Юлиан Шульмейстер - Служители ада
Против бастующих и митингующих все чаще направлялись войска. Эскадроны гусар, жандармерия и полиция атаковали толпы рабочих, шашки и пули не могли сломить безоружных. Разгоняли, а сломить не смогли.
Как он, Ротфельд, отнесся к этим событиям? В гибнущих людях было что-то страшное, пугали своим фанатизмом. Не раз думал, что произойдет, если эта неуемная сила выступит против евреев. Успокаивал себя тем, что среди фанатиков немало евреев, но это не успокаивало. Антисемитизм набирал силу, власть и христианская знать, желая достичь результатов, уже недоступных войскам и полиции, переключала гнев толпы на евреев. Благонамеренные газеты и благонамеренные ораторы твердили, что во всех бедах виновны «кровососы-жиды», призывали к бойкоту «еврейских товаров».
У пана Ваймана сложные взаимоотношения с антисемитизмом, не скрывает:
— Антисемитизм — это плохо и это же хорошо. Почему плохо — ясно, а почему хорошо? Очень промывает мозги моим голодранцам. Теперь ценят работу у своего человека.
Антисемитизм стал модной темой и на правовом факультете. Профессор Каревич прочел публичную лекцию «Красный катехизис социалистов». Рост рабочего движения и социалистических идей объясняет еврейскими кознями.
— Евреи натравливают социалистов на антисемитов, ибо желают, чтобы христиане воевали друг с другом, а не отражали их происки, — утверждает профессор Каревич и разъясняет: — Кто такие антисемиты? Это люди умеренных взглядов, более или менее зажиточные, стремящиеся своим трудом создать обеспеченное существование. Желающие правильно разобраться в общественных отношениях должны исходить не из ложного учения Маркса, а из «Основ этики» Фридриха Паульсена, доказавшего, что знания и деньги одних и труд других являются двигателями прогресса.
После лекции студент Пилипив вежливо спросил профессора:
— Возможно ли умного превратить в дурака?
— Невозможно! — учуял подвох профессор Каревич. — Дураки — тоже сословие и, судя по вашему вопросу, — самое стойкое, непреходящее.
Хохочут корпоранты-поляки, вовсю аплодируют. Повернулся Пилипив к корпорантам, разглядывает, будто впервые увидел, поклонился профессору и вежливо констатирует:
— Очень точный ответ. Однако у сословия дураков не только антисемитская вера, но и умные предводители. Лишь в одном пан профессор ошибся: невозможно вопреки установленному вами сословному делению и нас обратить в дураков.
Вскочили студенты, в шуме и гаме раздается: «Позор!». С одинаковым энтузиазмом кричат сторонники и противники взглядов профессора. Перепалка перешла в рукопашную, закончившуюся появлением полиции.
Неприлично переносить в храм науки приемы уличных и ресторанных ораторов, профессор Каревич перешел допустимый предел. И все же университетская власть поспешила замять это дело, и лекцию издал католический центр Галиции отдельной брошюрой.
Когда Ротфельд стал выяснять мнение Ландесберга о профессорской лекции, тот ответил кратко и четко:
— Надо вступать в сионисты!
— Ты же утверждал, что еще неясна ситуация. Была неясна, прояснилась. Общество рвется на части, противостоящие силы рассредоточиваются по национальным домам, превращая их в крепости. Так поступают поляки, украинцы, евреям тоже надо собираться в своем доме, иначе останемся незащищенными от оскорбительных и несправедливых нападок.
Согласился с Ландесбергом, в этот же день сообщили о своем решении Шмораку — студенту четвертого курса, сеньору[9] факультетской сионистской организации.
С неизменной иронией Ландесберг шутливо заметил:
— Профессор Каревич убедительней пропагандирует сионистские идеи, чем вы, мой сеньор.
— Некоторые, получая пощечины, лучше воспринимают идеи, — не остался Шморак в долгу. — Не беда, за битого двух небитых дают!
На следующий день Ротфельд и Ландесберг явились в ресторан на улице Бернштейна (еврейская музыка в исполнении скрипача Тетельбойма и кашерная кухня).
В зале только члены факультетской сионистской организации — восемнадцать студентов. Посторонним путь преграждает табличка на двери: «Свободных мест нет!».
Сеньор Шморак представил двух новых членов, провозгласил поздравительный тост.
Умолкли приветствия, Шморак провозглашает еще один тост:
— Хочу выразить благодарность профессору Каревичу, доказавшему, как никто другой, правоту нашего Ахера. Пусть после профессорской лекции кто-нибудь осмелится опровергнуть, что ненависть к евреям заложена в каждом христианине и преодолеть ее невозможно.
Снова выпили. Не за здоровье Каревича — за то, чтобы его антисемитские речи будили самосознание евреев.
Постучал Шморак ножом по графину, восстановил тишину:
— В наше братство сегодня вступили не зеленые новички, а зрелые мужи. Попросим поделиться своими ценными мыслями лучшего факультетского эрудита Генриха Ландесберга.
Поднялся Ландесберг, слегка поклонился коллегам, поблагодарил за оказанную честь. Не стал приводить свои размышления о социальных конфликтах, посвятил свое выступление значению национального вопроса в жизни современного общества.
— У каждой нации — своя жизнь, свои интересы. Не составляют исключения евреи. И знаете, почему до сих пор не шел к вам? Слишком односторонне понимал интересы евреев — только в свете экономической жизни. Теперь понял: на этой общей для всех народов основе произрастают разные национальные интересы. Наш интерес, интерес всех евреев, — противостояние извечным преследованиям. Вражда к евреям не убывает, только меняются поводы и формы вражды. За что только не бьют евреев! За то, что они капиталисты, за то, что они социалисты, за то, что изготовляют мацу на крови христианских младенцев, за то, что распяли еврея Христа, и прежде всего за то, что евреи. Чтобы противостоять наступающим отовсюду врагам, еврейской элите надо объединяться. Ум и созданный нашим умом капитал должны превратиться в несокрушимую крепость, стены которой оградят от волн ненависти.
— Стены ограждают, если их защищают солдаты. Деньги могут предоставить солдат, но сами по себе они еще не солдаты, — прервал оратора Шморак.
— Еще какие солдаты! — не соглашается Ландесберг. — В умелых руках эти армии — непобедимая сила.
— Почему же в еврейской истории деньги не раз побеждались штыком? Так было в древней Иудее, в средневековой Испании и Германии. И теперь далеко не всегда деньги побеждают в России и Австро-Венгрии, — поддержал Шморака Исаак Раппопорт.
— Человечество развивается, хозяином нового века стал капитал, — скачет Ландесберг на любимом коньке. — Сумеет еврейский народ правильно использовать свои капиталы, не страшны никакие Каревичи. Капитал нам вернет Палестину, еврейские поселенцы создадут города и селения.
— Ваше отношение к социализму? — спросил Сигизмунд Кац.
— В этом вопросе согласен с профессором Каревичем, — с подчеркнутым апломбом сообщил Ландесберг. — Социализм — это анархия, ниспровержение экономических основ общества. Лишите евреев капитала — и нет силы для возрождения еврейского государства. И в Австро-Венгрии не найдется желающих защищать евреев.
Вызвал Ландесберг одобрительный гул, поклонился и сел. Не сомневался в своей правоте, а ведь все происходящее оценивает по отцовским деньгам, из окна отцовского торгового дома. Не тогда понял это Ротфельд, значительно позже. Шморак сразу ухватил суть, возразил Ландесбергу:
— За деньги можно скупить древние еврейские земли, но требуются люди, чтобы их заселить. А они поедут лишь тогда, когда увидят лучшую жизнь. Если вы думаете, что для счастья малокультурных и нищих евреев достаточно одной мысли о том, что они живут в еврейском государстве, то плохо их знаете. Прежде всего они хотят жить лучше, чем ныне живут. И это можно понять, если побывать в их трущобах, посмотреть на их вечно голодных детей. Советую прочесть книгу Станислава Щепановского «Нищета Галиции в цифрах».
— А какое отношение она имеет к сионистской идее?
— Самое непосредственное, — ответил Шморак. — Из-за этой нищеты, пишет Щепановский, сионизм живет рядом с еврейскими воротами, по войти в них не может. Чтобы убедиться, приглашаю хоть раз сходить со мной в еврейскую читальню на улице Берко Иоселевича и поговорить с мастеровыми о работе и условиях жизни. Я беседовал, побывал в квартирах еврейских ремесленников и понял, почему евреи митингуют и бастуют против еврейских предпринимателей. А вы бывали на Замарстыновской и в других рабочих районах?
— Незачем, там нет ничего интересного, — брезгливо поморщился Ландесберг.
— Для правильных выводов надо познать все стороны жизни, — напоминает Шморак. — Согласен с коллегой Ландесбергом, что капитал является движущей силой современного общества, но и вижу несправедливость экономичен ских отношений, создающих полюса богатства и бедности. Неизбежно ли это, всегда ли так будет? Не знаю, но мастеровые так жить не желают и за нами не пойдут в Палестину, чтобы там влачить такую же жалкую жизнь… Что я предлагаю? Нет, не вношу предложение передать рабочим заводы и фабрики, даже не предлагаю бороться за это. Я, как и все вы, предлагаю бороться за создание еврейского государства на древней земле Палестины. Сначала создадим государство, затем будет видно, каким быть этому государству. Не приживется социализм в развитых странах — окажется нереален и в государстве евреев.
