Милорад Гончин - Неуловимый Вальтер
Воспоминания Матоша прервало появление доктора. Он неслышно подошел к постели и потрогал изуродованное лицо.
— Пройдет, — сказал доктор.
Матош напрягся, с трудом приподнял отекшие веки и убедился, что перед ним доктор Ковачевич.
— Мы тебя спасем. Вальтер просил тебя не беспокоиться. Что-нибудь придумаем...
— Спасибо, доктор, — прошептал Матош, тяжело дыша.
— Остерегайся, чтобы усташи и гестаповцы ни о чем не догадались.
Вошла медицинская сестра и посмотрела на доктора. Тот не растерялся и приказал:
— Больному хуже. Его нужно чаще навещать. Я пропишу ему новые уколы.
— Я не верю, что он может выздороветь, — заметила сестра.
— Сделаем все, что можно, — развел руками доктор Ковачевич и направился к двери.
Четыре месяца Матош притворялся глухонемым, пока его не обменяли, по настоянию Вальтера, на пленного немецкого офицера.
ПОДГОТОВКА К СЛОЖНОЙ ОПЕРАЦИИ
Звонко Грбац (Путник) в форме домобранского офицера нашел Вальтера на квартире Стевы Вондрака.
— Мне, Брацо, поручили тебя навестить.
— У нас неприятности, — сказал Вальтер. — Усташи и гестапо схватили Брзи.
— Как? — удивился Путник, и на мгновение у него перехватило дыхание.
— Он шел на Скансию к нашему товарищу. Не понимаю, как его обнаружили, но постараюсь дознаться. Брзи мы должны спасти.
— Могу ли чем-нибудь помочь?
— Мы не должны, Звонко, биться головой об стенку. Изучу обстановку в усташской тюрьме и решу, как действовать.
— Мы должны спешить, — заметил Путник.
— Не надо меня предупреждать. Ты знаешь, что я и сам не люблю медлить. Уже кое-что предпринимаю. Скоро услышишь.
— Боюсь, как бы усташи не убили Брзи до суда.
— Суда не будет. Откровенно говоря, опасаюсь, что они могут сломить Брзи и выпытать кое-что важное о наших делах и планах. Но он юноша крепкий, должен выдержать. Иосип уверял меня, что нет оснований сомневаться в Брзи.
— Пытки выдержит, но, искалеченный, не будет иметь сил ни жить, ни умереть.
— О самом худшем мы не думаем, Звонко. Мы делаем все возможное, чтобы спасти Брзи. Теперь о другом... — Поглаживая подбородок, Вальтер опустил глаза. — Предстоит сложное и серьезное дело. На освобожденной территории от нас ждут помощи.
— Значит, мы кое-что сможем сделать, — заверил Путник и стал ждать разъяснений.
— Нас не будут информировать о предстоящей операции из предосторожности.
— Разве нам не доверяют? — удивился Путник.
— Операция должна быть успешной, а остальное не важно. Для ее выполнения нужна строжайшая тайна. Мы должны поймать важную усташскую шишку.
— Хорошо, не буду расспрашивать. — Путник понял, что должен подчиниться решению руководителей операции. — А мне что нужно делать?
— Твой мотоцикл исправен?
— Машина работает безупречно. Вчера только проверял и везде смазал.
— Сядешь на мотоцикл и будешь патрулировать на дороге Сараево — Высокое. Если заметишь усташей или немцев — тотчас сюда, известишь меня.
— Когда ехать?
— Утром. Будь осторожен. Твои домобранские документы в порядке?
— Не отличишь от настоящих.
— Договорились? — спросил Вальтер.
— Все ясно.
— Счастливого тебе пути!
Путник ушел, немного недовольный тем, что не знал, кому помогает в операции и какую усташскую шишку нужно поймать.
ЛОВУШКА ДЛЯ ШЕФА УСТАШСКОЙ СЛУЖБЫ НАРУЖНОГО НАБЛЮДЕНИЯ
В назначенное время перед домом, в котором жил Штимац, раздался звук автомобильной сирены. Шеф усташской службы наружного наблюдения с портфелем в руке спустился по лестнице, сел в автомобиль и спросил водителя:
— Когда выехали из Высокого?
— Сегодня утром, господин начальник, — ответил водитель Измет Зечевич.
— Как управляющий Шакич?
— Хорошо, господин начальник. Можно ехать?
— Вези осторожно. Дорогу размыло.
— Не волнуйтесь, у меня есть опыт, — успокоил водитель и нажал ногой на стартер.
Автомобиль прилично трясло, и мотор работал с перебоями.
— Я не успел заменить свечи, — оправдывался водитель. — Управляющий приказал срочно ехать.
— До Высокого доберемся, — предположил Штимац и поудобнее расположился на сиденье.
— По дороге не застрянем, — пообещал водитель.
К автомобилю подошел учитель гимназии Рудольф Вавра, постучал в стекло и спросил:
— Куда направляетесь?
Водитель посмотрел на Штимаца, как бы предлагая опустить стекло.
— Вы знакомы?
— Мы соседи, господин Штимац. Я учитель гимназии.
— Ах так... Куда вам?
— В Высокое, навестить родных.
— У нас есть место, пожалуйста, садитесь.
Вавра сел на заднее сиденье и замолчал. Водитель осторожно объехал рытвину на дороге. Штимаца тяготило молчание. Он обернулся к Вавре:
— Господин учитель, слушаются ли вас ученики?
— Они послушны, — ответил Вавра, уловив, что Штимацу скучно и он охотно прервал бы неприятное путешествие.
Впереди автомобиля взлетело облако пыли, медленно рассеялось и легло на кусты, растущие вдоль дороги.
— Кто поднял пыль? — поинтересовался Штимац. — Давай побыстрей догоним.
— Это мотоцикл. Вероятно, патруль, — предположил водитель, не желая увеличивать скорости, чтобы не рисковать.
На крутом подъеме, освещенном солнцем, стал ясно виден мотоцикл.
— На мотоцикле один человек. Узнаю домобранскую форму, — сообщил Штимац, напрягая зрение и откидывая голову, чтобы не удариться о стекло, так как машину сильно трясло.
Звонко Грбац (Путник), пригнувшись к мотоциклу, увеличил скорость, одолел подъем и исчез в направлении Высокого.
— Не стоит гнаться за домобраном. Могут не выдержать амортизаторы, — предупредил водитель и достал сигарету.
Штимац, недовольный, пощупал карманы и, вытащив сигарету, сказал:
— Не люблю, когда меня кто-нибудь обгоняет.
— Домобран не в счет, — ответил водитель.
— Эх, домобраны! Многие из них ненадежны.
— В беспокойные времена люди всегда колеблются. Неизвестность ослабляет постоянство, портит характер.
— Что?.. — Штимац повернулся, чтобы лучше разглядеть лицо водителя.
— Прошу вас, пожалуйста, зажгите мне сигарету, — произнес водитель.
Клубы табачного дыма мешали спокойно сидевшему на заднем сиденье учителю. Он их разогнал рукой и неожиданно чихнул. Штимац обернулся и сказал:
— Будьте здоровы, господин учитель!
— Спасибо.
В синеватой дымке показалось село, над которым поднимались серые шлейфы из дымовых труб. В стороне от него хмурились зеленые деревья, стоящие сплошной стеной.
— Эх, красивые места! Иметь бы время и возможность для отдыха, — вздохнул Вавра. — Чей это дом у дороги?
— Балордина, — пояснил водитель.
— Как милы деревенские постройки! Мечтаю построить...
Штимаца не интересовали мечты учителя. Он помрачнел при упоминании имени Балордина и вспомнил, что вот уже несколько месяцев безуспешно пытается обнаружить этого известного коммуниста. Он собрался было спросить у водителя, кто сейчас живет в доме у дороги, но неожиданно решил, что это лучше сделать, когда они приедут в Высокое.
Недалеко от дома Балордина четверо подпольщиков в форме немецких летчиков — Мишо Джокич, Смайо Манджука, Миле Панич и Ацо Амброзич — устроили засаду и поджидали Штимаца. Манджука находился немного в стороне с оружием наготове, чтобы на всякий случай прикрыть отход остальных товарищей.
Амброзич выбежал на середину дороги и дал знак остановиться. Штимац, не подозревая, что попал в ловушку, очень обрадовался, когда увидел молодого человека в немецкой форме, и крикнул водителю, чтобы тот быстрее тормозил.
Заскрипели тормоза, и машина остановилась. Амброзич подошел вплотную к полуоткрытому окну и спросил:
— Куда господа едут?
— В Высокое, — ответил Штимац.
— Вы кто? Управляющий Шакич?
Штимац опустил руку во внутренний карман пиджака и вынул удостоверение.
— Пожалуйста, мои документы. Я чиновник из Сараева.
Ацо стал читать. Убедившись, что они не ошиблись, он резко приказал:
— Прошу выйти, господа!
— Почему? — запротестовал Штимац.
— У меня нет времени для объяснений. Все сказано. Выходите!
К автомобилю подошли Джокич и Панич и спокойно повторили:
— Выходите, выходите!
Вавра побледнел, взял свои вещи и неохотно вышел из машины. Водитель медлил и ждал разрешения остаться за рулем. Штимац, стоя под дулами заряженных винтовок, все еще верил, что это какое-то недоразумение, что он все же имеет дело с немецкими патрульными, знающими сербскохорватский язык.
— Почему вы не выходите? — прикрикнул Ацо на водителя.
— А разве я не буду вести машину? — удивился водитель. Он думал, что его оставят за рулем.
