Милош Крно - Лавина
С площади донеслись звуки гармоники. Девчата запели:
На позицию девушка
Провожала бойца…
Среди их голосов Янко различил и гортанный бас Акакия. Над головой зажглись лампочки. Они образовали слово «мир». У Янко выступили слезы на глазах. Если бы рядом с ним был Светлов или хотя бы Душан! Где он? Наверное, уже вместе с Мариенкой в Кошице? А он остался один. Без Милки.
Трудно ему поверить, что больше он уже не увидит ее улыбку. Над головой Янко зажглась звезда, звезда его хрупкого счастья. В нем ожило все то хорошее, чем так небогато было его детство и что так тесно было связано с Милкой. Он чувствовал биение ее сердца. Обнимал ее. А потом — смерть. Смерть в последние часы боя и его горькая печаль среди той всеобщей радости, которая со всех сторон окружила его, которая светилась в улыбающихся лицах матерей и детей, в звездочках красноармейцев, горела во флагах на сельском управлении.
Стратеная… Избушка на околице, заснеженный склон, горы, серебристый ручеек. Орудийная канонада за горными вершинами, разработка боевого плана в партизанском штабе. Он гладит Милкину руку, а она рассказывает ему о звезде их детства, от которой откололся кусочек…
Война еще не окодчена. Его еще ждут длинные километры военных походов, серые мундиры еще копошатся на улицах Златой Праги, о которой столько рассказывал ему отец. А потом? Потом?
Светлов говорит, что борьба не кончится. Да, борьба за детскую улыбку, которая могла бы быть у дочери Юраша, борьба за то, чтобы была работа для крепких рук, борьба за такое человеческое счастье, каким светятся сегодня лица жителей Погорелой. Оно более прочно, чем было его хрупкое личное счастье. Это счастье миллионов и миллионов людей, и над ним горят звезды, которые он видел, о которых шептал Милке.
Янко почувствовал вдруг, что сердце его наполняется радостью, радостью за счастье людей, ради которых он хочет жить.
Но как жить? За что взяться? Война кончится, надо будет строить, засучив рукава, а что он умеет? Он научился разрушать, минировать железнодорожные пути и мосты, организовывать тайные собрания. Но строить — это совсем другое.
А что, если окажется, что строить тяжелее, чем разрушать? Чем сможет он заняться, чтобы приносить пользу? Милку он потерял, Светлов уходит. Как он будет без него? Учиться уже поздно, ему скоро исполнится двадцать четыре года. Товарищи наверняка скажут: «Воевал он хорошо, пусть хорошо и работает». А потом… Нет-нет, это будет совершенно другая жизнь. Новая, а для него, без сомнения, и более тяжелая. Его бросят в воду и скажут: «Плыви», и никто не спросит, умеет ли он плавать. Если бы рядом с ним была Милка, он не тревожился бы так о будущем.
Янко поднялся с лавочки. Начало смеркаться. На, тротуарах белели куски этернита. Заборы садов были повалены, а улица распахана минами. Окна Погорелой светились, хотя стекла во многих из них были выбиты или потрескались. Конечно, люди повсюду радуются, наверное, даже и в тех семьях, где за ужином чье-то место за столом пустует. Они понимают: их кровь должна была пролиться, чтобы могли жить остальные. Они понимают: их кровь пролита не напрасно. В их глазах, наверное, еще стоят слезы, но на губах уже теплится улыбка. Нет, не напрасно пролита эта кровь!
Он шел по улице. Под его ногами чавкала грязь, липла к подошвам. Ветер принес откуда-то резкий аромат лесного сена. Перед домом Грилусов лежала лохматая собака. Она яростно почесывалась, колотясь при этом головой о ворота. С башни слетели вороны и с карканьем растворились в темноте. Кто-то, должно быть, испугал их. Наверное, это Людо с товарищами.
Мимо дома священника прошла группа девушек. Прозвучал звонкий смех, как будто эти молодые сердца хотели вознаградить людей смехом за все пролитые слезы. Их догнали трое мальчиков, и один из них похвастал:
— А мы Ондрейке выбили окно.
«Как я одинок!» — подумал Янко и снова вспомнил Милку.
В этот момент кто-то взял его сзади за локоть. Он оглянулся. В тусклом свете одинокой лампочки, горевшей на покосившемся столбе, он увидел лицо своей матери. Чувствуя, как его душу охватывает тепло, Янко молча обнял ее, а она крепко сжала его руку.
Она тоже молчала, счастливая оттого, что рядом с ней — сын.
Примечания
1
Член «Гарды», фашистской организации военного характера, — Прим. ред.
2
Словацкие фашисты. — Прим. ред.
3
Совместное владение землей, лесом и т. п. — Прим. ред.
4
Здесь: сторонник чехословакизма — буржуазного политического течения в довоенной Чехословакии. — Прим. ред.
5
«Глинкова словенска людова страна» (ГСЛС) — возглавлявшаяся А. Глинкой фашистская сепаратистская клерикальная партия. — Прим. ред.
6
Сорт дорогих сигарет. — Прим. ред.
7
Старший священник (у католиков). — Прим. ред.
8
Сейчас или никогда! (венг.)
9
Так называли фашисты Словакию, где захватили в 1938 г. власть после насильственного расчленения Чехословакии. — Прим. ред.
10
Приветствие словацких фашистов. — Прим. ред.
11
Унтер-офицерский чин. — Прим. ред.
12
Сокращенное название членов молодежной фашистской организации «Глинковская молодежь». — Прим. ред.
13
Великан, персонаж словацкого фольклора. — Прим. ред.
14
Боже (нем.).
15
Проклятие (нем.).
16
Что? Что? (нем.)
17
В Ружомберок, скорее в Ружомберок! (нем.)
18
Русские партизаны! (нем.)
19
Стой! (нем.)
20
Выходи! (нем.)
21
Вы курите? (нем.)
22
Первоклассное (нем.).
23
Замечательно! (нем.)
24
Тише! Заткнись! (нем.)
25
Выходи! (нем.)
26
Самый что ни на есть бандат! (нем.)
27
Назад, и ликвидировать эту женщину! (нем.)
28
Не стрелять, я гардист! (нем.)
29
Увести бандита! (нем.)
30
Так, значит, вы Мария Хлебко-Цлткова? (нем.)
31
Что случилось? (нем.)
32
Партизаны! (нем.)
33
Горячий напиток из водки, меда и пряностей. — Прим. ред.
34
Имя коня, персонажа словацких народных сказок. — Прим. ред.
35
Да, господин полковник (нем.).
36
Что, что она говорит? (нем.)
37
Ах, так (нем.).
38
Куда? (нем.)
39
Я не понимаю (нем.).
40
Боже, опять! (нем.)
41
Как-нибудь (нем.).
42
Колоссально! (нем.)
43
Словацкое телеграфное агентство, существовавшее в так называемом «Словацком государстве». — Прим. ред.
44
Скорее! Скорее! Безобразие! (нем.)
45
Посмотри-ка, друг (венг.).
46
Под фонарем перед большими воротами… (нем.). (Слова из песни «Лили Марлей», популярной во время второй мировой войны среди немецких солдат.) — Прим. ред.
47
Проклятие! Опять… (нем.)
48
Что происходит? (нем.)
49
