Тимофей Чернов - В те дни на Востоке
— Глубоко зарылись, — сказал Быков. — На западе я не встречал таких укреплений.
— А что толку? Наши все равно город заняли.
После ужина, когда на степь опустились черные зловещие сумерки, Миронов собрал офицеров на совещание. Выступил комдив Громов.
— Тяжелая обстановка, товарищи, создалась под Хайларом. Девяносто четвертая дивизия, занявшая город, несколько дней штурмовала укрепрайон, но безуспешно. По нашим сведениям, гарнизон укрепрайона под командованием генерала Номуры насчитывает более дивизии солдат и офицеров. Каждая высота, каждый дот соединены потернами — подземными ходами сообщения. Поскольку артиллерийский огонь и бомбардировка с воздуха не дали положительных результатов, командование предложило нам сменить тактику — действовать только отдельными штурмовыми группами, подбираться к подножью высот и выкуривать японцев из ДОТов взрывчаткой, горючим, заваливать подземные выходы. Для этого приказываю в каждом батальоне создать несколько штурмовых групп. Ваш сосед 778-й полк вчера уже совершил первые вылазки, подорвал пять дотов, уничтожил до роты живой силы противника.
Когда Громов закончил, Сидоров спросил:
— Непонятно, товарищ полковник, зачем брать эти сопки, если наши части уже обошли их и форсируют Хинган? Через неделю самураи сами сдадутся.
— К сожалению, сдаваться они не собираются. Хуже того, по ночам совершают групповые вылазки, проникают в расположение наших частей и вырезают личный состав. Поэтому надо быть очень бдительными и предупреждать вражеские вылазки…
В этот же вечер в первом батальоне было сформировано несколько штурмовых групп.
Как ни бдительны были солдаты, все-таки ночью японцы проникли в расположение одной роты и вырезали половину состава.
Утром об этом узнал весь полк. Не знали только бойцы штурмовых групп, которые до рассвета ушли к укрепрайону. Группу первого батальона возглавлял командир стрелковой роты Карамышев. В нее входили стрелки, пулеметчики, минометчики, бронебойщики, саперы. Отделением бронебойщиков командовал Старков.
Под покровом темноты группа двигалась в колонне. На рассвете дозорных атаковали японцы.
— К бою! — скомандовал Карамышев.
Солдаты не успели рассредоточиться, как самураи налетели с разных сторон.
Старков увидел двоих. Они бежали на него, выставив перед собой винтовки с примкнутыми тесаками. Шумилов дал очередь из автомата. Но тут загромыхали пушки. Из амбразур на склонах высот полетели снаряды. Они разрывались далеко позади штурмовой группы, которая двигалась вперед, делая короткие остановки в низинках, за бугорками и каменными глыбами.
На горизонте через редкий слой облаков проклевывалось солнце. Сначала оно высвечивало вершины сопок, затем склоны и равнины. Обзор расширялся. Снаряды стали рваться ближе. Старков с Шумиловым только укрылись за камнем, как позади рванул снаряд. Спустя несколько секунд на том месте они увидели покареженный пулемет и двоих лежащих без движения солдат.
— Вперед! Вперед! — торопил Карамышев, чтобы вывести людей из-под обстрела.
На пути встретилась узкая лощинка. Все залегли в ней, чтобы немного отдышаться. Пушки тоже смолкли. Видно, наблюдатели потеряли цель. Карамышев приказал командирам проверить людей. Штурмовая группа потеряла шесть человек.
Старков лежал около кучки рваных ранцев. Ему показалось подозрительным: почему они так аккуратно сложены? Развалив их, он увидел лаз.
— Смотри, Кеша, вот откуда самураи вылезли. Шумилов заглянул в дыру.
— Точно! Подземный ход!
Подозвали Карамышева. Он распорядился взорвать и завалить лаз.
Саперы заложили взрывчатку. После взрыва засыпали яму и утрамбовали ногами. Снова группа двинулась вперед. До ближайшей высоты оставалось менее километра. Пушки молчали, так как ближе к сопкам местность не простреливалась. Бойцы не соблюдали большой осторожности: делали длинные перебежки, ложились прямо на открытых местах. И тут неожиданно застрочил пулемет. Все залегли, начали окапываться.
Старков с Шумиловым заняли неглубокий кем-то вырытый окоп. Пулемет молотил из ДОТа метрах в пятистах. Он размеренно выговаривал: «Да, да, да.» Пули жужжали над головами, не позволяли никому подняться.
— Может, заткнем ему глотку, — предложил Старков Шумилову.
— Попробуем…
Они расчистили площадку около окопа, выше насыпи бруствер. Старков поставил на площадку ружье и начал наводить. Когда-то на стрельбище он попадал в круглый чугунный буфер от вагона. Теперь нужно было поразить в амбразуре пулемет. Однако пять выстрелов ничего не дали.
— Может, мне повезет, Ефим Егорыч, — просил Шумилов. Но Старков не отступался. Тщательно прицеливаясь и плавно нажимая на спуск, он выпускал пулю за пулей. Девятый выстрел заставил пулемет замолчать.
Солдаты выждали несколько минут, потом поднялись и помчались к высоте. Но радость была недолгая — заговорил другой ДОТ левее и дальше первого. Снова залегли. Старков прикинул: в амбразуру с фланга не попасть и сменить позицию невозможно.
— А если вон к тому камню подобраться, — показал Шумилов.
— Нельзя, Кеша, пулемет все простреливает.
— Тогда вернуться обратно и по той лощинке подползти к камню.
— Это, пожалуй, резон.
Старков доложил Карамышеву. Старший лейтенант не возражал, но и больших надежд не возлагал. По ДОТу вели огонь минометчики и тоже пока без толку.
Бронебойщики ползли назад. В одной руке Шумилов держал автомат, в другой — приклад ружья. Старков поддерживал ружье за ствол. Солнце уже поднялось высоко и жарило спины, как раскаленная плита. Гимнастерки липли к телу, лица заливал пот.
— Передохнем малость, — сказал Старков. Он достал фляжку, налил в крышечку глоток воды, промочил во рту. Шумилов жадно выпил несколько глотков.
— Не налегай на воду, побереги. Неизвестно еще, что случится, — предупредил старший сержант.
К лощине подползли сравнительно легко. Дальше шла равнина. Метрах в двадцати виднелся большой камень, вросший в землю. Но подобраться к нему не позволял огонь.
— Попробуем отсюда, — решил Старков.
Они быстро оборудовали площадку. Вражеский пулемет обстреливал широкий фронт, поворачивая то в одну, то в другую сторону свой огнемечущий зев.
Старков выстрелил. Около амбразуры взвихрился песок. Не принесли успеха и последующие выстрелы. Шумилов тоже тщетно старался, только истратил все патроны.
— Все теперь, Кеша, отстрелялись. Что же придумать? — поник Старков.
— Есть еще один шанс.
— Какой?
— Подорвать пулемет гранатой. Давайте мне свою.
— Чего ты выдумал? Разве туда подберешься…
— Если надо, подберемся. Давайте гранату — время не ждет. Старков хотел посоветоваться с Карамышевым, но он был далеко.
— Ну что, Кеша, если решил… действуй. Только будь осторожен.
— Постараюсь, Ефим Егорыч. — Шумилов похлопал Старкова по плечу, как родного отца, взял у него гранату и пополз в обратную сторону.
Минометчики тоже оказались бессильными: пулемет с небольшими интервалами продолжал поливать смертоносным огнем.
Старков подполз ближе к Карамышеву и передал о замысле Шумилова. Старший лейтенант приостановил стрельбу. Все ожидали, чем кончится затея смельчака.
День клонился к вечеру, но жара еще держалась. Из амбразур с высот пушки вели планомерный обстрел наших частей. Над сопками курился дым.
Старков время от времени посматривал в сторону дота. Раскуривая самокрутку, раздумывал. Далеко они забрались. Когда теперь выберутся отсюда. Видно, пока не стемнеет. Во рту стало горько. Ефим Егорович выплюнул папироску и ощутил сильный голод. Сегодня еще не ел. Он достал из вещевого мешка кусок хлеба, сахару и стал есть, запивая водой из фляжки. Шумилову тоже надо было подкрепиться, а то ушел голодный…
На склоне показался человек с автоматом в руке. Старков узнал Шумилова. Кеша медленно поднимался вверх. Вражеский пулемет не мог поразить его. Недалеко от дота солдат нагнулся, потом поднялся во весь рост, неся на плече камень. Подобравшись к амбразуре, он обрушил его на конец пулемета, который высовывался.
Огонь прекратился.
«Молодец!»— обрадовался Старков.
