородством и ведшее свою родословную от героев, осаждавших Трою, повергло на высочайшее усмотрение свое пламенное желание создать национальный добровольческий корпус. Тронутый верноподданническими чувствами, особенно дорогими в такой тяжелый момент, император прислал благодарственный манифест и знамя формирующемуся корпусу, вышитое августейшими руками императрицы. Вслед за тем император выехал самолично, чтобы видеть своих героических подданных близ полей брани. В день его приезда корпус был выстроен на плацу для встречи императора. Варсонофий Первый подъехал к фронту и, восхищенный бравым видом доблестных воинов, громко произнес положенное по уставу приветствие: «Здорово, ребята!» Но в ответ не последовало: «Здравия желаем, ваше величество», — на плацу царило гробовое молчание. Удивленный император повторил приветствие, но оно снова было встречено молчанием. Варсонофий Первый отличался грозным характером и чрезвычайной вспыльчивостью. Он крикнул приветствие в третий раз таким голосом, что в самых дальних углах плаца лошади встали на дыбы от его крика. Опять молчание. Взбешенный император потребовал командира корпуса и грозно спросил: «Что значит это неслыханное поведение войск?» Командир корпуса, поседевший в военных грозах, склонился перед императором и ответил: «Ваше величество, они молчат потому, что здесь нет ребят, — здесь все капитаны». И это была истинная правда. Все воины корпуса были потомки благородных фамилий и носили звание капитанов. И это звание является издавна наследственным и узаконенным в республике для всех граждан, вступающих в ряды войск.
Сэр Чарльз раздраженно пожал плечами.
— Я удивляюсь, барон! Если вы думаете, что мой монарх послал меня сюда для выслушивания исторических анекдотов, — вы ошибаетесь. Я здесь для защиты человеческих прав и свободы. Но я хочу знать, как вы надеетесь воевать, с какими силами? Какие части у вас на фронте? Я думаю, что там-то у вас не только капитаны, но и нижние чины, и в достаточном количестве?
Барон низко опустил голову и нерешительно ответил:
— Нет, ваше превосходительство… Там тоже капитаны, но только химические.
— Как? — спросил пораженный сэр Чарльз. — Что же, у вас исключительно химическая война?
— Никак нет. Вы не совсем поняли меня, ваше превосходительство. Вследствие отсутствия в республике фабрик, вырабатывающих погонные галуны, вновь произведенным капитанам их рисуют химическим карандашом, и отсюда происходит название «химический капитан».
— Это неподражаемо, — сказал разгневанный лорд Орпингтон, — и вы полагаете с этими химическими субъектами отстоять вашу родину?
— Мы рассчитываем на благородные чувства вашего коронованного повелителя и его рыцарскую душу. Мы полагаемся на ваш экспедиционный корпус, ваше превосходительство, для которого мы могли бы предоставить наш командный состав…
— Что? — вскрикнул лорд Орпингтон, вскочив с кресла, — мой корпус? Вы наивны, милостивый государь! Вы думаете, что солдаты его величества — пушечное мясо для добывания чужих каштанов? Ваш командный состав? Простите меня, по я не дам вашим капитанам, ни потомственным, ни химическим, командовать даже одним моим нижним чином. И потом, не говоря уже о международных осложнениях, грозящих возникнуть, если части наутилийской армии примут непосредственное участие в боях, разрешите указать вам, что мои солдаты привыкли сражаться в условиях полного комфорта, которого ваша республика не в состоянии им доставить. Ни один из моих храбрецов не пойдет в бой без уверенности, что в окопах есть парикмахер, который бреет его два раза в день, и что по возвращении из атаки его ждет теплая ванна с одеколоном. А я, следуя данным мне короной инструкциям, вовсе не запасался фронтовой нормой походных парикмахерских и купальных комнат.
— Но, может быть, мы могли бы оборудовать это своими средствами? — спросил ошеломленный главнокомандующий Итля.
— Я даже не желаю слышать об этом! И вообще должен вам сказать, что я не могу подыскать достаточно сильных выражений, чтобы выразить мое неудовольствие. И на основании полномочий, врученных мне его величеством, я вынужден вмешаться в систему вашего военного управления. Вмешаться ультимативно, ибо я не могу допустить, чтобы неумелое ведение военных операций привело к гибели права и справедливости и торжеству анархии и насилия. Завтра вы объявите приказом по армии, что всякие капитаны упраздняются и обращаются в нижних чинов.
— Но это грозит восстанием, милорд!
Сэр Чарльз выпрямился и полным достоинства движением указал на рейд, где неподвижно синели огромные силуэты кораблей.
— О, на этот случай инструкция позволяет мне применить к делу не только моих солдат, но и пушки моих дредноутов. Сообщите вашим капитанам, что эти пушки имеют калибр шестнадцать дюймов и вес бортового залпа «Беззастенчивого» больше, чем весят все капитаны Итля.
— Ваше приказание будет исполнено, ваше превосходительство! — щелкнул шпорами побледневший фон Брендель.
И, споткнувшись от волнения, направился к дверям.
— Погодите, барон, — остановил его сэр Чарльз, — сегодня я отдам приказ высадить к ночи первую бригаду на берег. Молодцам нужно помещение.
— Лучшие казармы города приготовлены для войск его величества две недели тому назад.
— Наконец я вижу одно толковое распоряжение! Но это не все, барон. Мои солдаты — цвет войск его величества, отборная и лучшая молодежь. Они оторваны от своих семей и возлюбленных и обречены на долгое пребывание в дружественной, но чужой стране. Им нужно создать подобие семейного счастья. Поэтому я прошу вас, барон, принять необходимые меры, чтобы войска не терпели недостатка в женском внимании и ласке. Желательно, чтобы было создано специальное учреждение, где это внимание централизовалось бы под медицинским надзором, во избежание распространения болезней. Все расходы будут оплачены правительством его величества.
