Ружка Корчак - Пламя под пеплом
Обзор книги Ружка Корчак - Пламя под пеплом
РУЖКА КОРЧАК
Пламя под пеплом
От издательства
Автор этой книги, Ружка Корчак, родилась в Польше в городе Плоцке. С ранней юности она — член сионистского молодежного движения «Хашомер хацаир».
В начале Второй мировой войны попала в Вильнюс и оставалась там до момента ликвидации Вильнюсского гетто, где была членом руководящего звена «Хашомер хацаир».
Сражалась в партизанских отрядах в Рудницких лесах и была одним из руководителей боевой организации партизан ЭФПЕО (ФПО — Ферейнигте партизанер организацие).
После освобождения Вильнюса была направлена в Румынию для проверки сообщения о возможности репатриироваться оттуда в Эрец-Исраэль и для создания пунктов нелегального перехода границ. Сумела добраться до Румынии и, установив контакты с организаторами нелегальной алии, направилась в Эрец-Исраэль. Прибыла в страну 12 декабря 1944 года.
Ружка была первым уцелевшим свидетелем Катастрофы, прибывшим из Литвы в Эрец-Исраэль.
Вначале она — член киббуца Эйлон, где ею написана книга «Пламя под пеплом», а затем — киббуца Эйн ха-Хореш.
Работает преподавателем в средней школе в своем киббуце. Она член правления издательства «Морешет» — мемориального музея им. Мордехая Анелевича
Ружка Корчак мать трех сыновей.
Предисловие (от автора)
Но если света солнца
не дождемся мы, —
Пусть наша песнь звучит навек,
пароль из тьмы
Впервые эта книга вышла в свет в 1946 году, через полтора года после того, как я приехала в страну. Когда я начала описывать историю Вильнюсского гетто — борьбу и гибель евреев, стойкость их духа и страшный конец тех дней — я не нуждалась ни в каких документах и письменных источниках. События были слишком живы в моей сердце, я не писала ничего, кроме того, что сама знала и видела, в чем лично участвовала. Я рассказывала в людях, с которыми была близко знакома.
Тот, кто уцелел, никогда уже больше не сможет смотреть на собственную жизнь как на нечто само собой разумеющееся, как на естественное человеческое право.
Долг оставшихся в живых — рассказать о том, что случилось там, дать свидетельские показания, как бы это не было тяжело. У меня не было никаких литературных амбиций или жажды славы, когда, я писана эту книгу. И хотя в моем рассказе очень много личного, его все-таки ни в коем случае не следует воспринимать как автобиографию или как биографию моего друга, это история целого поколения евреев.
В костре, запылавшем на земле Европы, сошлись, перекрестились, перемешались и были сожжены — вместе с людьми — чаяния, ожидания и иллюзии миллионов евреев — все, чем жило еврейство на долгом пути изгнания. Трагедия разыгравшаяся на наших глазах, предопределила судьбы будущих поколений еврейского народа.
На вопросы, которые оставила после себя катастрофа, нет ответа. Но они стучат в сердце каждого еврея — и того, который живет там. в странах рассеяния, и того, который строит свой дом, свою родину здесь, на земле свободного Израиля.
Но, я думаю, с особой остротой они встают перед тем, кто сейчас на распутье — кто пытается осознать себя. свое еврейство, свою связь с народом и его наследием, и я надеюсь, он поймет, что дорога в Иерусалим проходит через «Иерусалим литовский» даже теперь, через тридцать лет после Понар[1] и Освенцима.
Когда я узнала, что готовится новое издание моей книги — в русском переводе — я почувствовала, что наша борьба не ушла в прошлое. Волей судьбы наша борьба поддерживает голос, требующий: «Отпусти народ мой», голос национального пробуждения советских евреев.
В стенах Вильнюсского гетто мы пели гимн еврейских партизан: «Не говори: вот это мой последний путь…».
И в страстной надежде твердили слова припева: «…Мы здесь!»
Они все еще там. Но голос нашего поколения сливается с их голосом.
Эйн ха Хореш январь 1977
Июнь 1941 года
Вильнюс. Мирная тишина, город непотревоженно дышит свежестью окрестных лесов и нив, блистает водами озер и голубой Вилии среди молчаливых теней с гор Бельмонта и трех Крестов, а вокруг — война. Уже истекают кровью десятки городов, тысячи людей уже унесла черная фашистская смерть, но гибельный вал великой катастрофы еще не обрушился на город, словно навис над ним и застыл.
Прекрасен Вильнюс в это время года. Древнее еврейское Вильно, прославленный «литовский Иерусалим», оставшийся в смутное предвоенное время единственным центром национальной еврейской культуры, сохранивший, хотя и потускневший, блеск духовных сокровищ народа. Город, волею судеб ставший и центром притяжения для многих и многих еврейских юношей и девушек, искавших здесь путей в Эрец-Исраэль. Но вспыхнула война, и город, оказавшийся на первом году ее мирным островком в море фашистского нашествия, стал убежищем для тысяч людей.
Резко увеличилось еврейское население, на улицах, наряду с правильным виленским диалектом, зазвучал идиш, принесенный из конгрессистской Польши; по манерам и одежде узнавали беженцев из Галиции и Волыни. Евреи стекались отовсюду — из польского генерал-губернаторства, из присоединенных к рейху западных земель, с поглощенных советскими республиками пространств Галиции и Белоруссии — старики и молодежь, верующие и неверующие, люди искусства и ремесленники, богатые и бедные. И среди всего этого скопища разобщенных, потерявших под собой почву, отчаявшихся беженцев — большой халуцианский отряд, молодежь с разными идеологическими взглядами, с разным прошлым, но сильная единством цели — возвращения на родину в Эрец-Исраэль, организационной и воспитательной закалкой, сумевшая превратить свой беженский быт в осмысленную, целеустремленную жизнь, наполненную трудом и борьбой.
Предвоенный Вильнюс был для этой молодежи островком затишья посреди вселенского урагана, и они припадали здесь к чистому и щедрому роднику исконной еврейской жизни с ее многовековыми традициями, глубоко вдыхая воздух «литовского Иерусалима». Заново организовывались центры «хах-шары» — халуцианской подготовки. На улице Субочь 37 собирались члены молодежной организации «Дрор-Хехалуц хацаир» на улице Тартакай 3 возник центр «Хашомер ха-цаир», Самостоятельно создавались производственные артели, люди шли на работу в различные промышленные отрасли. Центр «Хашомера» отправил посланцев в Каунас и литовские местечки для организации халуцианского движения там.
И вот после долгого ожидания и неослабного напряжения пронеслась весть об алие. Первые товарищи выезжают в Эрец-Исраэль. В сердцах взыграли мечты и надежды — усилия были не напрасны!
Но все перевернулось в несколько дней. Литва превратилась в советскую республику, а Вильнюс — в ее столицу. Запрещена деятельность халуцианских организаций, распущены центры и киббуцы. Алия пока продолжается, но теперь только единицам удается уехать. Вскоре и этот тоненький ручеек перекрыт.
Все рушится. Движение частью уходит в подполье, готовится к работе в новых условиях. Далеко отодвинулись перспективы алии — ныне это лишь фантазия, питаемая жаром юных сердец.
В июне 1941 года в Вильнюсе — «чистка»: советские власти арестовывают и высылают в Сибирь «ненадежных», «социально опасный элемент». Среди них — и члены «Хашомера» и халуцим[2] особенно те, кто подал заявление на выезд в Эрец-Исраэль, но уехать не успел.
А Вилия продолжает струить через город свои голубые воды, мирно поблескивают на солнце церковные купола, и люди живут себе своим чередом, наслаждаясь июньскими деньками и не подозревая о близкой катастрофе.
Все началось в воскресенье 22 июня 1941 года.
В ранние утренние часы, еще до официального заявления Молотова о начале войны на Вильнюс посыпались бомбы. Город обуян паникой, беда свалилась неожиданно, люди не понимают еще ее масштабов и не предугадывают, что их ожидает.
Все стремительнее разворот событий, все острее мрачное ощущение несчастья. Поспешно и беспорядочно эвакуируют жен советских командиров; удирает партийная верхушка. Следом устремляются толпы евреев, осаждающих поезда, забитые откатывающимися на восток войсками.
Не прекращается бомбежка. Город объят огнем. Жилые дома и архитектурные памятники в развалинах. Оглушительный грохот разрывов и всепожирающее пламя, а в коротких промежутках между бомбежками — у продовольственных магазинов гигантские очереди за хлебом.
На второй день войны улицы запрудило движущимися толпами. Человеческий поток мечется под тяжкий грохот авиационных бомб, и, кажется, нет силы, способной его остановить. На восток! На Минск! Бегут в одиночку, десятками, сотнями — скорей убраться отсюда подальше, не попасть немцам в руки! Спастись! Говорят, они уже вошли в Каунас, захватили многие литовские местечки и ускоренным маршем движутся на Вильнюс.
